Очищение армии - Герман Смирнов

– …Это модная фальсификация!

Так кто же назвал Тухачевского

«звездой первой величины»?

Много лет занимаясь изучением биографии Тухачевского, я не раз сталкивался с резко отрицательной реакцией собеседников даже на самый незначительный критический отзыв о нем. Многие люди недоумевали, как я решаюсь высказывать о Тухачевском мнения, не совпадающие с хвалебными отзывами о нем таких прославленных военачальников, как А. В. Горбатов, Н. Н. Воронов, С. С. Бирюзов и, конечно же, маршал Г. К. Жуков. Мнения таких людей не могут быть отброшены без рассмотрения. Необходимо вдуматься в смысл того, что они, и в первую очередь Жуков, говорили о Тухачевском и в какой обстановке это было сказано.

В своих «Воспоминаниях и размышлениях» Георгий Константинович упомянул о Михаиле Николаевиче не менее семи раз. В числе этих упоминаний находятся и те определения в превосходных степенях, которые так любят цитировать почитатели Тухачевского: «один из самых талантливых наших военных теоретиков» (с. 100, изд. 1969 г.); «умный, широко образованный профессиональный военный» (115); «человек атлетического сложения, он обладал впечатляющей внешностью» (114); «гигант военной мысли», «звезда первой величины в плеяде военных нашей Родины» (116); «меня пленяла его разносторонняя осведомленность в вопросах военной науки» (115) и т. д.

Но вот что поневоле обращает на себя внимание: проявляя удивительную для сурового полководца щедрость в похвалах общего свойства, отдающих порой даже некоторой девической восторженностью («пленяла», «атлетическое сложение», «впечатляющая внешность»), Георгий Константинович оказался куда как скуп на восторги при оценке конкретных боевых операций Тухачевского. Конечно, он не ставил целью дать в своих воспоминаниях сколько-нибудь подробный разбор полководческой деятельности Михаила Николаевича. Но, размышляя о действиях Красной Армии в Гражданской войне, он ни словом не обмолвился о будто бы блестящих действиях Тухачевского.

Так, на с. 49, упоминая о характерных для командования Восточного фронта пренебрежении к разведке, неумении разгадывать замыслы противника и организовывать энергичное противодействие ему, Жуков не выделяет из общего ряда военачальников, которым были свойственны эти недостатки, командарма 1-й, а потом 5-й армий Тухачевского; не пишет, что он-де выгодно отличался от своих коллег вниманием к разведке и к организации активных, энергичных действий. На с. 66, описывая свое участие в действиях против повстанцев Антонова на Тамбовщине, Георгий Константинович тоже не расточает комплиментов руководившему этими операциями Тухачевскому, а честно признает: «полностью уничтожить банду в то время все же нам не удалось».

Эта сдержанность в профессиональных оценках заставляет задуматься, тем более что жуковские впечатления о деятельности Тухачевского после гражданской войны тоже неоднозначны. Достаточно привести один пример. На с. 116, рассказывая об огромном впечатлении, произведенном выступлением Тухачевского на молодых командиров в 1931 г., Жуков писал: «Тогда мы были менее искушены в вопросах военной науки и слушали его, как зачарованные». Этот комплимент по меньшей мере странен: неискушенность аудитории как главная причина восхищения докладчиком. А что сказали бы о выступлении Тухачевского более искушенные слушатели?

Биографы не устают твердить о необычайно высокой общей культуре Тухачевского. Один из них, В. Иванов, в книге, изданной в 1990 г., пишет: «Будучи сам блестящим оратором и лектором, он не терпел беспомощных лекторов… Молодым преподавателям настоятельно рекомендовал учиться культуре речи у лучших опытных преподавателей. Образцом были лекции и доклады самого Михаила Николаевича» (с. 204).

Чтобы дать представление об этой самой «культуре речи», достаточно привести один образчик – концовку выступления первого заместителя наркома обороны СССР на таком ответственном собрании, как XVII съезд ВКП(б) 4 февраля 1934 г.

«Товарищи! – сказал тогда Михаил Николаевич. – Я уверен, что мы сумеем овладеть чертежным и контрольно-измерительным хозяйством и правильным, дисциплинированным техническим контролем… И я не сомневаюсь, что под напором нашей партии, под напором Центрального Комитета, под руководящим и организующим воздействием товарища Сталина мы эту труднейшую задачу выполним и в случае войны сумеем выдвинуть такие гигантские технические ресурсы, которыми обломаем бока любой стране, сунувшейся против нас…» «Обломаем бока ресурсами»… Вот так «культура речи», вот так «блестящий оратор»! А «овладение чертежным хозяйством и техническим контролем» как главная задача Наркомата обороны? Тут только и можно было уповать на «неискушенность аудитории»!

В чем же секрет этой странной двойственности жуковских оценок Тухачевского?

Георгий Константинович работал над своими воспоминаниями в то время, когда уже исподволь началась и постепенно набирала силу кампания по искажению историй Великой Отечественной войны. Велась она осторожно, не путем открытых нападок, а путем смещения акцентов, путем непомерного захваливания одних и намеренного замалчивания других.

И в этой кампании репрессированным военачальникам было отведено немаловажное место. Достаточно сказать, что к 1968 г., году выхода в свет первого издания «Воспоминаний и размышлений», в стране было издано более десятка биографий Тухачевского, Уборевича и Якира общим тиражом около 1,5 млн. экземпляров. А о Жукове, Василевском, Рокоссовском, Коневе и других полководцах, выигравших величайшую в истории войну, не было тогда издано ни одной – ни одной! – книги. Больше того, Л. Никулин в книге «Тухачевский» уже бросил провокационную мысль о том, что репрессированные военачальники могли бы выиграть эту войну быстрее и с меньшими потерями…

Неудивительно, что в общественном сознании репрессированные военачальники, никогда не воевавшие с серьезным противником, все более и более затмевали действительно великих полководцев, совладавших с врагом невиданной дотоле силы.

Неудивительно, что помощники Жукова, а ему помогали военные специалисты, историки и редакторы Агентства печати «Новости» (АПН), – тоже поддались гипнозу похвал, расточаемых тогда репрессированным военачальникам.

Недаром одним из первых вопросов, который задала Георгию Константиновичу редактор АПН А. Миркина, был вопрос о его отношении к Тухачевскому. «Очень был красивый мужчина, – сразу ответил Жуков. – Очень!» Не правда ли, странный комплимент полководцу? Можно предполагать, что вольно или невольно помощники толкали Георгия Константиновича на то, чтобы включить комплименты Тухачевскому в текст книги.