Масть пиковая - Рауль Мир-Хайдаров

Отправив пакет прокурору Камалову, Шубарин словно ка­мень снял с души, и настроение у него переменилось, он с прежней энергией взялся за дела. Уже через две недели Артур Александрович понял, что своим коварным письмом крепко прополол ряды конкурентов не только в Ташкенте и в респуб­лике, но даже в Москве. Прошедшие аресты по его доносу на­водили на мысль, что Камалов поставил в известность Москву, и к работе подключились специалисты из КГБ, ведь, по сути, в послании шла речь об экономической диверсии против стра­ны, брали таких людей, на которых милиция и глянуть боялась. И тут он понял, что ему не следует поддерживать ни Се­натора, ни Миршаба в охоте за прокурором, в конечном счете к свободному и правовому государству вели такие люди, как Камалов. И в случае реальной угрозы жизни прокурора человека из ЦК и из Верховного суда следовало сдать властям, как и «математиков», разоряющих страну; ни Сенатору, ни Владыке Ночи рыночная экономика с конкуренцией ни к чему. Резуль­тат по анонимному письму окрылил Шубарина, он почувство­вал, что может влиять на ситуацию если не в стране, то в ре­спублике, и поэтому решился еще на одно послание, но на этот раз за личной подписью. Видя, как трудно идет перестройка в экономике, Шубарин написал письмо в Верховный Совет ре­спублики, где в связи с предстоящей хозяйственной самостоя­тельностью предлагал свои меры оздоровления финансовой и деловой жизни Узбекистана.

Не скрывал он в этом документе и род своих занятий, и даже упомянул о своем легальном миллионе. Учитывая, что командно-административная система не способна ни при ка­ком обновлении оживить экономику, как не сумели ее поднять и новые формы хозяйствования: ни кооперативные, ни аренд­ные, ни акционерные, которые только способствовали замет­ному имущественному расслоению и при всех своих плюсах и «минусах» являются промежуточными методами, и все равно через время встанет вопрос – о собственности, о хозяине.

Артур Александрович на примерах из прессы показывал, что существование одновременно командно-административ­ной системы и промежуточной собственности, выражающейся в новых формах хозяйствования, на деле есть самый гибель­ный и скорый путь для распада экономики и финансовой сис­темы. В реальности от такого симбиоза процветает экономи­ческий бандитизм, на поверхность выплывают люди, не умею­щие и не желающие хозяйствовать, а стремящиеся только ур­вать в экономическом хаосе, отсюда и баснословные цены, и перекачка государственных средств в кооперативы, превраще­ние безналичных денег в наличные, что в прошлом удавалось только гениальным аферистам, крайне редко и в незначитель­ных, не бросающихся в глаза суммах. Ныне это процветает на каждом шагу, из банков за один заход выносят миллионы на­личных денег. От того денежный вал растет не по дням, а по часам. И командно-административная система, допуская но­вые формы хозяйствования, не только не в состоянии контро­лировать ситуацию, но и не желает этого знать. Чувствуя по­следние дни своего существования, участвует в экономиче­ском бандитизме и грабеже государства, ибо при следующем этапе хозяйствования для нее не невозможно ни то, ни другое. С экономическим бандитизмом может справиться только приватизация собственности. Только подлинный хозяин вста­нет на защиту надежной финансовой системы и здоровой эко­номики – без таких гарантий государство существовать не может.

Обращая внимание на свой миллион и на желание от­крыть коммерческий банк, Шубарин указывал, что в респуб­лике, где теневая экономика имеет многолетние традиции, следует считать ее сложившейся структурой с тысячами мил­лионеров, и в условиях суверенности республики лучше лега­лизировать этот айсберг, который все равно не уничтожить. Но в условиях частной собственности экономический банди­тизм и сознательный развал хозяйства ликвидируется быстро, и заработают здоровые финансовые отношения. Он не скры­вал, что, разреши ему открыть коммерческий банк и легализи­руй средства теневой экономики, он без государственных кре­дитов, ссуд мог бы найти в течение месяца еще 100 миллио­нов. И эти легализированные деньги не влияли бы на потреби­тельский рынок, не взвинчивали цены ежечасно, а пошли бы в дело. На финансирование рентабельных производств, жилищ­ного строительства хозяева банка не всякому их дадут и найдут возможность контролировать.

Легализация теневой экономики вернула бы в оборот не только миллионы-миллиарды, а официально объединила бы, вынесла на поверхность сразу тысячи инициативных и предприимчивых людей. Ведь если теневая экономика с ее сотня­ми миллиардов – реальность, то есть и ее создатели и произ­водители.

