Штамм. Начало - Гильермо Дель Торо

Нива стреляла вслепую, вверх, вниз, в стороны, разбрызгивая воду во всех направлениях. Она представляла себе, как Джоан Ласc горит огнем, как вода, ставшая кислотой, прожигает ее тело, словно сам Иисус разит ее золотым мечом… но не услышала никаких воплей боли.

А потом в щели появилась рука. Пальцы ухватились за ствол, пытаясь вырвать водяной пистолет. Нива потянула игрушку на себя и хорошо разглядела пальцы. Грязные, в земле, как у гробокопателя, с кроваво-красными ногтевыми ложами. Святая вода текла по коже, размазывала грязь, но не дымилась и не прожигала.

Никакого эффекта.

Рука тянула ствол на себя, пыталась протащить через щель. И вот тут Нива поняла, что рука пытается добраться до нее. Она отпустила игрушку. Рука принялась мять и вертеть ее, пока пластмасса не треснула. Остатки святой воды вылились. Нива поползла назад, отталкиваясь руками и ногами, незваный гость начал ломиться в дверь. Он наваливался на нее всем телом, дергал за ручку. Петли вибрировали. Стены дрожали, фотография мужчины и мальчика на охоте слетела с крючка. Стекло разбилось. Нива тем временем добралась до дальнего края маленькой прихожей. Плечом ткнулась в стойку для зонтов, из которой, помимо зонтов, торчала еще и бейсбольная бита. Нива, не поднимаясь с пола, схватила ее, обеими руками сжала черную рукоятку.

Дерево держалось. Старая дверь, которую Нива ненавидела, потому что летом она расширялась от жары и залипала в дверной коробке, противостояла ударам. Как и врезной замок. Как и ручка. И существо, находившееся за дверью, угомонилось. Может, даже ушло.

Ждать света дня. Вот и все, что могла Нива.

– Нива?

Кин, мальчик Лассов, стоял позади нее, в тренировочных штанах и футболке. Нива и не ожидала от себя такой прыти. Она подскочила к нему, закрыла рот рукой, увела за угол. Встала там, спиной к стене, прижимая к себе мальчика.

Тварь за дверью узнала голос собственного сына?

Нива прислушалась. Мальчик рвался из ее рук, пытаясь заговорить.

– Тише, дитя.

И она услышала. Поскребывание. Еще крепче прижала к себе мальчика, выглянула из-за угла.

Из щели для почты торчал грязный палец. Нива вновь нырнула за угол. Но успела заметить в щели два горящих красных глаза, которые оглядывали прихожую.

Руди Уэйн, агент Габриэля Боливара, приехал на такси к его городскому дому после позднего обеда-совещания с господином Чоу из Би-Эм-Джи.[77] Он не смог связаться с Габом по телефону, но поползли слухи об ухудшении его здоровья после этой истории с рейсом 753, папарацци сфотографировал Габа в инвалидном кресле, и Руди хотел убедиться, что все это чушь. Подходя к двери дома на улице Вестри, папарацци он не заметил. На тротуаре сидела лишь горстка обкуренных готов.

Они вскочили, когда Руди поднялся по ступеням.

– И как там? – спросил он.

– Мы слышали, он сегодня принимает у себя людей.

Руди вскинул голову и увидел, что в обоих домах не светится ни одного окна, даже в пентхаусе.

– Похоже, вечеринка закончилась.

– Никакой вечеринки нет, – ответила ему пухленькая девица с цветными эластичными ленточками, свисающими с булавки, коей была проткнута ее щека. – Он пустил в дом и папарацци.

Руди пожал плечами, набрал на пульте код, вошел, закрыл за собой дверь. По крайней мере, самочувствие Габа улучшилось. Мимо черных пантер Руди проследовал в темный вестибюль. Лампочки на лестнице не горели, выключатели ничего не включали. Подумав, Руди достал мобильный телефон и перевел дисплей в режим «постоянная подсветка». Поведя рукой, в голубом свете дисплея он увидел у ног крылатого ангела цифровые фотоаппараты и видеокамеры – оружие папарацци. Они лежали грудой, как обувь у плавательного бассейна.

– Привет!

Эхо его голоса быстро затихло на недостроенных этажах. Руди двинулся вверх по мраморной лестнице, освещая путь голубым электронным светом. Ему предстояло уговаривать Габа поучаствовать в шоу на следующей неделе, да и даты выступления в канун и после Хэллоуина тоже требовали согласования.

Он добрался до верхнего этажа. Свет не горел и в огромной спальне Боливара.

– Эй, Габ? Это я, чел. Надеюсь, ничего непристойного я не увижу.

Ему никто не ответил. Тишина в пентхаусе стояла мертвая. Руди посветил на кровать и обнаружил смятые простыни, но не принявшего лишнее Габа. Вероятно, тот отправился куда-нибудь поразвлечься. Как и всегда.

Руди прошел в большую ванную, чтобы отлить. Увидел на столике пузырек викодина, хрустальный фужер, уловил запах виски. После короткой паузы вытряс на ладонь две таблетки, помыл фужер в раковине, запил таблетки водой из-под крана.

Он уже ставил фужер на столик, когда уловил за спиной движение. Быстро повернулся и увидел Габа, входящего из темноты в ванную. Зеркала по обе стороны от двери создавали ощущение, будто в ванную вошли сотни Габов.

– Габ, Господи, ты меня напугал! – Искренняя улыбка Руди увяла, потому что Габ молчал, глядя на него. В слабом свете дисплея кожа певца казалась темной, а глаза блестели красным. Тонкий черный халат Габриэль надел на голое тело. Руки висели вдоль тела. Он никак не поприветствовал своего агента. – Что не так, чел? – Руди заметил, какие грязные у Габа руки и грудь. – Ты провел ночь в угольном ящике?

Габ молча стоял, размноженный зеркалами.

– От тебя просто воняет, чел. – Руди поднес руку к носу. – Что с тобой происходит? – Тут он почувствовал странное тепло, идущее от Габа. Посветил дисплеем на лицо рок-звезды. Его глаза никак не отреагировали на свет. – Чел, ты слишком давно не смывал грим.

Таблетки начали действовать. Комната, зеркала расширились, как мехи аккордеона. Руди махнул рукой с мобильником, и вся ванная замерцала.

– Послушай, чел. – Отсутствие всякой реакции Габа тревожило Руди. – Если ты чем-то закинулся, я могу зайти завтра.

Он попытался обойти Габа слева, то тот его не пропустил. Руди отошел на шаг. Направил свет дисплея на лицо своего давнишнего клиента.

– Габ, чел, какого?..

Боливар распахнул халат, раскинул руки, как крылья, прежде чем позволил халату упасть на пол.

Руди ахнул. Тело Габа стало серым, костлявым, но поразила агента, конечно же, промежность.

Без единого волоска, гладкая, как у куклы. Гениталии исчезли бесследно.

Рука Габа закрыла Руди рот. Тот попытался вырваться, но опоздал. Руди увидел, что Габ улыбается, а потом нижняя челюсть его отвалилась, и во рту начал извиваться какой-то хлыст. В слабом свете дисплея Руди набрал девятку, единицу, единицу, и тут хлыст вылетел изо рта. Два нароста по его бокам сдувались и раздувались.