Гибель синего орла. Приключенческая повесть - Виктор Болдырев

Перед нами вздымается Стена Баранов. Осматриваю в бинокль хаос столбов и башен. На неприступных кручах там и тут белеют отдыхающие бараны. Они лежат на карнизах и в гротах, спокойно пережевывая жвачку.

План охоты прост: мы с Костей и Ярканом поднимаемся в горы справа от Стены Баранов, Крепкая Рука и Ромул — слева. Наши засады наверху отрежут пути отступления в горы. Илья пройдет у подножия стены и выстрелами всполошит снежных баранов, погонит на горные засады.

С винтовками за плечами карабкаемся по осыпям все выше и выше. Вот и бараньи тропы. По узким гребням они спускаются с вершин к скалистому краю обрыва.

Залегаем в камни, перехватывая тропы. Тихо в горах, тревожно стучит сердце, рука сжимает винтовку. Проклятое солнце: ветерок развеял тучи и яркий свет бьет в глаза. Ствол сверкает, мушка расплывается.

«Бу-ух! — гремит далеко внизу выстрел. — Бу-ух… бу-ух», — гремит снова и снова. Эхо перекатывается в горах.

И вдруг между обломками скал на краю обрыва появляются головы с маленькими козьими рожками. Раз… два… три.

Да это же бараны, молодые самцы.

Стреляю, почти не целясь. Промазал. Мимо, поднимая пыль, вихрем проносятся бараны, похожие на коз. Словно во сне слышу близкие выстрелы: палят Костя и Яркан. Ждать нет терпения — подбираюсь к обрыву.

Ух… высоко!

Внизу — лысые макушки каменных столбов и башен. Чозениевая долина вся как на ладони. Совсем близко, по немыслимой круче, осторожно переступая копытцами, спускается крупный баран. Невольно поднимаю карабин. Выстрел. Чубуку, описывая параболу, летит с двухсотметровой высоты. Вот падает далеко внизу на сланцевую осыпь и, увлекая щебень, скатывается к подножию скалы.

В долине опять гремят выстрелы. Где-то справа трещат винтовки Ромула и Крепкой Руки. Из-за глыбы, не далее полусотни метров, бесшумно выступает громадный баран. Светлая с отливом шерсть, мощные рога, свитые тяжелой спиралью. Он к чему-то прислушивается и принюхивается, не решаясь ступить на тропу.

Мушка упирается в грудь вожака. Сквозь прорезь прицела с жгучим любопытством рассматриваю горделивого красавца. Неожиданно баран делает огромный скачок и устремляется в горы, разбрасывая копытами щебень.

Стреляю вдогон. Баран, словно споткнувшись, летит кувырком, вскакивает и, прихрамывая, уходит к вершинам сопок.

— Эх, упустил!..

— Почему долго не стрелял?! — кричит Костя, размахивая винчестером.

Подбегает Яркан. Знаками он показывает на близкие сопки, приглашая преследовать раненого зверя. Пальба затихла. На дальних вершинах гуськом бегут прорвавшиеся бараны. Заглядываю вниз с обрыва. Черноватая фигурка бродит у подножия каменной стены. Илья подбирает добычу. Костя уложил трех, Яркан умудрился свалить пятерых баранов.

Вожак ранен и далеко, вероятно, не уйдет. Вот бы заполучить редкую шкуру и рога в зоологическую коллекцию!

— Пошли по следу, возьмем барана, — решительно говорит Костя.

Бегом поднимаемся вверх по тропе, отмеченной пятнами крови. Выбираемся на острый гребень. Совсем близко белеет величественная двуглавая вершина Бурындах. Раненый баран ушел по гребню к кварцевым вершинам. С час преследуем слабеющего беглеца. У плоской глыбы Яркан показывает примятый мох, окропленный кровью. Здесь баран лежал, набираясь сил. Спотыкаясь и падая, прыгаем по камням.

Гребень обрывается в пропасть. Отвесная стена, разрисованная кварцевыми жилами, уходит в глубокое ущелье.

Лунная долина?!

Знакомые, грозно нависающие башни теперь под нами. У подножия этой стены мы скрывались в гроте от Синего Орла.

— Ой-е-ей! — вскрикивает Яркан, указывая вниз.

На дне ущелья, на темной осыпи, белеет неподвижное тело барана. Как очутился он там, сорвался? Нет, отвесная каменная стена отполирована временем, и ни один горный баран не пройдет тут.

— У-ух! — восклицает Яркан, показывая ладонью, как прыгал баран.

В горах Памира мне приходилось слышать рассказы о прыжках загнанных архаров вниз «на рога». Но я не очень-то верил этим охотничьим рассказам. Снежный баран, которого мы преследовали, прыгнул в пропасть.

— Смотри… твоя пещера.

Костя кивает на противоположный скат цирка, запирающего долину. Почти на уровне нашего гребня чернеет щель скальной пещеры и виден шест в расщелине.

— Харги… — испуганно шепчет Яркан.

Да, это «пещера Харги», ее нам показал из Лунной долины Илья. В бинокль ясно вижу гладко обстроганный, выбеленный временами шест.

— Полезем? — Костя жадно всматривается в черную пасть таинственной пещеры. — И барана твоего прихватим.

Попытаться влезть в пещеру можно лишь со дна Лунной долины. А что, если попробовать? Ведь втащили же люди туда шест!

— Полезем, пожалуй…

Долго ищем спуск в Лунную долину. Съезжаем наконец по крутой осыпи с каменной рекой щебня на тропу. Вот и грот с очагом, пепел нашего бивуака, а дальше цирк полуразрушенного кратера. Яркан стаскивает убитого барана с осыпи. Он прыгнул на рога, но не повредил великолепной спирали.

Снизу вход в пещеру едва чернеет высоко-высоко над долиной. Все загадочное манит человека. Лезть туда нужно сначала по глыбам завала, затем по каменному лбу высотой в пятиэтажный дом и выше подниматься почти по отвесной стене с трещиной, куда нужно втиснуться и ползти к шесту. Над шестом — черное отверстие в чрево скалы.

Как забраться по голой скале?

Яркан испуганно крутит головой. Теперь он понимает, что мы задумали.

— Харги… Харги!.. — твердит юноша, крест-накрест складывая на груди руки.

— Не бойся, Яркан, — посмеивается Костя. — Вместе полезем в гости к дьяволу.

Оставляем все лишнее: винчестеры, карабин, бинокль, походные мешки. С собой берем ножи, арканы и — за пазуху — смолистые корни погибшего стланика; они хорошо горят и заменят в пещере факелы.

Молчаливо поднимаемся по лестнице завала. Яркан поборол суеверный страх и решил лезть с нами. У подножия скального лба останавливаемся. Ну и круча! Голая рыжеватая стена уходит в небо.

— Не уцепишься, — качает головой Костя.

— Попробуем…

К счастью, обувь у нас мягкая: замшевые торбаса с шероховатой лосиной подошвой. На скалах они не скользят. Начинаем подъем.

Кончиками пальцев цепляюсь за малейшие неровности и выступы — морщины утеса. Ползу, как улитка, распластавшись на камне, метр за метром, выше и выше. Нога то и дело срывается без опоры. Отдыхаю, прильнув к утесу. Оглядываюсь.

Жутко… повис над пропастью. Далеко внизу, у языка осыпи, блестят стволы оставленных винтовок. Костя и Яркан словно прицепились к брюху аэростата. Ветер срывает с Костиной головы измятую фетровую шляпу. Перевертываясь, она летит в пропасть.