Вся Агата Кристи в трех томах. Том 1. Весь Эркюль Пуаро - Агата Кристи

— Сент-Бове? Но до него километров пятнадцать. Весьма утомительная прогулка, мосье Рено.

— Я… мне хотелось прогуляться.

Пуаро наклонил голову, как бы давая понять, что удовлетворен объяснением. Жак Рено взял шляпу и трость и вышел из комнаты. В мгновенье ока Пуаро вскочил на ноги.

— Быстрее, Гастингс. Пойдемте за ним.

Держась на почтительном расстоянии, мы шли за Жаком Рено по улицам Мерлинвиля. Убедившись, что он свернул к станции, Пуаро остановился.

— Все в порядке. Он проглотил приманку — пусть себе едет в Аббалак и расспрашивает там про несуществующий чемодан, оставленный несуществующими иностранцами. Все это я, конечно же, нарочно придумал, надеюсь, вы поняли?

— Вы хотели избавиться от него! — воскликнул я.

— Ваша проницательность достойна восхищения, Гастингс! А теперь, если не возражаете, мы с вами отправимся прямехонько на виллу «Женевьева».

Глава 18

Жиро действует

Дойдя до виллы, Пуаро сразу свернул к сараю, где был обнаружен покойник. Внутрь, однако, он не вошел, а остановился у скамьи, которая, как я уже упоминал, стояла в нескольких ярдах от сарая. Крадущимся шагом он приблизился к живой изгороди, отделявшей виллу «Женевьева» от виллы «Маргерит», и раздвинул кусты.

— Если повезет, — бросил он мне через плечо, — мы сможем увидеть в саду мадемуазель Марту. Хотелось бы поговорить с ней, не нанося, однако, визита на виллу «Маргерит». А! Отлично. Вот и она. Тсс! Мадемуазель! Тсс! Un moment, s'il vous plaоt.[129]

Я подошел как раз в тот момент, когда слегка встревоженная неожиданным окликом Марта Добрэй подбежала к изгороди.

— Всего одно слово, мадемуазель, если позволите?

— Конечно, мосье Пуаро, — с готовностью ответила она, однако в глазах ее таились тревога и страх.

— Мадемуазель, помните, как вы нагнали меня на дороге в тот день, когда мы со следователем приходили в ваш дом? Вы еще спросили меня, подозревают ли кого-нибудь конкретного.

— А вы мне ответили, что подозревают двух чилийцев, — проговорила она, слегка задохнувшись и прижимая левую руку к груди.

— Не желаете ли снова задать мне тот же вопрос, мадемуазель?

— То есть как?

— Видите ли, если бы вы сейчас задали мне этот вопрос, я ответил бы вам по-другому. Подозреваемый есть, но он не чилиец.

— Кто же? — Вопрос еле слышно сорвался с ее полураскрытых губ.

— Мосье Жак Рено.

— Что? — крикнула она. — Жак? Не может быть! Кто осмелился заподозрить его?

— Жиро.

— Жиро! — Лицо ее побледнело. — Я боюсь этого человека. Он безжалостен. Он… он… — Она осеклась. Но внезапно в глазах у нее появилось выражение решимости и отваги. В этот миг я понял, что передо мной борец. Пуаро тоже внимательно следил за выражением ее лица.

— Вам известно, конечно, что в ночь убийства он был здесь? — спросил Пуаро.

— Да, — ответила она рассеянно, думая, очевидно, о чем-то другом. — Он говорил мне.

— Очень неразумно было с его стороны пытаться скрыть этот факт, — рискнул заметить Пуаро.

— Да, да, — нетерпеливо согласилась она. — Но нельзя терять времени на бесплодные сожаления. Нужно его спасти. Он невиновен, конечно, но для такого человека, как Жиро, это ничего не значит. Он думает только о своей карьере. Он должен арестовать кого-нибудь, вот он и арестует Жака.

— Обстоятельства складываются весьма неблагоприятно для мосье Жака, — заметил Пуаро. — Вы ведь понимаете это?

Она твердо взглянула на него.

— Я не ребенок, мосье. У меня достанет мужества смотреть фактам в лицо. Он невиновен, и мы должны спасти его, — сказала она с отчаянной решимостью, потом, нахмурившись, замолчала, погруженная в свои мысли.

— Мадемуазель, — начал Пуаро, проницательно глядя на нее, — может быть, вы что-нибудь утаили, о чем сейчас могли бы рассказать?

Она кивнула с растерянным видом.

— Да, вы правы, только я не знаю, поверите ли вы мне. Это очень странно…

— И все-таки расскажите, пожалуйста.

— Ну так вот. Мосье Жиро послал за мной, ему взбрело в голову, что, может быть, я смогу опознать того человека. — Она кивнула в сторону сарая. — Нет, я его никогда не видела прежде. Во всяком случае, так мне тогда показалось. Но потом я все думала…

— И что же?

— Это может быть совсем не то, однако я почти уверена… Хорошо, я расскажу. В тот день, когда убили мосье Рено, утром я гуляла здесь, в саду. Вдруг слышу громкие мужские голоса, точно кто-то ссорится. Я раздвинула кусты и увидела мосье Рено и какого-то бродягу, страшного, в грязных лохмотьях. Он то канючил, то как будто угрожал мосье Рено. Я догадалась, что он требует денег. Тут меня позвала maman, и я вынуждена была уйти. Вот и все, только… я почти уверена, что покойник в сарае — это и есть тот бродяга.

— Почему же вы сразу не рассказали об этом, мадемуазель? — вскричал Пуаро.

— Потому что сначала мне показалось, что его лицо кого-то смутно мне напоминает. Он ведь был одет совсем по-другому и, судя по одежде, явно принадлежит к сословию людей состоятельных.

Тут девушку кто-то окликнул.

— Maman, — шепнула Марта. — Мне надо идти.

И она быстро скользнула за деревья.

— Пойдемте, — сказал Пуаро, беря меня под руку, и направился к вилле «Женевьева».

— Ну и что вы об этом думаете? — спросил я, снедаемый любопытством. — Правду ли она нам рассказала или придумала эту историю, чтобы отвести подозрение от своего возлюбленного?

— История интересная, — сказал Пуаро, — но я уверен, девушка сказала нам чистую правду. Мадемуазель Марта нечаянно сказала правду и о Жаке Рено, тем самым изобличив его во лжи. Вы помните, как он замялся, когда я спросил его, видел ли он Марту Добрэй в ночь убийства? Он помолчал, потом сказал «да». Я заподозрил, что он лжет. Поэтому и хотел повидать мадемуазель Марту, пока он не успел предупредить ее. Всего три слова, и я узнал то, что хотел. Когда я спросил ее, знает ли она, что Жак Рено был здесь в ту ночь, она ответила: «Да, он говорил мне». А теперь, Гастингс, скажите, что делал здесь Жак Рено в тот роковой вечер? Если он не виделся с мадемуазель Мартой, то с кем же он виделся?

— Нет, Пуаро, — вскричал я, охваченный ужасом, — неужели вы верите, что этот мальчик убил своего отца!

— Mon ami, — отвечал Пуаро, — вы неисправимый идеалист! Мне известны случаи, когда женщины убивали своих детей, чтобы получить страховку! После этого всему поверишь.

— Ну хорошо, а мотив?

— Деньги, разумеется. Вспомните, ведь Жак Рено думал, что после смерти отца он получит половину его состояния.

— А бродяга? Как быть с ним?

Пуаро пожал плечами.

— Жиро, конечно, скажет,