Человек из Преисподней: Часть 1. Дом (СИ) - Шабалов Денис

Григорий оказался прав. На седьмом, выпускном курсе режим работы группы поменялся – и поменялся достаточно серьезно.

Прежде всего изменилась схема тренировок. Теперь каждый курсант поддерживал свой уровень самостоятельно, а раз в месяц только сдавал нормативы – Академия постепенно освобождала их от своей опеки. Не сдашь – добро пожаловать за забор. После Инициации сержант-инструктор стоять над душой не будет, подгонять станет некому. Приучайтесь сами планировать свой график. Семь часов занятий, остальное время свободно, работай над собой хоть до мушек в глазах.

Куда больше внимания на последнем курсе уделялось не физической тренированности и навыкам – в этом ребята достигли достаточной степени мастерства, – а мозгам. В день четыре часа занятий по специализации, пара часов психологии – если это не особый «день темноты» – и час работы с болью. У Сереги, кроме того, спецкурс командира.

В курс специализации входило минно-взрывное дело, боевая и экстремальная медицина, снайпинг, наука чтения следа, навигация и ориентирование, электроника и робототехника, механик-водитель броневоза и грузового тягача и специалист-оружейник. Требования были таковы, что внутри обоймы должно быть как минимум два бойца с одинаковыми умениями. Объяснялся этот подход просто: потеря одного специалиста в определенных обстоятельствах может поставить обойму на грань гибели – и, чтобы исключить такой поворот, должен быть еще один знаток. А кроме того – научник, который обладает наиболее глубокими познаниями в медицине и робототехнике. К тому же это напрямую влияло на твой личный заработок. Хочешь иметь на двадцать процентов больше с каждого выхода?.. Учись, сдавай квалификационный экзамен, получай отметку в личное дело. Изучил две специальности – получи плюс сорок процентов. Три специальности давали плюс пятьдесят, но руководство редко шло на такой шаг, считая, что лучше хорошо знать два предмета, чем посредственно три. Серега, давно зная, что Петр Иванович рассматривает его кандидатуру в командиры обоймы, выбрал медицину и навигацию. Приглядывался он и к снайпингу – но в итоге решил отказаться. Жизненно важные, по его мнению, специализации: уметь оказать хотя бы первую помощь – и суметь вывести своих ребят из паутины, как бы далеко ни забрались.

Информации тут давали много и требовалось знать от и до все изученное. В любой момент времени и в любом эмоциональном состоянии выудить из головы – и применить. Остановка кровотечения, ампутация, несложные операции в полевых условиях, ранения, извлечение пули или осколка, ожоги, переломы-вывихи… И все это в обязательном порядке отрабатывалось на кадаврах: спеленают его сетью, вытащат в общий зал, разложат прямо там же – и пошла работа. То пулю извлекают – предварительно стрельнув, конечно, – то перелом зашиновывают… А остальные нелюди в это время за людишками наблюдают. Обернешься – а он на тебя из-за решетки смотрит в упор. И ненависти лютой в глазах – океан. У Сереги иногда даже мелькало в голове, что вполне себе имеют право кадавры людей ненавидеть… Впрочем, и людям было за что им такой же монетой платить.

То же и навигация. Дерни в бою – не задумываясь должен на любой вопрос ответить. Как работать с навигатором, с картами горизонтов, основные галереи на память, местоположение известных аварийных капсул и расстояние до них по вертикали и горизонтали, расстояние до самых крупных узлов – и прочее, и прочее, и прочее. И на все это требовались наличие большого количества мозгов и памяти.

Но, возможно, даже более важным предметом для будущих бойцов ПСО являлась не специализация, а психологическая подготовка. Здесь существовало три направления: работа с собой, работа с темнотой и работа с болью.

