Закон Долга. Среди людей - Гюрза Левантская

учитывать свидетельства должников, которые пойдут на всё, чтобы оправдаться перед судом за своё нежелание платить? Или свидетельство иноземки? Да что она понимает в наших обычаях?! Она могла расценить мои совершенно невинные действия как угодно! Не так понять. Да что понять! Её знания языка хватает едва-едва, чтобы разбираться, что именно от неё хотят! К тому же она не скрывает, что якшается с детьми деревьев! Поступки начальника стражи я осуждать не могу, он должен защищать жителей города, и ему проще перебдеть. Хотя, конечно, печально, что он оказался подвержен слухам, распускаемым пустозвонами и моими недоброжелателями. Увы и ах, но у меня их предостаточно. Да, к слову сказать, свою работу он тоже не всегда выполняет идеально. Скольких он не уберёг от Руввы Нирана? Печалят моё сердце поступки моего дорогого соседа Дэкина Равила. Но его тоже можно понять: это дитя на попечении его супруги, а бабы… простите, женщины, впечатлительны и внушаемы. И понятно, что хороший муж будет делать многое, чтобы порадовать супругу и вернуть спокойствие в дом… И кроме того: при чём тут я?! Обвинения звучали в мой адрес, но кто я такой?! Я что, этим юным одарённым отец, свёкр или, может быть, муж?! Выдавал замуж кто? Отец. Согласие давал кто? Отец. Брал в жёны или невесты кто? Муж или жених. Входили они в дом чей? Свёкра. Скажите, ваша святейшая милость, какие могут быть предъявлены обвинения мне, скромному хозяину Дома, у которого слуг, простите, как камней на дороге. Может, вы ещё скажете, что я всем своим слугам невест нашёл, как пытается убедить нас дровосек Коват? Отобрав всех поголовно у родных отцов? Вы спрашивали, что я могу сказать на все эти истории? Я говорю ещё раз: бред лихорадочного — вот что это такое!

— Ну, с вашим скромным Домом, в котором «слуг как камней на дороге», мы ещё разберёмся отдельно, — сказала Мерини. — А что касается дела дочери Хараны, то коль вы так тверды в своём упорстве и доказываете свою невиновность, то, думаю, для вас не станет проблемой пройти через божий суд Илаэры и выстоять под заклятием правды. Это, конечно, обернётся мне головной болью на целую декаду, но ради святого дела справедливости я готова на это пойти.

— Ваше величество, я обращаюсь к вам как к верховному судье и перед вами заявляю, что отказываюсь проходить суд Илаэры!

— И на каком же основании, позвольте полюбопытствовать? — спросил король с угрозой в голосе, не обещавшей Шукару ничего хорошего.

Сборщик налогов спокойно ответил:

— По закону о публичных судилищах, коим, как я понимаю, является всё происходящее здесь. Согласно этому закону, для всех должны быть очевидны доказательства или искреннее признание вины подсудимого. А им здесь, как ни прискорбно для меня, сделали вашего покорного слугу. Я не являюсь одарённым и не могу оценить степень воздействия на меня чужого дара. Также для присутствующих здесь не будет очевидно, что именно делают со мной силы, подаренные Сестрой вашей советнице. Напускать мерцающие искорки может и юная Лория. И вашим верноподданным будет непонятно, стою я под заклятием правды или под каким-нибудь принуждением, выдавая требуемые для суда ответы. Однако я понимаю, для большинства приглашённых сюда достаточно уже того, что перед ними одарённая, со словом которой у нас спорить не принято, увы. В связи с этим я хотел бы обратиться к другой части того же закона, которая гласит, что я могу ходатайствовать о смене дознавателя, если не уверен в его способностях. В этом мне никто не может отказать. Не желаю, чтобы меня судила женщина! Их предназначение не судить, а рожать! Я не могу быть уверен, что баба… ой, простите, ваша святейшая милость, столь же владеет даром, как мужчина её же ранга. И доверить такому человеку решать судьбу своей жизни тоже не могу. Пошлите гонца в Карраж, ваше величество, пришлите кого-нибудь подходящего, и, так и быть, я предстану перед судом Илаэры. Только, как я уже говорил здесь, в судьбе дочери Хараны я участия не принимаю. К тому моменту договор о её помолвке уже будет подписан, согласно соглашению между её отцом, будущим свёкром и мужем. Да, я в курсе, ведь, в конце концов, речь идёт о моём ближайшем слуге, в коем я души не чаю! Как видите, я ничего не решаю в этом деле. Что касается прочих обвинений… Пусть начальник стражи забирает хоть всех моса из моей псарни, а ваши люди могут перерыть каждую бумагу в моей библиотеке — там всё чисто. А для прочих слухов и сплетен вы не найдёте ни единого доказательства.

Что сделалось с королём и Мерини после этой пламенной речи, словами лучше не описывать. Хорошо, что первый никакими особенными волшебными дарами наделён не был, иначе лежала бы сейчас на месте сборщика налогов кучка пепла, слизи или ещё чего похуже. Ведь говоря коротко, его только что обвинили публично в попытке фальсифицировать судебный процесс! Маги за столом чуть друг за друга не цеплялись, стараясь удержать в узде собственное возмущение, которое грозило вот-вот вырваться наружу магическими проявлениями. Лицо судьи шло красными пятнами, она вдохнуть не могла от нанесённого ей оскорбления. И кончилось бы всё это взрывом, если бы другое событие полностью не завладело вниманием высокопоставленных лиц.

Ира уже видела такое на пастбище у Дэкина: сначала по рукам Лоппи поползли еле заметные зелёные всполохи, а потом потекли струи, падая на пол.

— Эй! Эй! Девочка, не смей! — вскочил из-за стола Доваль Накарт. Он попытался подбежать к ней, но, чуть не влетев в лужу, растекавшуюся под ногами Лории, сделал шаг назад. Пол слегка дымился и медленно плавился, словно на него пролили кислоту. Остальные волшебники тоже повскакивали с мест, творя непонятные заклинания, у кого-то засветились руки, но приблизиться никто не посмел.

— Лория, не делай этого! — снова попытался воззвать к ней одарённый, но тщетно. Лоппи широко раскрыла глаза и подняла глаза к потолку. Ярко-зелёные глаза, в которых было не различить ни белка, ни зрачка. Вопль матери заставил вздрогнуть всех, и прежде чем кто-либо успел помешать этому, она бросилась к своему ребёнку, вскрикнув, на сей раз, от боли, наступив в шипящую жидкость. К ней быстро проковылял один из стариков-магов, бурча что-то под нос. Ножом разрезав чулок, приложил руку к стремительно краснеющей ране, заживляя её, прикусив губу до крови. Всё это происходило почти одновременно, суматошно.

— Доваль! Что происходит?! — потребовал ответа король.

— Всплеск силы! Она пытается избавиться от дара! Если ничего не