Настоящие индейцы - Олег Дивов

На мои плечи упал теплый плед. Я демонстративно подняла пистолет стволом вверх. Пока — стволом вверх. На кисть легла теплая лапища Августа, опустила мою руку.

— Нам надо поговорить, — ответил он и уселся рядом. — Ты на голой земле сидишь, что ли? С ума сошла. Держи, — он бросил мне на колени второй плед.

Я оттолкнула плед, вся сжалась, потому что мне хотелось кричать.

— Ну вот что, — решительно сказал Август.

Одной рукой он крепко обхватил меня и приподнял, а второй затолкал под попу сложенный плед. И усадил обратно.

— Август, послушай, я тебе обязана, но…

— Делла, я ушел, потому что мне надо было подумать и кое-что уточнить. Рядом с тобой был твой брат, который не допустил бы никакой эскалации. Поэтому я мог позволить себе пять минут в одиночестве.

— Макс задурил ему голову.

— Судя по тому, что ты здесь одна, а не с Максом, не очень-то задурил. Делла, у меня к тебе три вопроса и одно предложение. Ты собираешься жить с Бергом?

Я стиснула челюсти.

— Нет.

— Ребенок действительно от него?

— Да.

— Как ты собираешься его воспитывать?

— Да я вообще не уверена, что…

Август перебил меня жестом:

— Об этом не может быть и речи.

— Вообще-то это только мне решать!

— И твоему врачу. Делла, я нормальный человек. Жизнь женщины неизмеримо ценнее жизни плода. От кого бы женщина ни понесла. Но в твоем случае именно аборт может привести к неизлечимому увечью. Ты потратила столько сил, чтобы вернуть себе здоровье. И ты угробишь все только из-за того, что забеременела от паршивца? Лучше роди и откажись. Это не дело, конечно, но по крайней мере, ты сохранишь здоровье.

— Ну ты сказанул! Как можно отказаться от ребенка, который уже родился?! Одно дело, пока это червяк размером с фалангу пальца, и другое — уже сформировавшийся человек!

— И все-таки — как?

Я подавила желание выругаться матом.

— К родителям поеду. И буду жить там. Прости, что я сорвала тебе все планы… То есть я вполне готова отыграть все, что надо, но потом я поеду к родителям.

— Макс достанет тебя там.

— Убью.

— И получишь срок.

— Объясню, что он пытался похитить моего ребенка.

— Не выход. Делла, есть предложение получше. Ты формально у меня на контракте. Давай мы забудем про слово «формально»? Я все равно не имею права уволить беременную. Ты будешь жить на Танире, со всем комфортом. Я перепланирую твой флигель, чтобы в нем было удобно с малышом и прислугой.

— У меня нет денег на прислугу.

— Это говорит княгиня Сонно? Делла, у тебя достаточно денег на нормальный штат. И деньги на прислугу для наследника — это необходимые расходы. К тому же прислуга разгрузит тебя, ты сможешь продолжать работу. Или пойти учиться, пока ребенок совсем маленький и требует внимания. С воспитанием я помогу. Хотя бы советом. Я, в конце концов, не далее как сегодня обещал тебе поддержку. Не вижу причин отказываться от своих слов. Ни от каких своих слов. Это всего лишь ребенок!

Мне хотелось убежать.

— Август, мне сейчас дурно станет от твоего великодушия. Ты хотя бы представь, что скажет твоя семья!

— Моя семья скажет, что я герой и гений, взял и путем хитрой манипуляции решил едва не вековую проблему с княжеством Сонно. Я еще и в крестные отцы твоему малышу набьюсь. И твой ребенок, наследник княжества, вырастет среди маленьких Маккинби. Из них же потом и выберет себе супруга или супругу. И все. Княжество безо всякого рейдерства плавно переходит к моему клану. Историческая справедливость восстановлена. А тебя сочтут умной и дальновидной женщиной, прекрасной матерью, которая заботится о будущем своего ребенка. Потому что насчет Макса у нас иллюзий не питают. Тебя еще и похвалят, что ты бросила безумного мужа из любви к ребенку. Поддержат, помогут, окружат заботой. Твой ребенок получит все самое лучшее. Самое престижное и качественное образование, самое аристократическое воспитание. И прекрасное, процветающее княжество, за которым мой дед с удовольствием присмотрит до совершеннолетия твоего наследника.

Я закатила глаза.

— Да, и вся Танира будет сплетничать, что это наш с тобой общий ребенок!

— Мне эти слухи не повредят точно. И тебе наши хищницы хамить поостерегутся.

— Я смотрю, ты все продумал.

— Конечно. Я для этого и уходил.