Психологией с ребятами занимались не сержанты-инструктора, а сами Наставники. Здесь все просто. Человеку, который ежедневно доводит тебя до последней черты и раз за разом заставляет ее перешагнуть, человеку, которого ненавидишь всей душой – ты не сможешь всецело доверять, не сможешь полностью открыться, пустить внутрь себя. Вот тут-то и необходимы были Наставники.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Петр Иванович учил ребят спокойствию и ярости. Казалось бы, абсолютно противоположные чувства – однако в бою совершенно необходимые. С самого детства видя в машинах врага, люди ненавидели их всей душой. Ненавидели – и боялись. Но если со страхом в Академии разбирались на начальных этапах, постепенно подключая все новые и новые методы – то ненависть оставалась навсегда. Ненависть до конца, до самого последнего винтика. Это был исконный враг Дома, год за годом, поколение за поколением. Чистая смерть, словно огромная черная туча она висела над общиной, всегда рядом, всегда напоминая о себе смертями людей, уходящих в Джунгли, смертями защитников Периметра. Но боец ПСО должен научиться не испытывать к ним никаких чувств. Перестать видеть в машине врага. И это действительно было сложнее всего.

С яростью у Сереги все обстояло как нужно. И даже сверх того. Едва он видел контрóллера – в голове тут же вспухал огромный багровый ком и рука сама к автомату тянулась. Но это было неправильно – неконтролируемая ярость ослепляла, рано или поздно она могла привести к гибели. И жизненно важно было подчинить ее себе.

– В бою вы обязаны загнать ненависть глубоко в себя, – говорил Петр Иванович. – Ненависть отключает мозги, вы не имеете права на это чувство. Голова должна оставаться холодной и четко соображающей. Ярость и ненависть нужно включать лишь в определенных обстоятельствах, только если эти чувства идут на пользу, мотивируют совершить невозможное. В остальных случаях она должна лежать на дне коробочки и покорно ждать. Когда приходит ненависть? Именно тогда, когда вы начинаете одушевлять машину. Это неверный путь. Ваша работа – просто уничтожить ее. Поймите главное: контрóллер – это обычный автомат, несущий в себе программу. Причем это касается и кадавра, и машины. Уничтожить без злости, спокойно и вдумчиво. Воин не должен ненавидеть врага. Так учили и меня, и так я учу теперь вас. Начинаешь злиться – начинаешь желать ему скорейшей смерти; начинаешь торопиться, спешить. Начинаешь спешить – начинаешь ошибаться. А ошибка – очень часто смерть. Именно в том и состоит высший профессионализм бойца: убивать без ненависти. Отстраниться, убрать свои чувства и спокойно разобраться с противником.

Получалось, конечно, не всегда. Да что там… куда чаще именно не получалось! Как можно не испытывать ненависти к заклятому врагу?.. Это могло прийти только с опытом – но для того, чтоб набраться опыта, нужно проработать некоторое время в паутине. Заколдованный круг. И Наставник, понимая это, не сильно давил на воспитанников. Он лишь давал основы, понятия, обозначил цели – а дальше каждый должен прийти к ней сам. Сможешь – достигнешь мастерства; ну а не сможешь… твой боевой путь окончится раньше, чем ты этого ожидал.

Петр Иванович учил ребят тьме. Это был чисто научный подход. Как известно, до девяноста процентов информации человеку поступает со зрением. В абсолютной же темноте, лишенный возможности обрабатывать этот огромный массив данных, мозг начинает ощущать сенсорный голод. Он словно замирает от безделья, тормозя свои функции – и человека постепенно начинает клонить в сон… Но это когда обстановка вокруг безопасная. Если же человек понимает, что находится на враждебной территории… тогда и начиналось самое страшное. Все чувства обострялись до предела, любой звук, любой шорох воспринимался пугающе, мозг немедленно выдавал яркий образ кровожадного кадавра, подкрадывающегося с огромным ножом, или приближающуюся с твердыми намерениями зверюгу – ящера ли, стаю крыс или даже жуть из Стока… Или уж что-то совсем неведомое, разом оживляя в памяти байки, что издавна ходили по Дому. Это тот самый страх – древний, инстинктивный, ископаемый, – который таится внутри каждого человека и только ждет, как бы вырваться наружу, ухватить корявыми холодными пальцами, сдернуть в пропасть, клубящуюся безумием. Но шорох может дать и упавший кусок проржавевшей вентиляции, и подгнившая куча хлама, проседающая под собственным весом, и капля воды на бетон… да мало ли что? Шумы и звуки в Джунглях постоянны. Шарахаться каждого?.. А когда вдали слышится тяжелая поступь механизма – так разом черная паника мозг разрывает! И как долго способен выстоять человеческий разум под напором этого первобытного ужаса?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})