Черный дeнь 2 40 дней спустя - Доронин

После газовой атаки бойцы с Красной Горки исчезли, предоставив почти безоружную массовку самой себе. Легкораненых они забрали, тяжелых и пораженных газом дострелили, как загнанных лошадей. Бросили не только трупы товарищей, но и тяжелое оружие на своих огневых точках, ранее казавшихся весьма удачными.

Оставшись без последнего прикрытия, толпа улепетывала, подгоняемая беглым огнем. То один, то другой беглец падал, будто поскользнувшись, хотя стрелки из окон кинотеатра едва ли работали на поражение. Если бы они хотели, все нападавшие остались бы на снегу. Но надобности в том не было. Стрелки выдавливали и рассеивали толпу, не останавливаясь, впрочем, перед причинением ей убыли.

Наконец, последние из злосчастных налетчиков исчезли среди нагромождений автомобилей на прилегающих улицах, и площадь опять вымерла. Не считая пяти десятков трупов, оставшихся на снегу, все было, как час назад. Лишь человек тридцать, раненых или прижатых огнем к земле, остались на площади, кто спрятавшись за скамейками и бордюрами, кто просто распластавшись в снегу.

Не повезло и тем, кто под шумок попытался прокрасться к развалинам торгового центра с севера, со стороны одноэтажной застройки. Как только атака была отражена, их частью уничтожили, частью вытеснили.

*****

«Иногда, — говорил все тот же Химайер, — разумные люди должны совершать неразумные поступки». Но Саша думал, что поступает разумно. Насколько можно разумно поступить в ситуации, когда еды осталось на два дня, и ты знаешь, что чем дольше ты рыщешь по руинам, тем больше шансов остаться тут навсегда — нарвавшись на нехороших людей или добрав свою дозу рентген.

Он понадеялся на удачу. Решил, что сможет раздобыть под шумок достаточно еды и убраться из этого долбанного лепрозория навсегда. И вот опять ему не повезло.

Теперь Саша лежал лицом вниз в бывшей клумбе и старался не шевелиться, чтоб войти в роль покойника. Над ним и раньше летали пули, но никогда их не было так много. Он не сразу понял, что стрельба стихла, поскольку в ушах после адского грохота словно комары зудели. В себя его привел окрик:

— Эй, лошары, а ну встать.

Данилов поднял голову — к залегшим приближалось с десяток боевиков.

Даже сейчас, когда впереди маячил грустный финал, Данилов отметил, что вооружены они на зависть. Увидел знакомые 47-ые и 74-ые, один РПК, но половина автоматов была ему незнакома. Часть защитников «Орбиты» была в маскхалатах, остальные в гражданском. Почти у всех на цевье были фонари.

— Что ж вы, соседушки? — услышал Данилов знакомый голос, — думали, раз у нас беда, можно пошакалить, так? Ошиблись вы. Так что теперь без обид.

Хлопнуло несколько выстрелов. И несколько тел мягко упало в снег. Донесся хрип — кто-то не умер сразу, получив пулю в горло. Один из бандитов, матерясь, выпустил еще пару.

— Вот так, — повторил Мясник. — Без обид.

Данилов позволил себе поднять глаза. Старый знакомый стоял шагах в пяти от него. Вооружен он был странным автоматом футуристического типа — коротким, с присобаченным к прикладу магазином, похожим на оружие вырубленного на шоссе близ Новосибирска «караванщика», только с подствольником.

*****

Добив тяжелораненых, победители собрали трофеи. Женщин — две каким-то образом затесались в толпу — сразу отделили и отогнали, как ценную добычу. Оружия на площади осталось немного, а в «Китайскую стену» они пока не лезли. Газ летуч, но подождать часок было не лишним.

— Мент, дружбан, ты че, не успеешь титьку помацать? — окликнул Мясник своего помощника, с плотоядной ухмылкой ощупывавшего бабу, у которой в отличие от второй было хоть немного мяса на костях.

Тот окрысился, но женщину оттолкнул — так, что та с размаху села.

— Успеешь еще, Казанова, — повторил Мясник. — А пока бери новеньких и валите стройбатить. У нас жмуров полный дом. Гребанные чекисты за месяц ни хрена не сделали для обороны. Как планы строить, так каждый Тухачевский, елы-палы, а даже окно кирпичами заложить не могли. Чтоб к утру было сделано. И на неделю вам работа найдется. Будете территорию от хлама расчищать. Скамейки, обломки — все утащить. Чтоб, мля, никаких больше огневых точек тут не было.

— Мясник. Ты это… — хотел возразить Мент, которому явно не улыбалось торчать на морозе и присматривать за рабами.

— Что «это»? — язвительно усмехнулся Мясник. — И крышу починить не забудьте.

Правая рука бывшего городского сумасшедшего пробурчал что-то себе под нос, но подчинился.

*****

— А ты, мля, настырный. Жить, видать, сильно не хочешь, — Мясник подошел к пленным, и Данилов увидел на уродливом лице пропитанную кровью повязку. — Ну, что будем делать с вами, герои? —

Он оглядел шеренгу пленников.

— Ты. Ты… Ты. … И ты тоже, — Сашин тезка напоминал надзирателя из фильма про концлагерь. — Шаг вперед.

Те, на кого указал его палец, и Александр в том числе, рванулись вперед, будто спринтеры.

— Мент, этих на уборку. Остальных в ТЦ на раскопки.

Тех же, кто остался на месте, четверо боевиков (как еще назвать бородатых мужиков с автоматами и свирепыми рожами?) увели в сторону «Оптимы».

Данилов осмотрелся. В его шеренге было человек десять — похоже, самых крепких, и Саша удивился, что попал в их число. Больше всего ему хотелось облокотиться на что-нибудь, но ближайший фонарный столб был далеко, а стреляли тут без предупреждения.

— Харэ прохлаждаться, труба зовет, — рявкнул тот, кого звали Мент, сплевывая шелуху от семечек. — Пошли, крысы подвальные, для вас до хера работы.

Это был мужик под сорок в ОМОНовском городском камуфляже с милицейской поясной кобурой поверх. И он был первым человеком с лишним весом, увиденным Сашей после Затмения.

А его прежний знакомый, похоже, продвинулся по служебной лестнице. Во всяком случае, распоряжался Мясник как полновластный хозяин.

«Мясник, Чекист, Мент, — вяло подивился Данилов. — Взрослые люди, а имена свои позабыли, что ли? Как в шайке. Или в племени мумбо-юмбо, ей-богу».

Пришлось с головой окунуться в работу. Первое их задание раньше выполнялось людьми, которых когда-то звали мортусы. Началась она не с площади, а с территории самого кинотеатра, с лестниц, коридоров и залов.

Когда они закончили, перед зданием в ряд лежали четыре десятка мертвых тел. Среди них был и Дмитрий Генрихович по прозвищу Чекист, все в той же форме, но теперь не такой чистой. Половина головы Чекиста вместе с волосами отсутствовала, и было понятно, что бывшего вожака убили выстрелом в затылок.