— Ты подумал о том, что малыш начнет ходить, увидит твои машинки и попытается в них поиграть? И фиг ты ему объяснишь, что это коллекционные экземпляры баснословной ценности! Для него это будут иг-руш-ки!

— Вообще-то они и есть игрушки. Причем очень прочные. Пусть играет.

— А потом к тебе снова припрется Макс. Не дай бог, еще с Идой. У нее ж тоже будет ребенок. Типа детей познакомить, родные же.

— Не припрется. Это мой дом, я имею право не пустить. Более того: Максим Люкассен никаких прав на твоего ребенка иметь не может.

— Ну-ну. Скажи это Максу.

— А надо?

Я повернула голову. Август смотрел мне в глаза — тяжело и уверенно. У меня аж мурашки по спине побежали.

— А можешь?

Август легко вскочил и пошел к палаткам. Через несколько шагов обернулся:

— Вечереет, сыро стало. Иди в тепло, а то простудишься.

И унесся почти вприпрыжку.

Что-то мне даже не по себе сделалось.

Маккинби увидел Берга издали. Берг ревниво следил за его беседой с Деллой, но подойти не решился.

— Я тебе что сказал? — начал он тоном злого папочки. — Я тебе сказал — руки убери?!

— Тон пониже, — предупредил Маккинби и показал за палатки: — Там.

Берг пошел. Ну и дурак.

Маккинби обогнул палатку, обернулся.

— Значит, так, щенок… — начал было Берг.

Маккинби практически без размаха вложил ему в челюсть. Со всей дури. Дури было на сто с лишним килограммов хорошо тренированного мяса. Берг упал. Полежал немного, похлопал глазами, сел, ощупал подбородок. Молча. Чуть покачался взад-вперед, попытался встать. Маккинби пнул его в грудину. Берг опрокинулся на спину.

Маккинби подошел и тихо сказал:

— А теперь поговорим. Ты вообще как, говорить способен? Ладно, тогда молчи. Ты ведь сам отлично помнишь, откуда у Деллы взялся шрам на груди?

Берг застыл. В глаза не смотрел.

— У меня есть эта запись. В прекрасном качестве. Та самая, где Делла пытается разнять вас с Ником и отобрать у тебя нож. Та самая, где ты ударил ее кулаком в лицо, а потом — ножом в область сердца. Выбирай, что тебе по душе — эту запись получат федералы или ее увидит твой наследник, такой же Берг, как и ты? Причем именно в том возрасте, когда юным Бергам не терпится утереть нос папаше?

Берг сидел на земле, глядел с ненавистью. И молчал.

— Забудь про Деллу, — сказал Маккинби. — Еще раз посмеешь трепать ей нервы — убью. Хоть намеком заикнешься про «семейную» жизнь… понял, да? Пожалеешь, что тебя не убили. До лазарета сам доковыляешь или прислать санитаров? Вообще-то я тебе челюсть сломал, а не ноги, дойдешь.

На царской веранде, коротая время за бутылкой пива, сидели два Слоника — старый и молодой, отец и сын. Было тихо, индейцы все сдрейфовали на поле, где полным ходом шло празднование. А люди, которые обеспечили индейцам эту радость, просто отдыхали.

Маккинби без спросу присоседился к ним. Крис очень хмуро поглядел на него.

— Даже спрашивать не стану, что тебе наговорил Берг, — сказал Маккинби и потянулся за пивом. Мужчины пили из бутылок, без стаканов, он тоже не стал искать посуду. — Думаю, тебе это в любом случае не понравилось. Макс отличный манипулятор, талантливый.

— Август, — начал Джулиан, — я все-таки отец Деллы. Имею я право спросить? Я как-то считал, что Делла твоя сотрудница. Мне нравилось, что у вас кроме рабочих еще и человеческие отношения хорошие. Но что-то мне поворот темы показался странным. Крис тут обмолвился… Я чего-то не знаю?

— Каждый из нас чего-то не знает, — согласился Маккинби.

— Послушай, Август, а то начистоту? — предложил Крис. — Я понимаю, ты считаешь, что это твоя интимная жизнь, но Делла все-таки наша.

— Любите вы, Слоники, чистоту… Крис, нет никакой интимной жизни. Вообще. Более того, я и Делле сказал открытым текстом: будет либо так, либо законный брак. Законный брак она не хочет. И в связи с этим, уважаемые коллеги-принцы, у меня к вам вопрос: откуда у Деллы такая глубинная ненависть к крупным землевладельцам?

Слоники переглянулись. Джулиан покашлял в кулак:

— Сын, у тебя чего покрепче пива нет?

— Теоретически, можно взять водки у Патрика.

— Спасибо. Я уже не в том возрасте, когда пиво без водки — деньги на ветер.