Малышка (СИ) - Яна Сокол

— Хорошо, — соглашается Кира, садясь обратно.

— Это я потом… — кидаю грязное белье на пол. — А сейчас?

Я знаю, что должен сделать, но для того, чтобы выиграть немного времени, спрашиваю и переспрашиваю каждый свой следующий шаг.

В голову приходит мысль, что от этой игры может быть и другой плюс.

— Нужно отнести кровать наверх, — говорит Кира, ерзая на диване, будто не находя себе места. — Игорь поставил её здесь ради меня.

— Хорошо, — киваю я, прежде чем поднять кровать.

— Что ты делаешь? — возмущается Кира.

— Ты же сказала отнести это в спальню, — делаю недоуменное лицо.

— Для этого нужно же сначала матрас убрать, разобрать кровать и наверху её собрать обратно, и только потом уже отнести матрас и заправить его свежим постельным бельем, — тараторит Кира. — Так же можно и спину подорвать, совсем глупый, что ли?

Прикусываю щеку изнутри, чтобы не улыбнуться. У моей Малышки доброе сердце.

Да мне вообще не внапряг отнести все наверх одним заходом, но раз она сама предлагает мне способ тянуть время, то кто я такой, чтобы отказываться.

— Ты за меня переживаешь? — играю бровями, делая шаг к ней.

— Совсем, что ли? Вот еще, — закатывает Кира глаза. — Я за собственность Игоря переживаю. Уронишь еще, — вещает эта невозможная, попивая свой чаек.

— Жестокая женщина, разбила мне сердце, и хоть бы хны, — бормочу я так, чтобы она все прекрасно слышала.

— Оно слишком глубоко, отсель не видать, не то что достать, — парирует Малышка, вроде бы не обращая на меня внимания. Но жилка на ее шейке уже сообщила мне своим трепетом, что мои слова достигли цели.

«Какая же ты еще маленькая и наивненькая».

Несмотря на предательство и боль, что ей причинили, моя Малышка сохранила в себе возможность верить людям и любить.

Когда-то давно в одной книжке, названия которой я не запомнил, я прочитал одну теорию. Мол, если человек однажды полюбил, то его сердце навсегда запомнит, каково это. И в будущем оно сможет быстрее и легче поддаться этому чувству снова, чем то, которое никогда не знало любви.

От этих мыслей портится настроение. Получается, Кира действительно любила Новикова? Нет. Бред. Она только моя и только меня любит.

А любит ли?

Разве она хоть раз призналась мне в своих чувствах? Только и твердит, что мы не подходим друг другу и что она хочет уйти.

Мне кажется, что в моем мире отключили свет — вот как я себя чувствую.

Оглядываюсь на Малышку, которая даже не подозревает о моих мучениях.

Любит ли она меня?

Глава 45

Кира

Господи!

Сава, он сделал это! Обвинил меня на глазах у деда, и не только его, в том, что я его использовала.

Да как он мог!

И тут же сшибает чувство вины. Возможно, где-то в глубине души я могла бы сказать, что в чем-то он все-таки прав. Если бы Сава сказал мои же слова мне, решил бы отобрать у меня ребенка, я бы очень разозлилась. Но — это пресловутое «но» — быть с ним, зная, что все это только ради ребенка, я не смогу.

Да, он клялся мне в любви. Господи, как же хочется поверить в его слова, надеть снова свои розовые очечки и жить, ничего не замечая. Только вот они давно сломались и носить их я больше не хочу. Так слишком больно.

А значит, разум правит балом.

Целых два часа он мотал мне нервы, следуя моим наставлениям и делая все не так.

— Ты что, издеваешься? — спросила я, когда он таки уронил кровать и ее пришлось разбирать. Как я и говорила изначально. — Я же предупреждала.

— Жестокая Малышка, — бубнит он обиженно себе под нос. — Нет бы меня пожалеть, а она о кровати переживает. Даже не спросила, ушиб я себе что-нибудь или нет?

Знаю, что он делает это специально, знаю, что пытается мной манипулировать, но — Господи, помоги! — не могу не вестись на его тон. Это глупое сердце в моей груди начинает биться как сумасшедшее, когда он говорит так, будто его любовь — это правда, и замирает каждый раз, когда он смотрит на меня.

— Ты не ушибся? — спрашиваю я как можно более нейтральным голосом.

— Я рад, что ты спросила, — его улыбка, и я снова замираю, как кролик перед удавом. Глупая дура, да приди ты в себя! — Я рад, что я тебе небезразличен.

«Да ты просто заставил меня об этом спросить!»

— Зачем все это, Сава? — не могу выдержать я груза собственных сомнений.

Сава смотрит на меня недоуменным взглядом. Отвожу глаза. Не могу на него смотреть, глупая радость от того, что он рядом, мешает думать.

— Скажи мне, зачем ты это делаешь? Я просто тебя не понимаю.

— Ты просто меня не слышишь, — качает Сава головой.

— Мы можем хоть раз сказать друг другу правду? — прошу я. — У нас будет ребенок, и растить его во лжи — это нечестно по отношению к нему.

— Так все-таки у «нас» будет ребенок? — Сава садится напротив и, облокотившись на собственные колени, наклоняется ближе ко мне, тем самым лишая меня покоя. — Хочешь честности? Хорошо. Давай. Скажи мне, если ты поступишь, как хотела, и я позволю тебе забрать нашего ребенка, что ты ему или ей расскажешь обо мне?

— Ну конечно правду, — отвечаю я не задумываясь.

— Какую правду, Кир? — мое имя режет слух в его устах. — Какова она, твоя правда?

— Это-то я и хочу выяснить, — возмущаюсь я его напору. — Что между нами было?

— Ответь на собственный вопрос! — требует Сава, сверля меня взглядом. — Кира, что между нами, по-твоему, было? Кто я для тебя?

— Это нечестно, — слезы подступили к глазам, и ком собрался в горле. — Ты припираешь меня к стенке.

— Нечестно? — переспрашивает Сава. Его ладони сжимаются в кулаки. — Я говорил тебе не раз, что ты для меня значишь. Твержу это, как полный идиот, но ты ни разу не ответила мне. Знаешь, теперь я хочу, чтобы ты ответила на собственный вопрос, и ты не можешь, почему? Нечестно?!

— Ты говорил все это только потому, что я беременна, — уже кричу я. Меня всю трясет. Будто я сейчас стою на краю обрыва и вот-вот упаду. — Из-за того, что ты просто ответственный человек.

— Это плохо? С каких пор то, что человек берет ответственность и отвечает за свои действия, это плохо? Если ты забыла, то я напомню, — от ярости в его голосе я непроизвольно сжимаюсь. — Это я, блять, тебя соблазнял! Это я, мать его, тебя