Последыш. Книги I и II - Макс Мах

Бармин поднялся наверх и оказался единственным обитателем лабаза.

«Значит, будем ждать гостя».

И гость, а вернее сказать, хозяин появился буквально через десять минут. Высокий, худощавый, с обильной сединой в темных волосах и усах, в твидовом охотничьем костюме «Норфолк», в кепи английского образца и в очках с круглыми линзами в тонкой металлической оправе.

«Ни дать, ни взять — английский джентльмен на охоте», — усмехнулся мысленно Бармин, но вслух, разумеется, сказал кое-что другое:

— Добрый вечер, Ваше Высочество! Я Ингвар Менгден! Рад возможности поохотиться вместе с вами!

— Добрый вечер, молодой человек! — сухо ответил князь Северский и протянул Ингвару руку. — Рад наконец увидеть вас вживую.

— Это большая честь для меня, — чуть наклонил голову Бармин.

— Оставим расшаркивания дуракам и бездельникам, — несколько излишне резко оборвал брат венценосца обмен любезностями. — Перейдем к делу. Вы, Ингвар Сигурдович, хотите, чтобы император вернул вам титул. Я правильно излагаю суть вашего дела?

— Да, Ваше Высочество, это так.

— Зачем это нужно вам, — все так же рассматривая Ингвара, что называется, в упор, ровным голосом произнес князь, — я отлично понимаю. Объясните теперь, зачем это нужно нам?

«Хороший вопрос! — покачал Ингвар мысленно головой. — Очень похоже на бессмертный принцип Сталинской юриспруденции: доказательство своей невиновности — задача самого обвиняемого».

— Менгдены один из древнейших родов империи, — сказал он вслух. — Прямая линия наследования, не прерывавшаяся ни разу за прошедшие тысячу лет. Возможно, что и дольше, но это уже спорный вопрос.

Бармин говорил спокойно, ровным голосом, словно читал лекцию. Какое-нибудь дурацкое «Введение в общую психиатрию».

— Однако беспорно, — продолжал он излагать свою мысль, — что это мужская линия наследования, которую ни разу не перебивали наследницы. Полагаю, что это капитал имперского значения. Голубая кровь, родство с половиной аристократических родов северной Европы, и накопленный с веками огромный магический потенциал. Ну а я последний мужчина в роду Менгденов.

— Род не прервется, если вы женитесь, — сухо прокомментировал его слова князь Северский. — Но почему ваш род обязательно должен быть графским?

— Наверное, потому что во все время существования империи Менгдены никогда не исчезали из виду, — коротко ответил Ингвар. — Полководцы, царедворцы, министры и дипломаты…

— И государственные преступники.

— Ваша правда, Ваше Высочество. Понимаю, что должен что-то сказать по поводу моего деда, отца с матерью и моего дяди Петра.

— Хотелось бы услышать.

— Что ж, скажу, как есть. — Ингвар понимал, что не стоит настраивать против себя такого человека, как князь Северский, но и шестерить перед ним не имел права. — Я не знаю, какими соображениями руководствовались мои дед и отец, выступая против вашего дяди-императора. Не знаю и не берусь судить, тем более, оправдывать. Однако я в их делах не участвовал, ибо родился гораздо позже. Тем не менее, присоединяться к хору хулителей не буду тоже. Они осуждены императором, и я, как верноподданный, не имею права сомневаться в его правоте. Месть в этом случае также неуместна. За что мстить и кому? Думаю, что мертвых следует оставить мертвым, но это не значит, что я готов забыть, что они мне родня. Вы же знаете, Ваше Высочество, я язычник, а у язычников культ предков едва ли не сердцевина веры. Поэтому, где бы я, в конце концов, ни обосновался, — будучи графом или обычным дворянином, — я собираюсь перезахоронить останки моих родителей на том кладбище, которое будет ближе всего к моему новому дому. Собираюсь я так же соорудить кенотаф в память о деде и брате моего отца, могил которых я, верно, никогда не найду. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь увидел в этом проявление фронды. Я просто чту святость Рода и Племени. В остальном же я законопослушный подданный вашего брата, которому я благодарен за обретение имени и свободы.

— Не боитесь? — чуть прищурился сильный человек империи.

— Сошлете обратно на Грумант? — прямо спросил Ингвар.

Он затеял опасную игру и сам это прекрасно понимал, но и уступать в этом вопросе было нельзя.

— Согласен, — кивнул князь, — такого, как вы, сложно испугать, тем более, запугать. Впрочем, пустое! Вы мне нравитесь, Ингвар Сигурдович. Вы действительно настоящий Менгден, что при ваших обстоятельствах более чем похвально. Отважны, но не безрассудны, умны, образованы и знаете границы возможного.

— Лестно слышать.

— Пустое! — отмахнулся князь. — Поговорим о главном.

«И что же для вас главное, Ваше Высочество?»

— Давайте-ка, Ингвар Сигурдович, расставим для начала все апострофы[116] везде, где это надо. Первое и главное, что вы должны обо мне знать: я лоялист, и считаю, что ваш дед был неправ. И дело не только в том, что он выступил против моего дяди. Я, в принципе, против любых действий, могущих принести вред империи, а император и империя, в моих глазах, суть — нерасторжимое единство. При этом, я был против того, чтобы дети расплачивались за грехи отцов. Поэтому я лично просил императора снять с вас обвинение и наказание. Не я один, насколько мне известно, но мой голос, полагаю, тоже чего-то стоит. Это все, Ингвар Сигурдович, было — «во-первых».

— Помолчите, пожалуйста! — остановил он Ингвара, попытавшегося вставить слово. — Обойдемся без комментариев.

— Теперь, «во-вторых», — сказал князь после короткой паузы. — Скорее всего, вы этого не знаете, но Сигурд был моим другом. Вашу мать я знал хуже, но достаточно, чтобы сожалеть о ее судьбе. Помочь вашим родителям, было не в моих силах. Дядя не прислушивался ни к моему мнению, ни к мнению своего брата — моего отца. Единственное, что я смог тогда сделать, это на правах близкого родственника императора «прикарманить» ваше имущество: этот замок и все, что к нему прилагается. В Усть-Угле, к слову, все эти годы никто не жил. Для сегодняшней охоты его открыли впервые за более чем двадцать лет. Я сохранил здесь все, как было при Карле Менгдене, вашем деде: мебель, произведения искусства, сервизы. Сохранил даже портретную галерею и библиотеку. Единственное, что мне не удалось уберечь от разграбления — это ваш семейный