Королевская кровь - Ирина Котова

— Простите, — Марья Васильевна слова произносила твердо, но при этом почтительно смотрела на нее, — но время на бал есть всегда. Вы же не хотите, чтобы люди говорили, что новая королева прячется от народа? Тем более что на праздники такого уровня принято приглашать глав дружественных государств, а что может быть лучше для демонстрации их поддержки вашего трона?

— Я не могу этим заниматься, — упрямо повторила Василина. Она нервничала из-за отсутствия новостей, и из-за настроения мужа, и настойчивость придворной дамы была совсем не к месту. — Оставьте меня, Марья Васильевна. Почтенная статс-дама встала, присела в реверансе.

— Не гневайтесь, Ваше Величество, — вздохнула она осторожно, и Василина с удивлением посмотрела на нее — кто гневается? Она? — Вам и не придется заниматься ничем. Просто дайте свое согласие, и вам останется только надеть платье и выглядеть так же ослепительно, как сейчас. Василина помимо воли улыбнулась.

— Вы мне льстите, Марья Васильевна?

— Говорю истинную правду, — лукаво ответила опытная интриганка. — Разве можно такую красоту в кабинетах прятать? Покажетесь во всем блеске и величии, чтобы подданные за сердца похватались. Грозная и прекрасная. Символ Рудлога!

— Да прекратите уже, Марья Васильевна, — рассмеялась «грозная и прекрасная». — Делайте, что хотите, но чтобы меня это не касалось.

— Благодарю, Ваше Величество, — степенно отозвалась статс-дама, и, пока Величество не передумала, спешно ретировалась. Василина посидела в кабинете, с тоской посмотрела на папки с отчетами. Боги, какое же все это занудство! В груди противно заныло, и она впервые с сожалением задумалась о том, что, возможно, Ангелина была не так уж и права, когда обговорила свободу для сестер. Нет, если б короновалась старшая, по своему праву, то Василина первая бы приветствовала такую предусмотрительность. Но сейчас приходилось мыслить другими категориями. Наверное, было разумнее сразу собрать всю семью под одним кровом, здесь. Как ни странно, дворец оказался на данный момент самым безопасным местом. Во всяком случае здесь еще ни на кого не нападали и не похищали. И никто не пропадал. Она посмотрела на себя в полированную гладь рабочего стола, тряхнула светлыми кудряшками, отодвинула папки, встала. Надо что-то делать, а то сейчас расплачется. Тем более скоро полнолуние, настроение и так скачет, а еще сестры… и дела… и детей видит мало…, и муж пропадает целыми днями.

Зашла в детскую, полюбовалась на спящую Мартину, тихо поговорила с няней о том, когда вводить прикорм, и надо ли ставить уже слушать классическую музыку, или пусть ребенок растет невдохновленным и непросветленным. Тоска никуда не уходила, и она вышла из детской, направляясь туда, где всегда могла получить поддержку и набраться сил. К Мариану.

Муж обнаружился в гвардейском корпусе, опять занимался наравне с солдатами, и королева тихонько понаблюдала за ним, пока солдаты не заметили ее и не стали останавливаться.

— Почему прекратили занятия? Команды вольно не было! — рявкнул Мариан, но, видимо, что-то прочитал на лицах подчиненных, обернулся.

— Ваше Величество, приветствую вас. Бойцы?

— Рады служить, Вашество! — рявкнули гвардейцы, вытягиваясь по струнке.

— Надо поговорить, Мариан, — сказала она настойчиво. Он кивнул, отвернулся. Такой мощный и суровый в этом армейском спортивном костюме, что она снова залюбовалась им.

— Майор Васильев, завершите упражнения, — зычно скомандовал он, и от построившихся солдат отошел усатый офицер, ответил «Есть» и встал перед строем.

— Что такое, Василек? — тихо спросил муж. От него пахло потом, и Василина заторопилась, утягивая его в сторону армейского корпуса.

— Тут есть место, где можно спокойно поговорить?

— Что-то срочное? — встревожился он, ускоряя шаг.

— Да, очень срочное, — согласилась она, оглядывая помещение, в которое они зашли. По всей видимости, тут хранился спортивный инвентарь, и хорошо были слышны команды майора «Бегом марш! Десять кругов!» — Очень. Даже не знаю, как тебе сказать.

— Василина, — нервно и сурово проговорил он, и в голосе его все еще слышались командные нотки. — Говори быстро и прямо. Она обернулась, подошла к нему, прижалась к плечу.

— Мариан, я никак не могу успокоиться. Обними, меня, пожалуйста.

— Василина подняла голову, заглянула в глаза, в которых тревога сменялась облегчением и удивлением, снова прижалась к нему, уткнулась носом в руку. — Уммм, как от тебя пахнет… Мааар… Он сжал ее крепко, так, как ей нужно было, руки немного дрогнули, проскользили по спине вниз. Все понял, конечно. Он всегда ее понимал.

— Все поймут, чем мы тут занимаемся, — пробормотал он, уже целуя ее в шею, задерживая дыхание — она забралась ладонями под резинку спортивных брюк, потерлась об него со стоном.

— Ну и пусть, — прерывисто дыша, ответила Василина, — пусть. Я королева, мне все можно. А твоя, — она задрала ему футболку, лизнула грудь, царапнула зубами кожу, — твоя прямая обязанность, — он сжал ее еще крепче, взял ее за подбородок, и жадно, головокружительно поцеловал, — ааах, Мариан, — так вот, — строгая юбка поползла вверх, обнажая ее стройные ноги в чулках и скромное белье, — обязанность…

— Ты слишком болтлива, моя королева, — грубовато сказал он, поворачивая ее к себе спиной. — Обопрись, милая. Вот так, василек, расставь ножки… Как ты хороша, Василина, как же ты хороша… Он уже тяжело дышал сзади, покрывая поцелуями ее ягодицы, прикусывая и сминая их, гладя бедра, и она задрожала, опустила голову, прогнулась. Да, вот так, Мариан, именно так. Как же я люблю тебя. Не сдержала стона, когда он вошел в нее, и он замер, легко гладя ее по спине, слушая ее дыхание. И начал движение, мощно и без всякой осторожности, сразу бросая ее в водоворот сладкой и такой нужной любви, такой ошеломляющей, что она закусила кулак, чтобы не кричать.

И все равно кричала, глухо и страстно, и билась в наслаждении, и чувствовала его крепкое тело, и жесткие руки на бедрах, и неумолимое движение, и слушала его тяжелые, приглушенные порыкивания, как лучшую музыку в мире.

То, что мне было нужно, Мариан. Знаю, моя королева.

Когда они вышли, занятия уже закончились, и на плацу не было никого. И хорошо, потому что каждый, кто увидел бы их затянутые любовной поволокой глаза, тут же бы все понял. Хотя, наверное, и так все догадались. Ну и пусть. Зато она успокоилась.

— Я согласилась дать бал на мой День Рождения, — сказала она ему все еще хрипловатым голосом, когда они уже подошли к семейному крылу дворца.

— Хорошо, — легко откликнулся он, открывая и придерживая дверь в покои, — тебе нужно будет немного развеяться. И отдохнуть.