Новый Мир ( № 12 2012) - Новый Мир Новый Мир

“Свидетельство правды”. Кшиштоф Занусси о христианстве в СМИ. — “Православие и мир”, 2012, 13 сентября <http://www.pravmir.ru> .

В августе 2012 года в Гродно проходил I Конгресс католических СМИ Беларуси. Church.by предлагает читателю расшифровку выступления Кшиштофа Занусси в переводе заместителя пресс-секретаря Минского епархиального управления диакона Димитрия Шило.

Говорит кинорежиссер Кшиштоф Занусси: “Я не знаю почему, но у людей церковных есть какой-то поразительный атавизм, который велит прославлять печатное слово. Печатное слово — молодо, начинается с Гуттенберга, и в жизни человечества оно принесло много пользы и много вреда. Наверняка секуляризация мира произошла благодаря книге. Итак, давайте не путать Verbum , Слово Библии, с печатным словом, потому что здесь речь о другом. Печатное слово само по себе не является ни плохим, ни хорошим: все зависит от того, какое слово. И аудиовизуальная коммуникация сама по себе тоже не является ни плохой, ни хорошей. И я бы защищал аудиовизуальную коммуникацию, у нее есть свои изъяны и свои достоинства”.

“Посмотрите, насколько лучше наша коммуникация сегодня: появляется какой-нибудь тип на телевидении, что-то говорит, а мы видим, что у него нечестные глаза, бегающий взгляд, и мы знаем, что он лжет, — и разве кто-то слушает, что он там говорит? Человек смотрит на выражение лица и чувствует: этому доверяю, а этому — нет. Это некий очень полезный шаг в развитии человечества. <...> Поэтому я не бунтую в одиночку: я отношусь к аудиовизуальной цивилизации”.

Алексей Слаповский. “Русский читатель взыскует смысла…” Беседу вел Платон Беседин. — “ Thankyou.ru ”, 2012, 10 сентября < http://blog.thankyou.ru >.

“Я бы, во-первых, Платонова не торопился в этот ряд [классиков] ставить. Очень большой писатель, но… А кто может войти, не знаю. Кого введут. А потом, может, выведут. Другой интересен парадокс: сейчас есть много писателей, которые намного интересней классиков „второго ряда”. Вот Куприн, в частности, до сих пор считается крупной фигурой, но, по моему мнению, он уровнем существенно ниже нынешних, не буду называть имен, но уж точно десятка авторов. Средний уровень литературы по нашей больнице весьма высок. Наверное, это хорошо — как гумус для новых поколений”.

Дмитрий Соколов-Митрич. О сканировании мозга, соли земли и маленькой вере. Беседу вела Анна Данилова. — “Православие и мир”, 2012, 5 сентября <http://www.pravmir.ru> .

“У меня не было такого сознательного решения, что все — больше не пишу стихи. Но мне никогда не было интересно писать стихи просто для того, чтобы чувствовать себя поэтом. <...> То есть мои стихи были, собственно, о том, что литература — это зло. Это была попытка войти в современную, насквозь постмодернистскую поэзию не с эстетической меркой, а с этической. Это отразилось даже на теме моей дипломной работы в университете — я написал диплом о финансовой жизни Андрея Белого, в сущности — о подлости творческой натуры. Мне всегда дико не нравилась вся эта поэтическая тусовка. Хотя у меня были там друзья, и со многими я до сих пор дружу, но в целом я всегда видел какую-то жуткую порочность во всей этой атмосфере”.

“Тут есть такой, немного мистический момент: репортер должен верить в то, что все в мире имеет какую-то логику, что не бывает ничего случайного. Это должно у тебя быть на уровне мировоззрения и даже инстинкта. Я говорю не обязательно о вере в Бога. Просто надо верить, что если вот это уже случилось, то это не просто какая-то тупая и безмозглая случайность, что это результат прорыва какой-то „грибницы”. Что-то там под землей назревало-назревало — и, бац, вырвалось наружу! Если ты не веришь в эту „грибницу” и тебе все кажется случайностью, то ты никогда не найдешь какого-то интересного решения той или иной темы”.

“Когда я затрагиваю религиозные темы, стилистически я стараюсь работать на том же поле, на котором Лесков писал свои повести, а Честертон — детективы. Серьезное христианское содержание, изложенное языком и сознанием светского человека”.

Марина Струкова. Говорить о свободном человеке. Беседует Ренат Аймалетдинов. — “День литературы”, 2012, № 8, на сайте газеты — 27 августа < http://denlit.at.ua >.

