Сумерки богов - Влад Савин

Четыре дня было почти как по-прежнему. Вот только на железку ходили чаще, и уже не диверс-группами, а ротами, а однажды даже целым батальоном. МЗД пока не ставили, зато опробовали радиомины - очень удобно, не надо провод тянуть. И, спустив эшелон под откос, теперь обстреливали его из пулеметов и минометов, если предполагалось наличие живой силы, и в завершение брали штурмом, вскрывали вагоны, что ценное брали с собой, прочее поджигали или ломали. И у немцев явно не хватало сил пресечь наши безобразия - все, на что они оказались способны, это пускать вдоль дорог усиленные патрули, да выставлять караулы у мостов и тоннелей. Ну что нам после Полесья десяток тыловых фрицев? А числа с двадцать шестого - двадцать седьмого начались настоящие дела!

Наши прорвали немецкий фронт. И немцы отступали. Шли на запад, колоннами, не надеясь на железные дороги (может быть, южнее и ехали по ним, а у нас движение эшелонов почти прекратилось). Что может группа партизан против танкового или мотопехотного батальона? Многое - если не становиться открыто на пути!

Мы ведь знали многое. Опыт Афгана и Чечни перетек в методички, которыми учили здесь осназ. И Кравченко был гением минной войны, в иной истории у Федорова он сумел с ноля создать и обучить диверсионный батальон - он был еще и отличным наставником и организатором. И рядом были мы, которые могли что-то подсказать, разъяснить. Эффект вышел убойный - для немцев.

Мы не трогали тоннели и большие мосты - они нужны будут нашим, на пути к французской границе. Но мостики через речки и овраги длиной до пятнадцати метров нам было дозволено не жалеть - в составе наших армий уже был на вооружении аналог танкового моста ТММ, на шасси Т-54. А еще есть водопропускные трубы, и обочины, на которые в этом времени еще не обращали внимание, и склоны, с которых можно вызвать обвал. Камнеметы, с зарядом булыжников поверх взрывчатки. Одновременный подрыв вдоль дороги нескольких зарядов, соединенных детонирующим шнуром. И конечно, обманки - явные следы раскопа на дороге, зарытые ржавые железки, на которые реагирует миноискатель, разбросанные по песку крошки тола, вызывающие тревогу у натасканных на взрывчатку собак. И системы неизвлекаемости - после горького опыта, немецкие саперы предпочитали подрывать обнаруженные мины, а не пытаться их обезвредить - пренебрегая тем, что после придется расчищать завал, заравнивать яму на дороге или восстанавливать мостик через овраг. Колонны едва ползли, потому что впереди шли саперы, обследуя не только полотно, но и обочины. Нередко с ближайшего холма раздавались выстрелы снайперов, и саперы падали мертвыми. Бывало, что колонна попадала и под минометный обстрел - до чего же технический народ итальянцы, уже в это время фермеры-единоличники обрабатывают свои участки с помощью тракторов и самоходных шасси с навесным инструментом, а уж автомобили-пикапы есть у каждого - и нетрудно разместить в кузове 82-мм миномет с достаточным запасом мин, и выставить на закрытой позиции целую батарею, а если повезет, то и заранее пристрелять цель. И в завершение на остановившуюся колонну налетали наши бомбардировщики. Взаимодействие партизан с авиацией, чему мало уделялось внимания в иной истории, здесь приносило свои плоды. Конечно, уничтожить врага полностью не удавалось - но такая задача и не стояла, требовалось лишь максимально замедлить его движение! Да, мы не могли отдалиться от предгорий, и у немцев оставались маршруты южнее, вдоль побережья - но их было недостаточно для такой массы войск. А наши наступали, висели у фрицев на плечах!

Двадцать шестого февраля нашими была взята Падуя. Двадцать седьмого - Верона. Двадцать восьмого - Брешия и Парма, бои шли на подступах к Болонье и Милану. Немцы откатывались к Генуе, и дальше, или на запад, к Альпам - или же от Болоньи к Флоренции и на юг. Сегодня капитулировала группировка, окруженная на полуострове Истрия. И Первая Гарибальдийская бригада, бывшая восточнее всех, соединилась с нашими и оказала им помощь в зачистке территории к северу от Бергамо и до швейцарской границы. Скоро Италия будет наша вся - мы побеждаем!

Прощай, Лучия, грустить не надо,

О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао!

Я на рассвете уйду с отрядом

Гарибальдийских партизан...

Да простит меня автор этой песни, в иной истории сочиненной предположительно летом сорок четвертого, имя которого так и осталось неизвестным! Тем более что первоначальный (итальянский) вариант звучал совсем по-иному - я же знаю ее в том виде, в каком исполняли Муслим Магомаев и Дин Рид. Эта песня, которую я и Валька изобразили под гитару в нашем кругу уже после возвращения из Рима, буквально за два дня стала чем-то вроде гимна Третьей Гарибальдийской - а после, наверное, будет и всех трех наших Коммунистических Гарибальдийских бригад.