Шубарин указывал на специфику республики, где уже много десятков лет существует биржа труда. И в городе, и в де­ревне существует наемный труд, на который все закрывают глаза. Он объяснял, что в Узбекистане никакие перемены, пе­рестройка невозможны, кроме внедрения частной собственно­сти. Так сложилось, и не его задача объяснять, почему самыми богатыми являются люди из партаппарата и командно-адми­нистративной системы, и они не хотят никаких перемен и бу­дут продолжать, как и сейчас, с успехом, всячески ей мешать. Другое дело – частная собственность, с легализацией тайно нажитых денег за такую перестройку они проголосуют двумя руками и не будут стоять горой на пути деловых людей и пре­образования экономики.

Он объяснял, что не все обладатели миллионов кинутся скупать предприятия, чтобы стать хозяевами, большинство из них наймут предприимчивых, деловых людей. Вот они-то, менеджеры, люди, разбирающиеся в том или ином, будут вер­шить дела, и на хороших условиях на них же будут работать люди, со всеми профсоюзными или иными гарантиями, как и повсюду в мире. И менеджеры, и рабочие могут стать совла­дельцами своего предприятия, но в любом случае это уже – частная собственность, тут все заинтересованы в процветании. Два важных письма по стабилизации экономики в стране и республике вернули Артуру Александровичу былую энергию.

В один прекрасный день, обедая с Коста, он предложил вдруг:

– А не слетать ли нам с тобой на недельку в Дагомыс, раз­веяться?

Коста в ответ улыбнулся и понял, что кризис у шефа про­шел.

Через несколько дней, оставив дела на Гольдберга, они улетели в Дагомыс, в комфортный пансионат, в основном рас­считанный на иностранцев.

Артем Парсегян, по кличке Беспалый, тот самый, что в любом застолье поднимал тост за здоровье отцов новой коопе­рации, а захмелев, орал на весь стол: «Наше время пришло, на­ше…» – действительно имел все основания радоваться пере­стройке, именно в последние годы у него пошли удачи, и он уже не работал слесарем по монтажу в системе «Пиво – воды» и даже не числился нигде в штате, ибо наконец-то стал хозяи­ном, имел собственное дело. Человек, способный в технике и знавший в ней толк, он быстро раскусил, какое это выгодное дело – игровые автоматы!

Он бы никогда не догадался, что на детских играх можно зарабатывать колоссальные деньги, если бы его однажды как специалиста не пригласили посмотреть какой-то очень доро­гой забарахливший автомат. Провозился он часа три, но авто­мат отладил, и, когда хозяин автомата дал ему за работу двести рублей, он сразу без чьей-либо подсказки понял, вот оно на­стоящее дело, и в глаза не бросается, и деньги текут рекой. Но одного желания стать хозяином игорного бизнеса мало, нужно иметь деньги, нужно достать игровые автоматы, и не венгер­ские, и не чешские, а итальянские, западногерманские, а луч­ше всего американские, которые привлекают и взрослых и бо­лее надежны в работе.

Он имел свой небольшой бизнес, автоматы с газводой, но дело это хотя я прибыльное, но из-за сезонности не шло ни в какое сравнение с игровыми автоматами. Когда он начал по­тихоньку наводить справки об их стоимости, то понял, что своими деньгами, даже если и продаст автоматы с газводой, не обойтись. И тогда он обратился к Сухробу Ахмедовичу с просьбой занять ему тысяч сто, года на два, и даже проценты обещал платить, но Акрамходжаев вначале ему отказал. Но однажды, через полгода, он позвонил ему сам и, спросив, нужны ли ему по-прежнему деньги, просил приехать домой – и без всяких разговоров вручил в коробке из-под женских сапог сто тысяч. Судя по тому, как он легко отдал и даже спросил, не нужно ли еще, Беспалый понял, что Сенатор где-то разжился миллионами.

Отдавая деньги, Сенатор отказался от процентов и спро­сил, на что ему понадобилась такая сумма, и Беспалый расска­зал о своей мечте. Сухроб Ахмедович поначалу долго смеялся, не понимая затеи стареющего уголовника, но потом вполне серьезно сказал, что поможет ему с помещениями и с любыми организационными сложностями. И он действительно помог Парсегяну во многом, видимо, считал, что Беспалый может еще не раз пригодиться.

Ни во что в жизни Беспалый не вложил столько энергии и силы, как в организацию собственного игорного дела. Получив от человека из ЦК существенную финансовую помощь, он уже через полгода открыл первый зал, а спустя два месяца еще один, на автовокзале, и дела сразу пошли на лад. Правда, ка­кие-то несмышленыши, корейцы с Куйлюка, попытались во втором зале обложить его налогом, но Беспалый тут же свя­зался с Кареном, у которого под рукой находилась чуть ли не рота, показал свою мощь, и рэкетиры обходили владения Парсегяна за версту.