Здравствуй, Мир! - Михаил Француз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И весь этот круг был засажен яблонями. А под ними, на земле — ковёр из фиалок…
С тех пор, фиалки — мои любимые цветы. А яблони… даже не знаю, как описать моё отношение к ним, и ту роль, что они занимают в моей жизни. Сколько я их успел посадить… Сколько спилил собственноручно…
А тут какие-то скелеты. Портят сад моей мечты. Заставляют опадать листья яблонь. Топчут фиалки…
***
Нет. Я не берсерк. И никогда им не был. Самоконтроль и хотя бы относительная логичность мышления у меня не отключается даже в моменты, когда эмоции должны были бы захлестывать с головой. И даже не в ломе дело, который я, само собой, держал в этот момент закинутым на плечо. Нет. Это само по себе особенность моей головы. Я не теряю самоконтроля. Не сказал бы, что это такой уж стопроцентно однозначный плюс для жизни. Иногда бы не помешало и аффектироваться… Но, уж что есть, то есть.
Это не означает, что глупостей я не делаю и ошибок не совершаю. Нет. Но делаю это контролируемо. И потом не могу прикрыться оправданием, что мол, вспылил, эмоции захлестнули, был пьян, себя не контролировал. И вообще: я не я — корова не моя.
Вот и эта нежить. Они, конечно, очень сильно меня расстроили и разозлили. Это несомненно. Но и кидаться на них в яростную самоубийственную атаку с дикими боевыми криками, размахивая ломом над головой, я не стал. Это было бы глупо. И не эффективно. Не принесло бы мне ничего, кроме боли и разочарования.
Но вот холодная решимость избавить это место от каждой противоестественной твари, что его оскверняет своим существованием, загорелась в груди жестоким холодным и непреклонным пламенем. Сколько бы это не заняло у меня времени… День — значит день. Месяц — месяц. Год — год.
Холодная улыбка сама собой появилась на моих губах. Чуть шире она стала, когда на деревьях я увидел ещё и спелые плоды — я никуда не спешу.
***
Знакомый уже комната-кабинет без окон, с одной единственной дверью. Знакомый уже седой коротко стриженный мужчина в белом «жреческом» балахоне с откинутым капюшоном, сидящий за расчерченным белыми и черными клетками столом, поднял глаза от фигур, составляющих партию на звук отворяющейся двери.
Дверь скрипнула раз, открываясь. Ещё раз, когда вошедший усталый и слегка раздражённый мужчина в кожаной куртке аккуратно затворил её за собой.
— Что скажешь? — обратился к вошедшему «балахонник», вновь опуская взгляд на партию перед собой.
— Не нашли мы ни его, ни входа в Новую Локацию, — поморщился Граф Лоруан Де Флёр, а это был именно он.
— Что вообще, по твоему мнению произошло? — принял к сведенью предыдущий ответ посетителя «балахонник». — Он что-то почуял? Решил сбежать?
— Да Лич его знает, — снова поморщился Лоруан. — Я с этим типом уже ни в чем не уверен.
— И всё же?
— Всё же? — задумался Граф, прежде чем ответить. — Могу точно сказать, что он не был напряжён. И это не было маской или бравадой. Его на самом деле не напрягала ни ситуация с Григорием, ни внимание наблюдателя от Шаада, ни сам «Инстанс»… Перед отправкой в бараки Гильдии он не возвращался, вещи не собирал. К отбытию толком не готовился. Если только не был готов заранее, ещё до нашей встречи в таверне… — задумался ещё сильнее он.
— Григорий… — проговорил «балахонник». — Зачем вообще был весь этот фарс с ним? Зачем было светить Ивана перед наблюдателем?
— Ситуация с Григорием… не была спланирована заранее. Тем более, никто не собирался втягивать в неё Шаад, — вздохнул Граф. — Подстава для Ивана была подготовлена чуть дальше по улице. Всего в одном квартале от площади, на обычном его маршруте следования. Банальное ограбление, которое должно было закончиться «несчастным случаем» с сынком «преступного босса». Ну и дальше всё, что следует по сценарию: давление, наезды, «горящая земля под ногами», блокировка путей выхода из города… Но этот… везучий человек… умудрился вляпаться сам. Кварталом раньше. Да ещё и так, что у нас практически оказались связаны руки из-за внимания наблюдателя. Пришлось форсировать.
— То есть, с Григорием… случайность? Или Иван что-то почуял? И специально всё это устроил?
— Специально? Двадцать первый уровень вырубил сороковой? — хмыкнул Лоруан. — ТАКОЕ специально не опдстроишь. Но вот чутьё и интуиция… Не поймёшь его, Мэнсер. Я вообще, впервые сталкиваюсь с подобным человеком. Он ставит меня в тупик постоянно. Я до сих пор его не понимаю. Да ещё и Сакура эта…
— Сакура из Конохи, — проговорил «балахонник». — Один из лучших оперативников Тайной Службы Империи Ран. Птица настолько высокого полёта, что не то что тронуть её, подойти близко к ней — грозит серьёзнейшими проблемами… И такая «птица» у нас, в Ганоле… Случайность?
— Не представляю, — поморщился Граф. — Сакура прибыла в Камиш, совершенно открыто. Под своим именем. Отметилась в Гильдии, сняла номер в «Шипах и розах» тоже под своим именем, приняла там Посла Империи, главу местной агентуры Ран. Встретилась с наблюдателем Шаада, нанёсшим ей визит вежливости. А вечером пришёл Иван, и остался у неё до утра. Как нам удалось выяснить, она вызвала его письмом через Гильдию. То есть, тоже, совершенно не пыталась как-то скрыть или замаскировать свою заинтересованность в Иване. Всё было даже слишком демонстративно.
— Думаешь, Ран завербовали Ивана?
— Такой вариант напрашивается, — пожал плечами Лоруан. — Но…
— Но?
— Но он слишком очевиден. А с этим Иваном… — Лоруан снова поморщился. Сегодня он слишком часто морщился. И слишком редко улыбался, чем был сам на себя не похож.
— А что говорил сам Иван? — передвинул одну из фигур на доске перед собой «балахонник».
— Сам Иван говорил, что они с Сакурой просто любовники, — хмыкнул Граф, всем своим видом выражая свой скепсис, относящийся к данному утверждению.
— Любовники… — проговорил «балахонник». — Где, в таком случае, они познакомились? Когда успели?
— Из того, что нам известно, возможен только один вариант: в то время, когда Иван ходил за травой по поручению Алхимика. Больше просто негде и некогда. Только в этом путешествии наши люди не смогли за ним проследить: по