“Цой не меланхоличен, он уравновешен. Когда другие орали, хрипели, проклинали, он говорил спокойно, уверенно и четко. Его песни как прочные здания, где нет лишних деталей. В них точный художественный расчет, чистота, лаконичность. А после прослушивания песен других рок-бунтарей остается ощущение неряшливости — площади после митинга, забросанной бутылками, листовками, флажками. Цой уже не рок-кумир, а эстетический эталон”.

“Думаю, отрицательное отношение [Юрия] Кузнецова к поэтессам — это месть женскому миру, который он не смог подчинить. К тому же он создавал имидж, носил маску надменного гения. Возможно, кто-то знал Кузнецова без этой маски…”

Алексей Татаринов. Вадим Кожинов и Юрий Кузнецов — творцы эпического романа. — “Наш современник”, 2012, № 7 < http://nash-sovremennik.ru >.

“Последние кузнецовские поэмы стоит рассматривать в том же контексте, в котором мы оцениваем гоголевский побег от себя-писателя в „Выбранные места из переписки с друзьями”, в сожжение литературы ради священной дидактики, или толстовский отказ от романного ради исправления жизни через тексты, которые уже трудно назвать литературой. Где-то рядом кожиновское расставание с литературоведением ради историософии и даже политики”.

“Возможно, в этом — знак поражения литературы, сигнал о ее относительности. Но если бы не было этого поражения, литература оставалась бы развлечением праздных, легковесных умов, а не делом настоящих мужчин, эпических творцов, которыми были Вадим Кожинов и Юрий Кузнецов”.

Татьяна Толстая. “Художественное вранье — это не ложь, это цветение фантазии”. — “Московский книжный журнал/ The Moscow Review of Books ”, 2012, 24 сентября < http://morebo.ru >.

Встреча с Татьяной Толстой прошла 2 сентября на “Бульваре читателей” — книжной ярмарке, организованной книжным магазином “Фаланстер” в День города. Встречу вел Дмитрий Ольшанский.

“Писательский червь, который сидит внутри, — это ненормальность, которая заставляет нас неизвестно почему работать со словами каким-то странным образом, ну у всех есть свои отклонения, у нас — такие. Нам нужна какая-то пища, такой пищей являются природа, погода, музыка, на кого что действует, но также и чужие слова. И эти слова, сложенные в определенный рисунок, нами поглощаются не так, как обычным читателем, который просто пришел поесть. Мы как повара, которые пришли в другой ресторан, мы совершенно иное извлекаем из текстов”.

“Описания того, что сделал Иван Петрович, который будто бы существует, его неспешные передвижения — все это нужно не ради самого Ивана Петровича, дело в том, чтобы что-то важное сказать о чьей-то уникальной живой душе, о ее радости и тоске, к которым сводится земное существование, потому что всякий человек задается вопросом: почему я здесь оказался, почему меня отсюда выгонят и для чего это все? Ты не успел понять, что происходит, а уже давай, старушка, на выход. Есть ли бог, куда меня ведут, там тьма или какие-то новые жизни. Всякий думающий человек эти вопросы проживает, и каждый раз об этом можно сказать по-новому, завернув эту мысль в самые разные сюжеты, фабулы, темы. Так что на этот вопрос я не могу ответить однозначно, я надеюсь, что литература не может умереть в принципе, но куда пойдет высокая литература — это вопрос. Она безусловно не развалится так, как развалилось изобразительное искусство”.

Михаил Угаров. “Одни мои знакомые в обмороке от высказываний других моих знакомых”. Руководитель Театра.doc рассказал “МН” о новых героях и задачах театра. Беседу вела Алена Солнцева. — “Московские новости”, 2012, на сайте газеты — 7 сентября.

“Сейчас происходит размежевание. В том числе и в нашей, скажем так, художественной среде. Половина моих знакомых в обмороке, в ужасе от высказываний других наших знакомых, людей, чьему мнению мы привыкли доверять. И вдруг они произносят какие-то идиотские или, того хуже, фашистские речи. У многих это вызывает оторопь. У меня не вызывает. <...> Я себе говорю: вот и хорошо, Миша, тебе дают возможность определиться. Давно пора. У меня пока нет позиции. Есть набор противоречивых взглядов: на политику, на демократию, на нашу жизнь. Но пора уже иметь идеологию. Ты же знаешь, как мы росли — большая задержка была. Но пришло время. Надо взрослеть”.