Огненный всадник - Михаил Голденков

Все подняли глиняные бокалы.

— Добрая наливка! — похвалил гетман, приглаживая усы.

— А что за фрукт этот новый король Швеции? — спросил Гонсевский, закусывая. — Хочется побольше узнать о нем. Чего он вдруг за нас заступаться будет?

И все покосились на Богуслава, зная, что Карл Густав его родственник по немецкой Пфальцской линии. К тому же Богуслав недавно побывал в Стокгольме. Богуслав улыбнулся, тряхнул своей павлиньей шевелюрой и, глядя на глиняный бокал в руке, начал вещать, словно лектор:

— Так, панове, тут notandum (необходимо отметить-лат.): новый король Швеции Карл Десятый Густав является сыном Иоганна Казимира Пфальц-Цвейбрюкенского и его супруги Катарины, то есть он не совсем из династии Ваза, как наш Ян Казимир. Хотя… его мать — Екатерина Ваза. Ему 32 года, он на два года младше меня, и мне он нравится во всем! Рос в Стегенборгском замке…

— Ну, это нам ни о чем не говорит! — прервал гетман Богуслава. Тот укоризненно покосился на кузена и продолжил:

— Когда ему было восемнадцать, он уже участвовал в битве под Лютценом, осаждал чешскую Прагу. Настоящий солдат, отлично владеет оружием. Весной 1649 года Карл Густав был провозглашен престолонаследником. А 6 июня этого, уходящего уже года королева Кристина отреклась от престола, и в тот же день Карл Густав был коронован. Женился он тут же на Едвиге Элеоноре Гольштейн-Готторпской, кстати, сестре губернатора Ливонии Магнуса Габриэля Де ла Гарды, очень нужного нам человека. Брак, думаю, заключен по политическим соображениям. А любил он, и я это знаю (тут Богуслав со вздохом вспомнил свою Анну сю), кузину, не так чтобы красавицу, двоюродную сестру Кристину, дочь погибшего короля Густава II Адольфа, у которого никогда не было сыновей. Поэтому Карл Густав и стал королем. Так что шведский король к этому времени является и опытным военным, и искусным дипломатом.

— Добре, — кивнул Кмитич, — а захочет ли король с нами в союз вступить? Чего ему не хватает и чего запросит от нас взамен?

— Эх, панове! — Богуслав осушил разом свой кубок, слегка скривил блестящие розовые губы, закусил «закуской Яну-ша Радзивилла» и потряс пышными кудрями. — Захочет! Не такая уж Швеция ultimis diebus[28] богатая страна, как при Густаве Адольфе! От носатой кузины Кристины — и что он в ней нашел в свое время? — Карлу достались пустая государственная казна, полный застой в экономике и недовольство всех сословий Швеции. Единственное богатство Швеции — это ее флот и армия. Солдат-швед стоит двух, а то и трех наших. И пятерых московитян, должен вам сказать.

— А это то, что нам и надо! — довольно хлопнул себя по коленям гетман.

— Минутку, я закончу, — поднял палец Богуслав.

— Заканчивай, только без своих этих латинских словечек! Они меня вечно раздражают, — буркнул недовольно гетман.

— Добре, — согласился Богуслав, — сейчас король casu (фактически — лат.) предпринимает активные меры по выходу из кризиса, и, что отрадно, он абсолютно не hac spe frustrates (ошибся в этом дел Q-лат.). Карл собирается провести «редукцию» — то есть законодательный отбор в казну земель, необходимых для содержания королевского двора, армии и горного производства. Редукции подлежит также четвертая часть земельных владений дворян, имения которых по закону страны являются даром короля. Короче, не жует сопли, как наш король, а делом занимается. У них увеличился морской флот. Шведское дворянство сейчас гораздо более заинтересовано в военной службе. А посмотрите, какие прекрасные мушкеты и пушки делают шведы!

— Ось! — вновь громко хлопнул по столу гетман. — Что я и хотел вам доказать! Карл — это вам не наш Ян Казимир! Нет, Михал, сиди, я не говорю, что твой крестный — плохой человек, но он слабохарактерный, и его итальянская женка крутит им туда-сюда. Короли не должны жениться по любви!

— Поэтому, — вновь бросив недовольный взгляд на гетмана, продолжал Богуслав, — король Карл очень даже расположен получить под свое крыло такое знатное княжество, как наше. Я уже разговаривал в Риге по этому поводу с губернатором Ливонии генерал-лейтенантом Магнусом Де ла Гарды. Он два года назад лишился благосклонности королевы Кристины, уж и не знаю почему, и съехал из Стокгольма. Но вот на троне Карл Густав, муж его сестры, и Де ла Гарды вновь на коне. И это очень хорошо, мои ясновельможные паны! Ибо я знаю его лично, с ним всегда легко договориться, он прям, без интриг в голове. Он мне так и сказал, что король Ян Казимир довел нашу страну до руин и не может помочь в войне с Московией, а Швеция — может помочь. Наш союз выгоден шведам тем, что не только расширит просторы Шведского королевства, но и пополнит его казну, добавит союзников. В Швеции на нас взирают с симпатией как на потомков геру-лов, славного готского племени.

— Но где мы денег для шведов возьмем, если их нет на армию? — возмутился Гонсевский.

— Рассчитаемся! — выставил ладонь гетман. — Отдадим, чуть что, Жмайтию. Я уже думал об этом.

— Жмайтию отдадим? — удивленно переспросил Оскирко.

— Так! — повернулся к нему гетман. — Или ты хочешь лучше за Московией Смоленск, Могилев да Оршу оставить с Витебском да Менском? Жмайтам, скажу вам как знаток этого края, все равно, под чьей короной жить: что под нашей, что под шведской. Они даже к шведам больше расположены. Жмайтия — не наша земля, нам надо о своих коренных землях позаботиться, а не о провинциалах прибалтийских. Что, хуже нам стало, что Ригу в 1629 году шведам отдали? Ничуть не хуже! Ничего не изменилось! И вот вам еще новость для размышления! — глаза Януша блеснули в сторону Михала. — Ян Казимир, король наш и великий князь, через императора Фердинанда Третьего уже пытается договориться с царем московским, чтобы, того, мир заключить и… слушайте далее — по-новому межевать границы с Московией и Речью Посполитой!

— Неужели?! — выдохнули Оскирко и Михал почти одновременно.

— Так, паны мои любые! А что это значит — «по-новому» межевать границы? Это значит, все завоеванное за царем оставить! Иного «нового» межевания царь и не примет! А вы — как же Жмайтию отдать! — передразнил гетман Оскирко. — Тут о половине нашей земли речь идет, а не о Жмайтии, которую, конечно же, тоже жалко. Но у меня сердце не как у коровы, всех не ужалеет!

В комнате воцарилась тяжелая пауза.

— И еще, — Богуслав также бросил сочувственный взгляд на бледного Михал а, — раз уж пошла такая речь про Яна Казимира, то и я скажу кое-что. Не хотел я этого говорить, братко, но скажу, чтобы у тебя все иллюзии пропали по поводу твоего крестного. Нет, человек он как крестный, вероятно, и добрый, но как государь… Так вот, когда королева Кристина сошла с трона, а Карл на него всходил, то в Стокгольм пришло любопытное письмо от нашего любимого и так сильно почитаемого Михалом короля Яна Казимира. Янко наш вспомнил, что тоже вроде как-то где-то из рода Ваза, и предъявил и свои права на корону Швеции.