Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР - Джон Келлер

Большую поддержку контрразведке оказывали 6000 штатных сотрудников, работавших в третьем управлении и осуществлявших наблюдение при помощи электронных средств.

Управление, являвшееся детищем генерал-майора Хорста Менхена, занималось прослушиванием телефонных разговоров. В течение многих лет сотрудники Менхена подключились к 2200 телефонам американских учреждений, находящихся в Западном Берлине. Чтобы яснее представить размах этой операции, нужно подсчитать, сколько же требуется персонала, чтобы круглые сутки прослушивать половину этого количества. Прослушивание второй половины телефонов было компьютеризировано. Телефонные разговоры записывались автоматически, после чего хранились для последующего анализа.

Были, наконец, и «почтальоны» — сотрудники Штази, закрепленные за каждым почтальоном в ГДР, — в чью обязанность входила тайная перлюстрация писем, приходивших с Запада или адресованных туда. Каждая посылка рентгеноскопировалась. Подозрительные письма подвергались химической обработке на предмет выявления сообщений, написанных невидимыми чернилами.

Искали также точки с микрофотокопиями, спрятанные под марками или полями конвертов. Отдел почтового наблюдения напрямую подчинялся управлению контрразведки.

Отсутствие ордеров на обыск или арест не было препятствием для контрразведчиков Штази. Такие ордера частенько выписывались задним числом, и прокуроры благоразумно не задавали лишних вопросов. В течение многих лет, пока партия не решила, что ее режим должен соблюдать хоть какое-то подобие законности, министр Мильке лично подписывал все ордера на арест. Все это способствовало постоянному росту количества разоблаченных агентов западных спецслужб, особенно в период с 1950 по 1965 годы. Однако примечательно то, что драконовские методы не отбивали у восточных немцев, по горло сытых коммунизмом и советской оккупацией, охоты принимать участие в тихой войне на стороне Запада. С 1952 по 1981 год было казнено по меньшей мере 126 таких граждан, из них три женщины. Возможно, точное их число так и останется тайной, потому что сотни людей были переданы Штази советским судам. Тела казненных тайно кремировались, и их пепел ссыпали в братские могилы. Все архивные данные по этому вопросу было приказано уничтожить в 1989 году.

Однако Дитмар Гильдебрандт, директор дрезденского крематория, ослушался приказа, спрятал свои регистрационные журналы и после объединения передал их властям. Благодаря ему многие родственники жертв впервые узнали о судьбе своих родителей, детей и супругов, исчезнувших несколько десятилетий назад. Ведь коммунистические власти упорно отрицали, что у них имеются какие-либо сведения об этих лицах. В свидетельствах о смерти как правило указывалась одна причина — острая сердечная недостаточность. Гильдебрандт также показал, где находятся массовые захоронения праха покойных. Там была найдена шестьдесят одна урна с пеплом. Помимо казней, в период с 1955 по 1960 год было вынесено по меньшей мере двадцать восемь приговоров к пожизненному тюремному заключению. В те годы редко кому давали меньше десяти лет. В противоположность этому судебному беспределу в послевоенной Западной Германии не было ни единой казни за шпионаж.

И только один человек был приговорен к пожизненному заключению. Несмотря на абсолютный контроль органов государственной безопасности над восточногерманским населением и страх сурового наказания, западные спецслужбы добивались серьезных успехов, в результате чего Штази совершала смехотворные ошибки. По мере того как западные разведки ужесточали меры безопасности и совершенствовали методы подготовки своих агентов, число задержанных западных агентов уменьшилось в начале 80-х до 30–50 в год.

Любитель деликатесов

Весной 1985 года сотрудники почтового отдела Штази обнаружили тайное сообщение, написанное невидимыми чернилами в письме, адресованном в Западную Германию. Там содержались настолько ценные сведения военного характера, что аналитики контрразведки пришли к выводу, что американский шпион служит в штабе Группы Советских Войск в Германии в Вюнсдорфе, городе южнее Берлина. Затем было перехвачено второе письмо, в котором сообщалось о предстоящем визите одного советского военачальника. Следователи Штази навели справки у начальника штаба ННА ГДР, в КГБ и советском посольстве. Все эти инстанции были в полном неведении относительно такого визита. Тем не менее советский маршал действительно прибыл в указанные в письме сроки и неделю провел в войсках, дислоцировавшихся в районе Дрездена. Восточногерманские власти так и не были поставлены в известность о его приезде. Аналитики Штази пришли к выводу, что шпионом мог быть либо офицер штаба ГСВГ, либо генштаба СССР в Москве, который использовал ГДР как перевалочную базу для пересылки сообщений. С другой стороны, письмо, написанное по-немецки невидимыми чернилами, показывало, что его автор владел идиомами немецкого языка, то есть был немцем. К этому делу привлекли КГБ, но его сотрудники были также поставлены в тупик.

