Очищение армии - Герман Смирнов

Сейчас стало известно, какому давлению подвергался тогда полуопальный полководец. Ему, например, недвусмысленно дали понять, что выход его труда в свет будет зависеть от его согласия включить в текст фразу о том, будто во время войны у него возникла необходимость встретиться с полковником Л. И. Брежневым, о котором он тогда, конечно, и слыхом не слыхивал.

«Несколько бессонных ночей и непрерывных раздумий до страшных головных болей… последовали за предложением «свыше» включить эти строки в книгу, – пишет дочь полководца М. Г. Жукова (Правда. 1989, 20 янв.). Тогда моя мама… уговорила отца только тем, что, во-первых, никто из будущих читателей не поверит в принадлежность этих строк его перу, а во-вторых, если он не пойдет на компромисс, то книга вообще не выйдет в свет. А отец так об этом мечтал. Он боялся умереть, не увидев плода своего многолетнего труда».

Удивительно ли после этого, что навязываемые ему помощниками неумеренные похвалы в адрес Тухачевского показались Георгию Константиновичу вполне безобидными по сравнению с категорическим требованием написать о том, что он мечтал встретиться с неведомым ему полковником Брежневым. Не имея принципиальных возражений против подобных общих похвал, Жуков пропустил их в текст, но в профессиональной оценке конкретных операций Тухачевского он не поступился ни на йоту и, не сочтя возможным отозваться о них с похвалой, сказал о них сдержанно или вообще промолчал.

Не начать ли сказочку сначала?

Постановление Политбюро ЦК КПСС от 27 сентября 1987 г. об образовании Комиссии по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30–40-х и начала 50-х годов, все интересующиеся историей Красной Армии встретили с большим удовлетворением. Думалось: наконец-то будет опубликована «Белая книга» по процессу Тухачевского и его сподвижников, в которую, как положено, войдут личные дела осужденных; протоколы их допросов; материалы следственных дел; протоколы судебных заседаний; справки о лицах, упоминаемых в делах; справки о следователях и судьях; справки о «реабилитаторах» – следователях, прокурорах и судьях, пересматривавших дело; перечень документов дела; списки лиц, бравших его на просмотр, и т. д.

Но – удивительное дело! – Комиссия Политбюро ЦК КПСС ничего этого делать не стала, а ограничилась публикацией в «Известиях ЦК КПСС» (1989. № 4. С. 42–80) обобщающей справки «Дело о так называемой антисоветской троцкистской военной организации в Красной Армии», составленной по ее заказу Комитетом государственной безопасности СССР, Прокуратурой СССР, Комитетом партийного контроля при ЦК КПСС и Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

К сожалению, эта справка, как и все предшествующие реабилитационные публикации, не столько проясняет, сколько затемняет и запутывает дело Тухачевского; не столько убеждает в невиновности осужденных, сколько дает пищу для новых подозрений, что осудили их не зря.

В самом деле, не искушенных в юридических тонкостях читателей не может не удивлять опубликованное в одной подборке со справкой Комиссии Определение Военной коллегии Верховного Суда СССР от 31 января 1957 г.

Согласно этому документу, фабула дела Тухачевского была такова: три ранее арестованных офицера: Примаков, Путна и Медведев показали, что их еще находившиеся на свободе коллеги: Тухачевский, Якир, Фельдман, Корк, Эйдеман и Уборевич – участники антисоветского военного заговора. Все поименованные лица после ареста на допросах сначала полностью отрицали свою виновность, а потом все признались в принадлежности к контрреволюционному военному заговору и назвали других соучастников.

Но этим признаниям, пишут члены Военной коллегии, верить не нужно: они «были получены от арестованных путем применения к ним незаконных методов следствия: обмана, шантажа и мер физического воздействия». В подтверждение этих слов в Определении приводятся показания нескольких бывших работников НКВД СССР, которые подтвердили, правда с чужих слов, факт применения физических мер в отношении Путны, Примакова и Эйдемана.

А тут кстати на протоколе допроса Тухачевского от 1 июня 1937 г. обнаружились подозрительные пятна, напоминающие кровь… Дали протокол на биологическую экспертизу – и она подтвердила, точно, кровь! Значит, Тухачевского избивали, делают вывод следователи…

И такого сорта соображений оказалось достаточно, чтобы генерал-майор юстиции А. А. Чепцов и полковники В. В. Борисоглебский и П. А. Лихачев сочли «бесспорно установленным, что уголовное дело… было сфальсифицировано» и определили приговор Судебного присутствия Верховного Суда СССР от 11 июня 1937 г. отменить и настоящее дело за отсутствием состава преступления производством прекратить.

Что же получается? Схвачены совершенно невиновные люди и обвинены в причастности к заговору. Ни о чем не подозревая, они поначалу все отрицают, но потом под пыткой или угрозой пытки признаются в несуществующем заговоре, да еще оговаривают десятки других столь же невиновных людей, как они сами. На суде они частично отказываются или меняют свои прежние показания, но тем не менее признают себя виновными и подают прошения о помиловании… И при такой фабуле дела нам предлагают восхищаться ими как светлыми героями и настоящими большевиками-ленинцами.

Но ведь этот перечень событий наводит совсем на другие эпитеты. Маршалы и генералы не устояли перед пытками и признались в том, чего не делали! Но ведь были и другие генералы, которые устояли перед пытками. Выстоял Горбатов, выстоял Рокоссовский. Выстояли в годы Великой Отечественной войны сотни офицеров, солдат, партизан, даже женщин и подростков. А командиры, которые должны были служить образцом, которые должны были учить подчиненных мужеству и стойкости, не выдержали… А какой поворот приобретают события, если меры физического воздействия к Тухачевскому и его сподвижникам не применялись? Тогда, оговорив невиновных, они, мягко говоря, бесчестные люди. Если же на допросах они выдавали виновных, тогда заговор существовал!

В 1988 г. отставной военный прокурор Б. Викторов, узнав о создании Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению репрессий, решил поделиться с читателями «Правды» воспоминаниями о событиях тридцатилетней давности и поведать о том, как в 1955 г. он вместе со своими коллегами занимался рассмотрением дела о «военно-фашистском заговоре» в Красной Армии.

Странное впечатление производят эти воспоминания. Утверждая, что обвинения Тухачевского и других военачальников были необоснованны, а осуждение неправосудным, Викторов в то же время без всякого объяснения и оценки выдергивает из дела факты, могущие лишь усилить подозрения в виновности осужденных.