Не провоцируй босса, опасно! - Маргарита Светлова

сгущёнку, мне и на трубочки наплевать! Увеличила ещё огонь и только отошла от плиты, чтобы посмотреть, приехал мой или нет, как раздался взрыв. От страха я заорала, и низ живота скрутил спазм. Тут я поняла, что Даниил решил, что рисковать собой во мне больше не хочет и попросился на выход.

– Блин, – зашипела я, хватаясь за живот.

На шум в кухню забегает Ромка и видит меня в таком состоянии.

– Мама! – заорал он не своим голосом и кинулся ко мне. – Мама, мамочка! – в глазах слёзы. – Тебе плохо?

У меня оттого, что он меня первый раз мамой назвал, ком в горле, слёзы наворачиваются. Я даже о спешном побеге Данила на время забыла.

– Мамочка, только не молчи! – протягивает ко мне ручки мой сынок.

– Ром, – всхлипнула я, – иди ко мне.

И, не дождавшись, когда приблизится, резко притягиваю к себе и обнимаю его.

– Рожаю я, сынок, братика тебе.

– Так что мы стоим?! – тут же спохватился он и рванул за помощью.

Тут свекровь влетела, как ураган, на кухню и, узрев результат моей варки, провиснув, трагичным голосом добавила:

– Кирилл тебя убьёт.

– Не успеет, я на время в роддоме схоронюсь, а там его и отпустит.

Пока до неё дошло, о чём я говорю, прибежал Ромка с Глебом.

– Поехали, – произнёс спокойно муж подруги и, не дав мне шагу сделать, подхватил на руки и понес к машине.

Ромка побежал вслед за нами.

Пока добирались, успели дозвониться до Кирилла. Так что он на всех парах последовал за мной. Это даже хорошо – не увидит, что я на кухне устроила. Только добрались до приёмного покоя, слышим возмущённое:

– Беркутов, ты чего опять тут делаешь?! У тебя же жена только недавно родила?!

– Это жена друга! – невозмутимо отвечает тот.

Та подходит ближе и уже спокойно:

– А… теперь вижу, что это Бельская. Готовьте её! – крикнула женщина своим сотрудникам. И тут же обратилась к Глебу: – Сколько у тебя друзей?

– А что такое? – не понял он, передавая меня медперсоналу.

– Да вот хочу морально подготовиться.

– Мужайтесь! Много!

***

Влетаю в роддом, там уже Глеб и Ромка. Мальчишка ходит из угла в угол и не может успокоиться.

– Ты как? – обращаюсь к сыну.

– Папа, я так переживаю за маму! – рвано выдохнул он и обнял меня, словно ища поддержки. Я в шоке, он меня папой назвал.

Похлопал его по плечу, чтобы успокоить. Тут Глеб влез:

– Всё будет хорошо, а сейчас отпусти отца, ему Даниила нужно встречать. – И уже мне: – Что стоишь? Бегом переодеваться и мухой к жене. Поверь, ты сейчас ей нужен как никогда.

Мне дважды повторять не нужно, сорвался с места, как ненормальный. Когда зашёл в родовую, моя уже вся взмокала. Врач же – Валентина Степановна – в своей язвительной манере «подбадривала»:

– А ты как думала? От такого бугая родить – не баран чихнул. Тут потрудиться нужно. Но пока всё хорошо…

Стон жены – и я срываюсь с места. Увидев меня, она немного успокоилась.

– Солнечная… давай вместе…

Я подошёл со спины и положил поверх её рук свои.

– Давай, лучезарная наша, тужься, – дала команду врач.

И моя начала… Не то что бы от меня была реальная помощь, но Глеб прав – я был нужен ей. Она знала, что муж рядом, и это придавало ей сил. Я же в душе сожалел, что больше ничего не могу сделать, чтобы облегчить ей боль. А то, что мой женщине больно, я чувствовал каждой клеточкой.

Наконец с пятого раза дело пошло – показалась головка нашего сына. А там последний рывок – и Даниил заорал во всю мощь лёгких. Когда его положили маме на живот, я, мягко сказать, охренел – как она смогла сама родить такого богатыря?!

– Солнечная, спасибо.

Целую её в губы. Хочется плакать от счастья. А жена не сдерживается, плачет и смеётся, ей можно, она женщина. А у нас, мужчин, свои заморочки, нам не положено. Смотрю и не могу поверить, что стал настоящим отцом.

– Соня, даже не знаю, что тебе подарить за сына! – единственное, что смог сейчас сказать.

Слов не было, как и нормальных мыслей, меня переполняли эмоции. Я – отец! У меня два сына!

– Подари мне дочь!

– Только через два с половиной года! – слышим возмущённый ответ нашего врача.

***

Вышел из родовой, всё ещё находясь под впечатлением, сердце до сих пор колотилось, отдаваясь гулким эхом в ушах. Перевёл взгляд на сына – он, затаив дыхание, уставился на меня в ожидании новостей. А я словно разучился говорить. В горле образовался ком, вот не могу выдавить ни слова, и всё тут. Ромка кинулся мне навстречу и, схватив меня за руку, с мольбой смотря мне в глаза, затараторил:

– Как там мама? Как ребёнок? С ними всё хорошо? – И уже тише дрогнувшим голосом: – Па, не молчи…

Сильнее дёрнул меня за руку.

– Кх… – Проглотил предательский ком и охрипшим от волнения голосом попытался успокоить мальца: – Всё хорошо с мамой, и с братиком твоим тоже. – И тут чувствую, что в глазах защипало. Всё-таки эмоции взяли верх! У меня сегодня самый замечательный день: старший сын отцом назвал, а солнечную – мамой, и Данька родился. Как тут не разрыдаться от счастья?!

– Папа, ты чего плачешь, если всё хорошо?! – заволновался Ромка. Не понимает малец, какой у меня сейчас в душе фейерверк эмоций: хочется одновременно плакать и смеяться от счастья. А ещё Бога благодарить за жену и сыновей.

– Он не плачет, это ему пылинки в глаза попали, – пришёл на выручку мне Глеб. – У меня самого так же было, когда пришёл на дочку посмотреть. – Друг посмотрел на меня и, тепло улыбаясь, похлопал по плечу. – Поздравляю с ещё одним сыном.

– А почему мне эта пыль в глаза не попала, а только вам с папой? – дёргая уже его за рукав, решил выяснить Ромка, что эта за пыль такая.

– Она только на мужчин, что стали отцами, так действует … – хохотнул друг, подмигивая мне.

– Дядя Глеб, вы опять пошутили, да?

– Конечно пошутил, – подмигнул он уже сыну. А затем, подняв многозначительно палец кверху, продолжил разглагольствовать: – Это, Ромка, скупые слёзы счастья настоящих мужчин. Так что можешь и ты дать слабину, мы никому не расскажем.

– Не-е, я воздержусь, – отмахнулся он. И тут же добавил весомый аргумент: – Тем более я ещё не мужчина.

После его ответа мы с Глебом рассмеялись в голос. Слов-то каких умных уже набрался… «воздержусь»!

– Тогда мы тебя прикроем, когда ты станешь отцом. А пока никому не говори, что мы с твоим папой слезу пустили, сам понимаешь – авторитет нам никак ронять нельзя.

Сын эти слова принял на веру и клятвенно пообещал никому не рассказывать о нашей временной «слабости». Когда я приехал домой, пошёл сразу в кухню, потому что очень захотелось чего-нибудь выпить, во рту была сушь, как в