Тогда было решено создать совместную комиссию из 90 специалистов-контрразведчиков МГБ и КГБ, которые целый год вели разработки в рамках операции «Сирена». Осведомители и прослушивание телефонов ничего не дали. И все же напряженная работа контрразведчиков увенчалась успехом. Результат был ошеломительным: шпионом, точнее шпионкой, оказалась Гелла Цикман, ничем не примечательная женшина лет пятидесяти. Она жила в квартире в Дрездене, которая находилась далеко от советского штаба, да и в штабе она в жизни своей не бывала. Не спала она и с каким-либо разговорчивым советским офицером. Она работала диспетчером на оптовой продовольственной базе, куда поступали различные деликатесы. Как же она смогла завладеть секретной информацией? «Только благодаря нашей плановой социалистической экономике, для которой были характерны постоянные дефициты», — сказал бывший полковник МГБ Райнер Виганд. Виганд, который участвовал в расследовании этого дела, имел в виду то, что на такие базы поступали продукты, не доступные рядовым гражданам без «связей», если только у них не было чего-либо ценного взамен, в виде взятки. В обязанности Геллы Цикман входило оформление продуктовых заказов для советских военных учреждений. Офицеры продслужбы советского штаба в звании до полковника зависели от ее благорасположения, когда дело касалось заказа и распределения продуктов. Чтобы улестить ее, они часто приносили ей подарки. Иногда офицеры подчеркивали значение заказа, особенно если им требовались такие дефицитные вещи, как икра, лосось, цитрусовые и тропические фрукты, а фрау Цикман не очень-то спешила выполнить заявку. «На следующей неделе приезжает такой-то», — обычно говорили они, и по адресам, куда необходимо было доставить заказ, она легко вычисляла маршрут гостя.

Выйдя на Цикман, контрразведчики выяснили, что ее сын сбежал в ФРГ еще до возведения Берлинской стены и теперь проживает в Гамбурге. До постройки Стены она ездила к нему несколько раз в год через Берлин, где садилась на самолет, летевший в ФРГ. Ее сын умер в начале 80-х. За «деликатесной» шпионкой установили наблюдение, а ее квартиру нашпиговали «жучками». Контрразведчикам нужно было установить, работала она соло или являлась частью шпионской сети. Сотрудники Штази заметили, что три раза в неделю она вставала с постели, иногда не без помощи будильника, и включала радио. Однако «жучки» не зафиксировали никаких звуков, похожих на радиоприемник. Тогда контрразведчики решили прибегнуть к мероприятию «Дора» и просверлили в стенах квартиры Цикман крошечные отверстия для видеонаблюдения. Они увидели, что Цикман включает радио и слушает его через наушники. Она записывала в блокнот группы чисел. Ее решили арестовать после того, как было установлено, что она включала радиоприемник тогда, когда начинала работу радиостанция американской военной разведки в ФРГ. Заодно арестовали и ее мужа.

Фрау Цикман сразу же во всем призналась и рассказала, что американская военная разведка завербовала ее, когда она гостила у своего сына, который тоже был американским агентом, но сотрудничество с ним прекратили после того, как он начал сильно пить, а затем пристрастился к наркотикам. До сооружения Берлинской стены она лично доставляла информацию своим хозяевам, но после 13 августа 1961 года связь прервалась. В середине 70-х фрау Цикман разрешили выехать в ФРГ, чтобы забрать прах ее сына, умершего в Гамбурге. Там ее опять встретили сотрудники оперативного отдела армейской разведки, которые научили ее пользоваться невидимыми чернилами и шифром. Возвратившись в ГДР, она привезла с собой шпионские принадлежности, такие как таблицы кодов и специальные химикаты для приготовления невидимых чернил. Все это она привезла в урне с прахом своего покойного сына.