Косьбище - В Бирюк

-- Сам ходит?

-- Сам. Иначе нельзя, иначе ему позор, бесчестие -- слаб оказался против пытки.

Мы синхронно посмотрели на мужика. От нашей дискуссии у него открылись не только прежде крепко зажмуренные глаза, но и нижняя челюсть. "Скрежет зубовный" прекратился. Впрочем, и остальные звуки, включая сопение и фырчание, -- тоже. Старший "птиц", разложенный Ноготком во дворе, под открытым небом, лежал животом кверху на толстом бревне, демонстрируя окружающей среде своё белое, уже избавленное от растительности, припаленное в нескольких местах, тело.

-- Не, господине, этот - не пойдёт. Это ж смерд -- у него чести нет.

-- Так и не надо. Вот мы ворот колодезный в бурьяне нашли. Если вон туда бревна перетащить, на них ворот приспособить... Как думаешь?

-- Думаю, что я такого ещё никогда не делал. Экую ты злую казнь знаешь. Верно тебя люди "зверем лютым" зовут.

-- Кто ко мне "как", тот и меня "так". Так и зовёт. Кое-кто - и "лютым зверем". Я вот гляжу -- тебе это занятие интересно. Со мной походишь -- и не таким штукам научишься. Мы с тобой даже и до груши с винтом ещё не добрались. А я и другого много чего знаю. Ты сейчас лучше насчёт брёвен прикинь. Вот эти пойдут?

-- Не, господине, бревна под ворот надо с другого торца положить и чуть повыше. Чтобы требуха у него над лицом протаскивалась. Чтоб он ливер свой видел, а укусить не мог.

Ноготок внимательно, вдумчиво осмотрел место предполагаемой установки ворота, обращая особенное внимание на детали, прикинул ладонями нужную высоту брёвен. Потом они с Суханом соорудили потребную конструкцию. Замысел чуть было не сорвался из-за отсутствия гвоздя.

"Лошадь захромала,

Командир убит.

Конница разбита

Армия бежит.

Враг вступает в города

Пленных не щадя.

Потому что вовремя

Не было гвоздя".

Не наш случай. Не потому, что у меня конницы нет, а потому, что - гвоздь есть: озадаченный мною Сухан углядел подходящий экземпляр ключевой детали на том месте, где ночью были лошади. Видать, у одной - из подковы вывалился. Так что гвоздь -- у нас есть и вовремя. Просто нужно правильно послать правильного человека в правильном направлении. Может, где-нибудь "армия бежит", но не у нас. Да и зачем - у нас и так, и в мирное время: "Пленных не щадя".

-- Брюхо-то где резать? Сверху али внизу?

-- Ну ты сам-то прикинь -- если вверх тянуть будем, то и резать надо у верхнего конца.

-- А-а-а! Нет! Гады! Ироды! Отродье сатанинское! Упыри! Не трожь!

Это Ноготок подошёл к мужику, достал одной рукой нож, а другой начал мять ему ребра и живот, прикидывая место предстоящего вскрытия.

-- Ноготок! Постой. Слышь, дядя, это не мы упыри, а вы. Крылья вон ваши -- как у настоящих упырей. На ноги -- будто когти навязаны. И местные вас упырями зовут. Ты, поди, и кровь из живых людей пил. Так чего тебя жалеть? Давай, Ноготок, режь его. А то время идёт - скоро уже и на покос выходить.

-- Погоди! Не надо! Мы не упыри! Мы только личины надели. Местных попугать. А так мы, это.... Люди мы! Православные мы! "Во имя отца, и сына, и духа святаго..."

-- Да ты что?! Православные? Не может быть! А крест где?

-- Крест? Нельзя нам крест -- цапля убьёт. Но -- верую. Руки развяжи! Перекрещусь!

-- А ну, стоп. Давай по порядку. Кто, откуда, зачем.

Мужик залепетал... очень энтузиазно. Слюни, вместе с кровью от выбитых зубов, полетели веером. Он дёргался в своих вязках, елозил по бревну, иногда попадал обожжённым местом по дереву и тогда вскрикивал, пугался и от этого ещё больше ускорял своё словоизвержение. Взгляд его метался от Ноготка, стоявшего с ножом над его животом, и тогда взгляд наполнялся ужасом, ко мне. На меня он смотрел с невыразимой надеждой и с отнюдь не затаённой мольбой. Скоро от страха он вообще перестал взглядывать на Ноготка и весь устремился в мою сторону. Безотрывно, неотвязно, сфокусированно. Всей душой, всеми помыслами, надеждами, словами и слюнями. Пришлось отойти подальше, чтобы не забрызгало. Дядя уловил моё движение и испугался ещё больше. Куда уж больше. Резко усилил громкость, истеричность и скорость своего словесного поноса и елозения. Если это возможно.

Наконец он замолчал. Не потому, что сказал всё -- так не бывает: человеку всегда есть что сказать. Хоть какую белибердень можно привязать ассоциативно хоть к чему. Нет, просто выдохся. На его голом белом теле бурно ходили ребра, восстанавливая дыхание, дёргались туда-сюда конечности в беспорядочном стремлении выразить глубокую искренность и полную готовность. На зарёванном бородатом лице у моих ног судорожно кривились и приплясывали разбитые и покусанные в кровь губы в последней надежде издать такое сочетание таких звуков, после которых этот странный плешивый тощий подросток-боярыч вдруг уверует в правдивость сказанного и не будет придумывать и применять какую-то страшную заморскую пытку.

-- Глава 84

Ноготок выбил нос. Прижал пальцем ноздрю, хорошенько, громко её продул, внимательно осмотрел пальцы и вытер их о штаны сзади. Потом глубоко вздохнул и выразительно-вопросительно посмотрел на меня. Лёгкое движение его кисти с зажатым ножом конкретизировало вопрос. Типа: "Врёт как сивый мерин, бредятину эту ты выслушал, обычай последнего слова соблюдён. Пора и дело делать. Как кроить-то будем? Откуда разрез начинать? Прямо с солнечного сплетения иди чуть сбоку?". В принципе -- без разницы. Тут у нас не косметический кабинет -- место разреза значения не имеет, всё равно -- швы накладывать не будем. "К пуговицам вопросы есть?". "У матросов нет вопросов". Нет и не будет, поскольку некому. Можно начинать.

Но я отрицательно покачал головой: резать -- это всегда успеется. Русская народная так и гласит: "семь раз отрежь, один раз -- зарежь". Сперва надо хорошенько подумать. Как ни странно, но рассказ пытуемого, который для Ноготка звучал как полный и глупый бред, выглядел для меня довольно правдоподобно.

Как-то плохо нас учат в школе. Ну кто вот так, сходу, может вспомнить уравнения Навье-Стокса? Или критерий Рейнольдса? Вот поэтому мы и смотрим на исторический процесс как-то примитивно. Как на ламинарное течение. Дескать, есть мейнстрим -- главный поток. И всё человечество, стройными рядами и колоннами, под знаменем... чего-нибудь... Чего у нас там сегодня объявлено хорошим? И все хомосапиенсы "перемещаются слоями без перемешивания и пульсаций". Вполне ламинарно.

А в реале -- отнюдь. В реале человечество вполне турбулентно. И течёт себе исторический процесс, течение, извините за выражение, истории с самопроизвольно образующимися многочисленными нелинейными фрактальными и обычными, линейными волнами различных размеров. Как без наличия внешних, случайных, возмущающих среду сил, так и при их присутствии.