Хранители времени - Янина Жураковская

Красавец толкнул ведьмарку в бок.

— Кредиток не предлагать, только твёрдая монета, — заявил чародей, беря череп под мышку и суя под нос Лукану цепь. Мужик робко потянулся к ней. — Трогать артефакт только глазами, — не меняя тона, сказал рыжий, — окрашено. В смысле, проклято. Рога вырастут, нос отпадёт и что-нибудь ещё отвалится… — На его ладонь шлепнулся туго набитый кошель. — Приятно было иметь с вами дело. Живите дружно, не шалите больше.

Он развернулся, чтобы отойти… а дальше всё произошло быстрее, чем сердцу стукнуть три раза. Отец Фандорий вытряхнул на ладонь тряпичный кулёчек, чужак с ведьмаркой рванулись к нему, как спущенные стрелы, но Канька метнула им под ноги зачарованную монетку — и земля вмиг обернулась трясиной! Чернокудрый, успев отшвырнуть девчонку, провалился по грудь в болотную топь, болт, нацеленный обёртышем, клюнул волхва в плечо, чародей что-то крикнул, но заветный кулёчек уже взлетел в воздух и лопнул, выпустив облако мерцающей пыли.

— Схватить их! Всех четверых! Чтоб двинуться не могли! Связа-а-а… — удалось простонать волхву, прежде чем кулак ведьмарки врезался ему в челюсть.

Тьма накрыла его.

Саша:

Пылинки искристым снегом легли на плечи, запутались в волосах, и крестьяне застыли, словно кто-то бросил на них "цепенящий камень". В расширенных глазах читался ужас, рты были раскрыты в безмолвном крике…

— Апчхи! Апчхи! Апчхи!!!

Чародей думал только о том, как бы не вычихнуть мозги.

— Апчхи! — Слезы градом катились по щекам. — Апчхи! Апчхи! Апчхххи! Ну не гады, а?! У меня ж аллергия, ёжкин ко… пчххи!!

Ведьмачка потрясла ушибленной рукой и сердито пнула бесчувственного старика.

— Ну, Тёмный!.. Больно-то как!

— Пальцы складывай правильно, — прошипел намертво завязший в болоте Зима. — Хватайте оборотня и уносите ноги! Скорее, кагри тхаарэст эгрен рхат нэн эве!

— Паберегииись! — из окна вылетели три наших мешка, а за ними выпрыгнул сам Идио. Перекатившись по земле, он легко вскочил на ноги и принялся отряхивать куртку, норовя смахнуть пыль на вампира. — Мне шуметь дальше? А позлорадствовать можно? В двух словах? Вот таких коротеньких? — Он показал Яне мизинец.

— Умное бы что повторял, — нахмурилась сестрёнка. — Зима, дай руку… да, и ему тоже. Идио, бери… там горло, а не рука! Саня, не чихай на меня!

— Могу я хотя бы укусить это? — заканючил Идио.

— Это… пчхи! ещё не отдало ей… пчхи! долг… апчхи! — через силу сообщил я.

— Меня кто-нибудь слышит?! — вампир перешёл на крик. — Уходите! Приказ был неверный! Болваны вас на куски порвут, чтоб вы двинуться не смогли!

— Раз, два, взяли! — скомандовала Яна, и они с Идио, что было сил, дернули вампира на себя. Волшебная трясина отпускала жертву неохотно. — Ещё взяли! Ох, нелёгкая это работа, из болота тащить бегемота… Легче ж был, мандрагорова кочерыжка!

— Эй, это мои слова! — возмутился Идио. И вдруг замер. — Какие болваны?

— Те самые, — с нажимом сказал вампир. — Измельченный цвет лютвяги белой, по-простому, травы-болванки, высушенный и должным образом обработанный… это проблеск понимания, сударыня? У вас три минуты.