И ладно, что меня сочли автором. Но эта Лючия с чего-то решила, что песню я посвятил ей! После того как святой отец поклялся, что и она и ее брат - не подставы, он не только сам исповедывал обоих, но и поговорил с кем надо, установив достоверно, что они оба, по крайней мере, те, за кого себя выдают, а не засланные герр и фройляйн, и наши особисты подтвердили - так эта бисова девчонка умудрилась вытребовать себе место в нашей роте диверсов, не бойцом, конечно, а на кухню. Но ходит на все утренние тренировки и пробежки, когда я командую, даже пытается что-то изображать по русбою, а еще считает своей персональной обязанностью кормить, обстирывать, обшивать и лично меня, а заодно Вальку и Скунса. Хотя уже многие в бригаде на нее заглядываются - "та самая, про которую поют".

Галчонок, ну не в моем ты вкусе! Найдешь еще ты своего итальянца. Была бы ты рослее, фигуристее, светловолосая и синеглазая... Хотя здесь, в Италии, такие тоже встречаются, и на юге, со времен норманнов, Сицилией владевших, и на севере - наверное, кровь лангобардов. Завтра я уйду, куда позовет меня приказ, может быть, вообще на другой край континента. За последние полгода было - Висла, Нарвик, Будапешт, Зеелов и здесь. Ну вот, уже в штаб вызывают - что на этот раз сделать надо и где?

"Я на рассвете уйду с отрядом - и позабудешь ты меня!"

Рим. 1 марта 1944.

Все в руках Господа Нашего. И если он не вмешивается, значит, все происходит по Его плану, которого людям знать не дано!

Папа Пий Двенадцатый произносил эти слова-молитву, стараясь не замечать, что происходит вокруг. Одиночная камера в подвале, без всяких удобств - что ж, и в давние времена в жизни пап такое случалось, но это были грешники, замаравшие высокий сан неподобающими поступками, или слабые в Вере. И если Господь посылает и Церкви, и лично ему испытание, надо постараться выдержать его с честью, а что еще остается?

Его выдернули на допрос утром. Или в ту же ночь, как привезли - в камере не было окон, лишь электрический свет. Навстречу по коридору эсэсовцы тащили человека в мундире его, Папской гвардии - бессознательное тело, оставляя по полу кровавый след. Папу привели в допросную, пол и стены в матовом кафеле, видны следы крови. Кроме следователя был переводчик и еще двое рослых эсэсманов, держащие в руках куски резинового шланга. Папа подумал, какие все же немцы варвары и мужланы - в инквизиции с давних времен было принято сначала увещевать допрашиваемого словесно, и лишь при отказе пытать, ведь искалечить человека - это грех, и хотя ради благой цели Бог простит, но лучше все же избежать этого, если есть возможность.

- Имя?

- Вам оно известно, - тут папа хотел по привычке добавить "сын мой", но сдержался. Много чести!

- Отвечать! - пролаял немец. - Иначе вас будут бить до тех пор, пока не прекратите паясничать! Отвечать на вопросы правдиво, четко и быстро. Имя?

Вопросы сыпались градом. Что папа может сказать по поводу своей антигерманской деятельности? Укрывательство евреев от германского правосудия, организация вооруженного сопротивления немецким военным властям, подстрекательство к бунту, вступление в связь с враждебными рейху державами, призывы к беспорядкам среди граждан рейха и даже военнослужащих германской армии. Странно, но папа почувствовал облегчение, и даже свое превосходство. Ведь все, что ставил ему в вину этот надутый индюк в немецком мундире, входило в прямые обязанности папы как наместника Божьего на земле! А значит, все обвинения сейчас были не против него, человека, Эудженио Пичелли, носящего сейчас титул папы именем Святого Престола - а против самой христианской веры! И Бог точно не оставит его своей милостью - а если придется принять смерть, что ж, посмотрим, есть ли на самом деле райские врата?

Немец орал и даже бранился. Но отчего-то не приказывал солдатам бить. И продолжал донимать своими глупыми вопросами. Вам нужны тайны, и деньги Святого Престола? Глупцы - ведь папы уже века жили в соседстве с алчными правителями, и не один из королей, наверное, подумывал, не поступить ли с Церковью, как французский король Филипп Красивый с тамплиерами - вот только и он после прожил очень недолго, а на Францию обрушилась Столетняя война! И не было в Риме людей, излишне доверчивых и наивных, не искушенных в европейских интригах и прочих тайнах парижских и мадридских дворов. А меры предосторожности, если среди королей найдется алчный идиот, были давно уже отработаны. Тем более когда слухи о возможном святотавстве были еще месяц назад. Можете копаться в книжной пыли Ватиканской библиотеки - вся действительно важная информация разбита на части и спрятана очень далеко. И даже я не знаю, где - а людей, кто этим занимался, нет сейчас в Риме и вообще в Италии! И конечно, к этой информации относится все о финансовых источниках и движении денег Церкви. Вы не получите от меня ничего, даже если бы я и хотел вам сообщить все нужные сведения. Лишь какие-то обрывки, для вас совершенно бесполезные.