Ничто Приближается - Татьяна Енина

Анхелика лежала в постели с книгой и слушала, как часы в гостиной бьют одиннадцать раз. С каждым ударом угрызения совести становились все ощутимее. Одиннадцать часов! В это время девятилетним девочкам уже полагается спать. Собственно говоря, девятилетним девочкам полагается ложиться в девять часов.

Гели (так фамильярно называли Анхелику фон Зюсмильх родные и друзья) легла в девять, притворилась спящей… А потом совершила ужасную подлость: встала, включила свет, достала из-под матраса припасенную книгу и принялась читать. Ей было очень стыдно. Но ничего поделать с собой она не могла. Книга была упоительна. Лучше этой книги Гели никогда ничего не читала. И ей так хотелось узнать, чем же все кончится… И кончится ли? Книга называлась «Бесконечная история».

Ах, если бы эта история действительно была бесконечной! Столько интересных событий… Такие замечательные персонажи… Особенно нравился Гели главный герой, Бастиан Балтазар Букс. Нравился тем, что он был совсем-совсем обыкновенный. И он тоже тайком от всех читал книгу — эту же самую книгу, которую читала она, Гели! — но только Бастиан Балтазар не только читал, но и участвовал в приключениях, а Гели… Гели только читала. При всей своей любви к приключениям, при всем своем богатом воображении, Гели умела мыслить трезво и реалистично. Бастиан Балтазар Букс — книжный герой, хотя он похож на настоящего мальчика и по сюжету сидит на чердаке и читает книгу, а она, Гели, она — настоящая девочка, не книжная, она лежит в кровати и читает про Бастиана Балтазара Букса… Читает в недозволенное время, тайком от взрослых… И ей никогда, ни за что не попасть в книгу! А Балтазар — попадет. Наверняка попадет. Счастливчик!.. Еще хотя бы несколько страниц… До конца главы… И она погасит свет, честное слово! Хотя заснуть ей наверняка уже не удастся. Она так и будет лежать до утра и додумывать приключения Бастиана… А потом, в школе, заснет прямо на уроке математики. Так уже случалось.

— Гели! Ты еще не спишь?! Ты читаешь?!! — возмущенный голос мамы вырвал Гели из водоворота книжных приключений.

Гели вздрогнула и виновато посмотрела на нее поверх книги. Гасить свет и притворяться спящей было уже поздно… И кары теперь не избежать. Нарушение дисциплины считалось самым страшным проступком для девочки из аристократической семьи.

Мама стояла в дверях — такая красивая, как принцесса, со своими взбитыми кремовыми кудрями, в пеньюаре из шелковых кружев кофейного цвета… В изящной руке с длинными и острыми ногтями она держала изящный, длинный и острый мундштук с дымящейся сигаретой. Губы ее брезгливо кривились.

— Мамочка, я…

— Ты читаешь!!! — взвизгнула мама, шагнув вперед и обличительно ткнув в книгу мундштуком. Немного пепла упало на белый пододеяльник.

— Да. Очень интересная книга…

— Для тебя все книги интересные! Ты хотя бы знаешь, сколько времени? Ты должна была уже спать! Где твоя дисциплина? В моей семье детей за такое поведение пороли!

Гели спрятала книгу под одеяло. Пусть лучше мама выпорет ее, лишь бы не отнимала книгу… Если Гели не узнает, что же там было дальше с Балтазаром Буксом, она просто умрет! А порку она как-нибудь переживет. Если в маминой семье всех детей пороли — и все они, однако, выжили и выросли — значит, не так уж это страшно. Правда, пока папа не позволял пороть Гели, папа прощал ей все ее ужасные проступки и даже отсутствие дисциплины, папа не давал отправить ее в монастырскую школу в Швейцарии, где когда-то учились мама и тетя, и куда мама хотела отправить Гели каждый год, а Гели боялась этого больше всего, потому что, судя по воспоминаниям мамы и тети, эта монастырская школа — самое мерзкое и скучное место на свете, потому что там учатся такие скучные девочки, как мама и тетя…

Ах, прости меня, Господи, как я могу так думать о маме! Мама хорошая, добрая, она Гели добра желает…

— Гели, немедленно отдай эту гадкую книгу, я ее выброшу! — мама потянулась к одеялу узкой кистью с длинными и острыми ногтями.

— Но, мамочка, она же библиотечная! — проскулила Гели, подсовывая книгу под себя, надеясь защитить ее своим телом.

— Вот и хорошо! — обрадовалась мама. — Надеюсь, после этого тебе книг в библиотеке давать не станут!

Гели уже собиралась разрыдаться от ужаса и отчаяния, как вдруг в дверях появился папа.

— Что у вас тут происходит, девочки? Гели, ты не заболела? Почему ты не спишь?

— Она опять читала! Уже половина первого, а она читает! — каркнула мама.

— Книга хотя бы интересная?