Яна вцепилась в него с удвоенной силой. Сопли и слезы кончились, словно кто-то завернул невидимый краник, я вздохнул свободно и, не долго думая, помахал рукой перед лицом бородача старосты. Ноль реакции. Осмелев, я потыкал его пальцем — никакого отклика, мышцы твердые, как камень… Настоящий болван!

"Болван — есть создание разумное, — услужливо подсказала память, — кое смирно живяше, ни клинком, ни волшебством не убиенно, воле хозяйской покорно на срок отмеренный. Боли не чует, страху не ведает. Умен чудодей плети Сеть Арзулову, что держит крепко, покуда сам ея не сымешь. Глуп — траву ельфью бери именем ойрг…"

— "…суши в пыль, сыпь, повеленье внятно изъявляй. Аще памятуй, Тьма и Свет траве той непокорливы вовсе", — устало закончил вампир. — Прощайте. Удачи вам.

Джен, он… прав, — по лицу Идио пробежала судорога, — болваны нас в клочья… И если то поможет избежать смерти, вампир — вполне допустимая потеря.

По одной книжке речи учили, отметил я.

— Меньше болтай, сильнее тяни! — отрезала Яна. — Санечка, брат. — Выражение её лица меня насторожило. Подходящие случаю злость и досада плавно перелиняли в мягкую улыбку, полную такой искренней надежды на чудо, словно я был не я, а дедушка Мороз или великий Мерлин. — Если ты сейчас бросишь что-нибудь вроде "белого дурмана" или «дрёмы», это будет очень кстати.

Возмущенный вопль "деда Мороза" заставил её пугливо втянуть голову в плечи. "Какого тхора я выворачивался добывая топор девятый и восьмой порядок на полуторку не наскребу может тебе ещё тот желтый шарик что висит над деревьями ты смерти моей хочешь смерти??!!!!" — хотел сказать я, но вместо этого впервые в жизни задумался, нужны ли вообще принципы, которые не позволяют бить женщин.

Оболваненные селяне грозно зашевелились — как танки в поле под Прохоровкой. И в тот же миг меня по лбу стукнул знакомый синий бутон, успевший порядком пожухнуть.

— Зелий не варим, салатов не режем, кушай, Саня, не подавись! — пожелала Яна и снова ухватила за руку плененного болотом вампира. — Давай, Идио! Ещё разок!

Я шустро сунул за щёку лучшее средство поднять настроение страдающему чародею и принялся жевать. Вкус у волшебной травки был лопух лопухом. Болваны ворочались, отвлекали. «Дрёму» я отверг сразу: добавочные вектора мне было не поднять, даже с лунь-травой, но "белый дурман"… Восьмёрку — солнышком, второй и третий под крест… четвертый вниз, спираль по внешнему кольцу…

— Я понял. Вы помешанные, — догадался вызволенный по пояс Зима. — Три безумца, для коих «благоразумие» — особо изощрённое ругательство… Полторы минуты!

— Мы их из грязи, а они — нас грязью, словно так и надо, — выцедил Идио, но руку Зимы не бросил.

— С тобой вообще всё ясно, — с нарочитой брезгливостью заметил вампир, — подвюга «станьгероем» у вас семейная…

— Хорошая попытка, — одобрила Яна, — а теперь — хватит! Саша, жуй. Идио, тяни-и-и!!

Я поспешно проглотил полупрожёванный цветочек, и внезапно почувствовал, как тонкие пальчики пробежались по моей руке, потыкали в бок и потянули… вниз?

Меня молча окружали местные ребятишки, а какой-то русоволосый мальчик уже вцепился в рукав и сильно тянул на себя. Дети двигались рывками, точно старые заводные куклы, их лица были кукольно неподвижны, а в затянутых белой плёнкой глазах не мелькало даже проблеска разума. Содрогнувшись, я отпрянул назад и накрыл детвору сонным заклинанием. Простеньким, но им хватило. Детишки консульсивно дернулись, со вздохом улеглись на землю и дружно засопели. Болванка быстро «вырубала» детей, но и перебить её было проще; со взрослыми бы такой фокус не прошел.