Черный дeнь 2 40 дней спустя - Доронин

И вернулся к книжке, судя по обложке с обгоревшим краем — боевику про Слепого.

Саша оглядел комнату. Когда-то стены тут были отделаны панелями, но их отодрали — из бетона торчали остатки крепежа. Сами стены, как и потолок, были кое-как побелены, на полу постелен линолеум. Несколько слуховых окон во внешней стене заложены кирпичами, как и вентиляционное отверстие. Вдоль стен — раскладушки, железные кровати и одноместные диванчики, явно из мебельного магазина на втором этаже «Оптимы». Два журнальных столика. За одним ужинали, за другим шла игра во что-то вроде покера.

Население каморки приняло Сашу безразлично. Кто-то подходил, задавал вопросы, не проявляя, однако, большого интереса. К радости Данилова, никто не стал и наезжать на него. Он чувствовал, что может отреагировать неадекватно. А когда слова не подкреплены стоящей за ними силой — лучше их не говорить.

Обитателями комнаты были мужики средних лет. Сытые, спокойные — явно не мальчики на побегушках. В соседних, как понял Саша по голосам, имелся и молодняк, и женщины. Вот детских голосов не слышно. Может, для детей было другое помещение, но Александр подозревал, что детям не выжить в этом аду. Ребенок больше подвержен действию остаточной радиации — вроде бы даже из-за того, что его жизненно-важные органы при ходьбе располагаются ближе к зараженной земле.

В подвале было градусов пятнадцать — тепло и копоть давала буржуйка посреди комнаты. Тут же на веревках сушились белье и одежда, клокотало на огне какое-то варево.

— Главный ваш всегда такой суровый, да? — спросил Данилов старшого, когда тот отложил свой криминальный роман.

— Саня Мищенко? Ты только его «Мясником» в глаза не назови. Это для своих, да и то он не любит. Я его раньше знал. По весне у него закидоны, но весны-то нам ждать и ждать.

— Только не спрашивай, куда гонорар потратил, — один из игроков в карты — в спортивном костюме и со свежими оспинами от заживших волдырей — хмыкнул в кулак. Это был мужик.

— Какой еще гонорар? — не понял Саша.

— Смотрел кино «Пила-10»? — произнес на тон тише картежник.

— Физрук, ты это на бис повтори, когда он придет, — осадил его Николаев. — А мы посмотрим.

— Да пожить еще хочу… — развел руками тот.

— Вот и молчи, Ильюха.

Похоже, тот, кто, судя по кличке, был учителем физкультуры, играет с огнем.

— А вообще, Мясник наш — он краповый берет, — снизошел до объяснения Николаев. — Спецназ внутренних войск. Командировок штук десять у него — и на вторую войнушку, и на третью. Куча наград. А списали, потому что не того «чеха» покромсал. Нашего.

— Чеха? — тупо переспросил Саша.

— Да не славянина, блин. Вайнаха. Нохчи. Тоже мастера по этой части, но до него далеко. Короче, не понял политического момента. За прошлые заслуги не посадили, но волчий билет получил. Вернулся — даже охранником не взяли. Вот и трудился тут сначала грузчиком, а потом в разделочном цехе.

— Да ты его не бойся, — снова поддержал беседу Илья. — Он человек хороший. Только как растяжку зацепил и башкой два осколка РГОшки поймал, ему пластину вставили. После этого у него боли были, бухать начал. Но этот архаровец из отряда «Юг» сам нарвался.

Саша так и не понял, правду ему говорят или прикалываются над новичком, но решил узнать побольше.

— А как вообще у вас все организовалось? Что тут было вначале?

— Вначале был пиндец, — видя, что старший не против, Физрук взял слово.

Данилову это напомнило первые строчки из «Книги бытия».

— В первую неделю полная херня тут творилась, — продолжал тот. — Полгорода, весь старый центр провалился пес знает куда. Но и тут у нас, и в новостройках погибло до фига. Сначала народ бежал. Зассали радиации. Кто на машинах, но в основном пешком. А куда? В никуда. Вокруг этой долбанной горы выжженная земля на десять километров. А дальше — деревни, где тоже никто никого не ждет. Дорог нет, идти некуда.… Все бежали, только самые умные остались…. И правильно сделали. Те потом вернулись, да поздно — усе уже поделено. День-два вернувшиеся сидели тихо и ждали, когда прилетит главный спасатель в голубом вертолете. А когда поняли… Мама, не горюй. Короче, Ходынка отдыхает. Стрельба даже по ночам не утихала. Но мы, «оптимисты», уже успели закрепиться и отбились. У нас был экскаватор, копали руины ТЦ. Это наша деляна и все это поняли.

— А власти? Хоть что-то делали? — Данилов знал ответ, но с мазохистским чувством хотел подтверждение.

— Ага, делали… — ответил вместо Ильи Николаев. — Известно, что. Висели. Потом, правда, ветром посрывало.… Нет, парень, повезло тебе, что тут в это время не был.

— Похоже на то, — пробормотал Саша и надолго замолчал.

Через пять минут разговор продолжился сам собой.

— Главный у нас был бывший начохраны этой конуры, — то ли Данилову, то ли самому себе стал рассказывать Илья, забив на партию. — Говно был мужик… хоть и нельзя так о мертвых. Вышел покурить на стоянку, а тут и капец пришел. Ну, свалился он в люк, где чинили проводку, потому и выжил, хоть и окривел. Знал планировку здания, вот и выбрался. А многие из его подчиненных, секьюрити, жили в двух шагах, тоже прискакали. Потом подтянулись и менты… Кому повезло — с семьями. Они тут вместе и устроили где-то на пятый день… этот зверинец, в котором мы живем. А чекисты, которые начохраны удавили, просто переняли эстафету.

— Что за чекисты?

— Приехали две недели назад на аэросанях — на все готовенькое. Стали пальцы гнуть, мол, мандат у нас, мы типа власть. В ОЗК новеньких козырных, с «Калашами» сотой серии и с «Грозами» 9 мм. У одного даже «Винторез» был. «Корд» новый на треноге притащили, хоть за это спасибо. Почти все в «Бармицах», шлемы как у космонавтов, оптика-шмоптика. Я бы не удивился, если б у них и АГС был. Ну, автоматический гранатомет станковый. Типа они отсиделись где-то в убежище на Хлебзаводе. Такое ощущение, что чуть ли не заранее туда свалили. Откуда только узнали? Чистенькие, ряшки сытые. Десять человек, от лейтенанта и выше. Рыцари, мля, плаща и кинжала. Штирлицы недоделанные. Наш старший принял их нормально, а потом взял и внезапно помер. Сердце, сказали. Это они умеют… И вдруг раз — чекисты уже в дамках. Сразу начали свои порядки наводить, стукачей развели, шестерок… Но недолго музыка играла. Задолбало нас, и устроили мы Октябрьский переворот. И их, и прихлебателей к ногтю. Все же это не «альфовцы», а канцелярские крысы больше. Но подготовка и у них хорошая. Но нас было больше. И хоть они нас к серьезному оружию не подпускали, положили мы половину ихних из обрезов, а оставшихся взяли в коридорах на ножи. Шлемы свои они надеть не успели. Но, правда, и наших ухайдокали — мама не горюй. В основном гранатами.