Рапсодия - Джудит Гулд

Сирина слушала рассеянно. Многое из того, что говорила Корал, прошло мимо ее ушей, однако главное она уловила. Она может поступать так, как считает нужным, как, впрочем, и всегда. Вполуха слушая своего агента, она продолжала перебирать съемочное оборудование. Надо отобрать только самое необходимое. На этот раз ей придется путешествовать налегке.

— Я сказала издателям, что ты работаешь над сверхсекретным проектом, — продолжала Корал, — и что ты сможешь им что-нибудь выдать только после Нового года. Теперь они на время успокоятся и будут с интересом ждать.

Корал замолчала, очень довольная собой. Ждала реакции Сирины. Однако через некоторое время обнаружила, что Сирина не обращает на нее никакого внимания. С удовлетворенным видом сидит на полу, скрестив ноги, просматривает фильтры, увеличители и прочее. Корал нахмурилась, сделала глубокий вдох, сосчитала в уме до десяти. Нет, она не будет сегодня устраивать сцену и ссориться с Сириной. Эта безответственная, неблагодарная, невероятно волевая и очень талантливая молодая женщина — настоящий художник, напомнила она себе, и в то же время ее основной источник прибыли. Кроме того, хотя Корал и очень противилась этой поездке в Камбоджу, инстинкт деловой женщины подсказывал ей, что полученные в результате поездки снимки могут оказаться для них обеих золотой жилой. Это может стать коренным поворотом в карьере Сирины. Ее новые снимки могут принести им намного больше, чем прибыли, получаемые от галерей, тоже, кстати, немалые. Коллекционеры будут гоняться за ее фотографиями. О ее работах будут выпускать книги, что означает новый источник доходов… и престиж. Так, Корал убеждала себя не обращать большого внимания на политическую нестабильность в той стране, куда направляется Сирина, и на опасности, связанные с этой поездкой. В конце концов, Пол Пота больше нет в живых. Страна постепенно открывает двери для иностранцев. Даже его ужасные тюрьмы теперь доступны для туристов. К тому же Джейсон едет вместе с ней. Один его вид способен напугать туземцев до полусмерти.

Забота Корал о судьбе Сирины объяснялась не только финансовыми соображениями. Она относилась к этой главной своей ценности с искренней теплотой, чувствовала ответственность за нее. Похоже, что профессиональная ответственность здесь смешана с материнским чувством. Отсюда и желание защитить Сирину от себя самой, от собственных инстинктов, порой заводящих ее слишком далеко, и от внешнего мира с его хищниками вроде Майкла Левина.

При мысли о блестящем молодом музыканте она вспомнила, что так и не спросила Сирину кое о чем. Откашлялась.

— Сирина… а почему ты решила сделать остановку в Киото?

Сирина вскинула голову. Черные глаза сверкнули.

— Мы там встречаемся с Майклом Левиным.

Она произнесла это с решимостью, отметавшей всякие возражения.

— Понятно. Он там выступает?

— Да. По-моему, он собирается сделать мне предложение, Корал. Вероятно, он уже попросил у жены развод.

Эта новость Корал совсем не понравилась. Однако она ничем не выдала своих чувств. Она сделала все, что могла. И в любом случае Сирина все равно ее не послушает.

— Ну хорошо, — произнесла она мягко. — Надеюсь, ты будешь держать меня в курсе.

— Обещаю.

Сирина искоса взглянула на Корал. Как?! Никакой нотации по поводу встречи с Майклом в Киото?! Чудеса, да и только.

— Ну, мне пора, — сказала Корал. — Мы с Брэнди кое-что запланировали, так что я не увижу тебя до отъезда. Салли отвезет тебя в аэропорт, как всегда. Поцелуй меня на прощание.

Сирина встала, крепко обняла Корал, расцеловала в обе щеки.

— Не волнуйся, Корал. Все будет в порядке, я уверена.

— Надеюсь. — Внезапно Корал почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Как странно… Она расправила плечи, взяла сумочку. — Не отвлекайся, не провожай меня.

— Хорошо. У меня еще полно работы.

Корал повернулась, направилась к огромному холлу. Она сегодня выглядит старше, чем обычно, подумала Сирина. Подчиняясь внезапному импульсу, быстро подошла к Корал сзади, обняла за талию. Та резко обернулась, в глазах появилось выражение благодарности. Уже в лифте Сирина еще раз поцеловала ее, на этот раз в губы. Двери лифта закрылись, Корал исчезла из виду.

Миша захлопнул последний чемодан. Закрыл замки, поставил рядом с другими. Опустился на кровать, оглядел ровный ряд чемоданов и дорожных сумок. Вздохнул. Предстоящая поездка в Японию вызывала в нем противоречивые чувства. С одной стороны, он ее ждет с нетерпением. В прошлые гастроли в Токио и Киото у него не оставалось времени ни на что, кроме репетиций и выступлений. И еще на еду и сон. Он почти не видел страну. На этот раз все будет иначе. На этот раз у него хватит времени на то, чтобы познакомиться с культурой этой загадочной страны, которая давно уже его интригует. С другой стороны, в Японии он должен увидеться с Сириной. Сейчас он не мог определить свои чувства по поводу предстоящей встречи. Он не сомневался в том, что, как только увидит ее, в нем снова проснется неукротимое желание, как всегда. Но есть ли что-нибудь за этим? Хочет ли он от нее чего-нибудь, кроме утоления физической страсти? Он знал, что Сирина ждет от него известия о том, что он предложил Вере развод. Он сам ей это пообещал. Он и себя убедил в том, что хочет именно этого. Однако сейчас он еще меньше в чем-либо уверен, чем раньше. Да, он испытывает все то же мощное влечение к Сирине, и в то же время ему нужна Вера. Он… да, он любит ее. В спальню вошел Манни, бесшумно ступая по ковру в своих туфлях от Лобба, сделанных на заказ.

— Ну что, ты готов, старина? Миша с удивлением взглянул на него:

— Я — да. А ты?

— Саша заканчивает все приготовления. У нас еще уйма времени. Мы ведь улетаем только послезавтра.

— Не ожидал увидеть тебя сегодня.

— Я звонил. Вера сказала, что ты заканчиваешь упаковывать вещи. Поэтому я решил зайти поговорить с тобой, если ты ничего не имеешь против.

— Да нет.

Миша удивленно смотрел на Манни. Что за экстренность? Почему он не мог просто позвонить?

— Вот и прекрасно, старичок. Вот и прекрасно.

Миша поднялся, прошел в кабинет с книжными стеллажами по стенам. Подошел в столику с напитками.

— Что будешь пить?

— На два пальца виски. И две капли воды. Миша налил. Подал ему. Налил немного виски и себе, положил кубик льда.

— За Японию! — поднял стакан Манни. Миша ответил без особого энтузиазма:

— За Японию.

Некоторое время они молча пили.

— Что у тебя на уме, Манни? — наконец спросил Миша. Манни смущенно заерзал в кресле.

— Видишь ли… я хотел еще раз поговорить о поездке в Россию.

Мишино лицо застыло. Глаза вспыхнули яростью. Похоже, любое упоминание о России затрагивает в нем какой-то нерв, вибрирующий привычной ненавистью к той стране, где он родился.