— Какая разница! Я хочу ее выкинуть! Я позвоню в библиотеку и скажу, чтобы они не давали больше Гели книг! Она нарушает дисциплину! — закричала мама.

Гели разревелась.

— Нарушает дисциплину? Ай-яй-яй! Дедушка Гюнтер был бы тобой очень недоволен! — с улыбкой сказал папа, подходя к кровати и глядя Гели по растрепанным белокурым волосам.

Гели робко улыбнулась сквозь слезы. Кажется, папа не сердится… Раз уж он упомянул дедушку Гюнтера.

Дедушкой Гюнтером и его недовольством пугали папу все детство, и теперь он вспоминал о дедушке Гюнтере в те моменты, когда Гели за очередной проступок следовало бы наказать, но «не хватало моральных сил» — так это папа называл.

Вообще-то для Гели дедушка Гюнтер был не дедушкой, а прадедушкой. Дедушкой он был для папы.

Фотография дедушки Гюнтера — белокурого, голубоглазого, стройного, в военной форме, с автоматом — висела в гостиной. Гели часто ее рассматривала, когда была еще совсем маленькой, силясь понять, как же этот совсем молодой человек может быть дедушкой… Дедушка Гюнтер погиб под Сталинградом, когда ему было всего девятнадцать лет. Он так и не узнал, что в далеком Гамбурге у него родился сын. Дедушка Гюнтер даже не был женат на бабушке. Просто он уходил на страшный восточный фронт с «отборными частями сил СС»: Гели не знала, что это означает, но выучила и произносила скороговоркой, а прабабушка ей объяснила, что дедушка Гюнтер воевал среди самых-самых лучших германских дедушек, а лучшие германские бабушки, тогда бывшие девушками, исполнили свой патриотический долг и родили от уходивших на фронт солдат детей чистой крови, новых солдат нации. Правда, прабабушка родила вовсе не солдата, а милую бабушку Марту, а бабушка Марта родила папу, а папа стал архитектором, а у папы родилась Гели, и Гели тоже вряд ли станет солдатом… Она станет писательницей. Напишет книгу про дедушку Гюнтера и космических пришельцев под Сталинградом.

И если папа вспомнил дедушку Гюнтера, значит, он не сердится по-настоящему…

— Что ты читала, Гели? — спросил папа.

Очень интересную книгу, папа! — поспешила ответить Гели и вытащила из-под себя книгу. — Вот, посмотри!

— Дай ее сюда! — взвизгнула мама и попыталась выхватить книгу.

— Прекрати, Эльза, — строго сказал папа.

— Ты должен ее наказать! До какой степени будет простираться твое попустительство?

— Уйди Эльза. Оставь нас с Гели. Я разберусь.

— Нет уж, я поприсутствую! — мама села в кресло, брезгливо спихнув с него плюшевого пса.

— О чем книга, Гели? — ласково спросил папа. — Я должен знать, достойна ли она того, чтобы ради нее нарушать режим.

— Режим нарушать нельзя ни ради чего! — заявила мама. — Режим — это дисциплина…

— Так о чем книга, Гели?

— Это про одного мальчика… Он попал в книгу… Вернее, еще не попал, но попадет…

— Какая чушь! — фыркнула мама.

— Не чушь… Там сказочный мир — страна Фантазия — и ее губит страшное Ничто, она просто исчезает по краям…

— Такие книги калечат психику ребенка! — настаивала мама. — Ты должен запретить и впредь контролировать… Уже почти час ночи, а она не спит!

— Подожди, Эльза! Ну-ка, Гели, читай последнюю фразу. На которой ты остановилась, когда вошла мама.

— Вслух?

— Вслух.

Гели прокашлялась и старательно, с выражением, но несколько торопливо прочла:

Наш мир бесконечен, и все в нем случится,

Но только однажды! Струясь и звеня,

Сейчас я пою и порхаю, как птица,

Но время промчится — не станет меня.

В комнате воцарилась тишина.

— Ну, и что это значит? — ехидно спросила мама.

— Я же говорила! Фантазия гибнет! Ее пожирает ужасное Ничто! А юный герой Антей пришел к Уиулале…

— К кому?!

— Подожди, Эльза, — поморщился папа. — Гели, эта книга в стихах?

— Нет. Просто Уиулала говорит только стихами. И у нее нет тела… — жалобно прошептала Гели.

— Ну, все! — взорвалась мама. — На будущий год поедешь в Швейцарию! Уж там-то проследят, чтобы никакой Уйлиулы…

Она еще долго шумела и кричала. Потом ушла, выдернув вилку ночника из розетки. А папа остался. Он укрыл Гели и сказал, что посидит с ней, пока она не заснет. Гели была очень расстроена. Она боялась, что мама действительно отправит ее в Швейцарию. А уж там-то точно никакой Уиулалы не будет и Балтазара Бастиана Букса тоже.