Безумно горячий - Тара Янцзен

– От меня она этого не услышит, – пообещала она, но не потому что поверила в его слова. Его мать была права. Реган видела фотографии, она читала статьи во всех тех журналах и знала: он сделал куда большее, чем просто выжил. В течение недели он был на линии огня, пытаясь перехитрить две армии, чтобы добраться до места высадки морского десанта, который смог бы спасти его.

– Хорошо. Пошли. – Он взял ее за руку и продолжил путь. – Думаю, если мы поторопимся, а ты не будешь подходить ко мне ближе, чем на двадцать футов, мы сможем покинуть сад и уйти из дома.

– Но ты держишь меня за руку, – отметила она, пытаясь поспеть за ним и не расхохотаться. Она была более чем готова остаться с ним наедине.

– Тогда нам стоит серьезно поторопиться, – сказал он, подмигнув ей.

Несколько часов спустя, лежа раздетой под грудой одеял, которые они набросали на террасе его дома, разглядывая луну и звезды, Реган пошевелилась и поднялась на одной руке.

– Ты соврал мне. – Это был неоспоримый факт, и оставлять все как есть, она не собиралась.

– Не совсем, – сказал он, широко зевнув, не слишком обеспокоенный ее обвинением. Он вытянул руки над головой, потом потянулся к ней и прижал ближе к себе. – Богом клянусь, не думал, что меня хватит еще на один раз. Так что технически, это не ложь.

– Я не об этом говорю.

– Окей, ты о том, что я сказал, будто у нас больше нет взбитых сливок. Хорошо, ты меня раскусила. В холодильнике есть еще две банки, но я подумал, что мы захотим сохранить их на утро. Так что, опять, технически – это не ложь, потому что, по моим подсчетам, на сегодня с нас взбитых сливок хватит. Хотя, ну честное слово, не понимаю, куда ушли четыре банки. Ты не такая уж и большая.

– Ты большой, – наклонившись, прошептала она в его ухо.

– О, да. Точно. – Он перекатился на бок. Голос зазвучал немного встревожено, в глазах появился блеск.

– Но я и не об этом.

– Ооооо, – сказал он, немного подумав, а потом рассмеялся. – Ты имеешь в виду, что я сказал, что заплачу тебе миллион долларов, если ты позволишь мне…

Она чмокнула его и сказала:

– Шшш, иначе я снова позволю тебе это сделать, и ты будешь должен мне два миллиона. А я все равно говорю не об этом.

– Окей, сдаюсь. О какой лжи идет речь?

– О той, согласно которой тебе не нравится быть героем.

– Нет, – возразил он. – Ошибаешься. Мне, правда, не нравится быть героем, один раз попробовал – не мое.

– Ты пробовал дважды, – в свою очередь возразила она. – В первый раз, когда тебя подбили, а во второй, когда позволил себя скрутить и сдался Роперу Джонсу ради меня.

– Ах, это.

– Да, это.

– Ну, – начал он, медленно наклоняясь, пока она снова не оказалась под ним, – технически, в этом не было ничего геройского. Просто так случилось, к счастью для тебя, что как раз в тот момент, когда я увидел тебя, стоящей рядом с Ропером, в его когтях, так сказать, я понял, что не смогу без тебя жить. Так что с моей стороны это был лишь вопрос самосохранения.

– Как мне повезло, – сказала она с улыбкой на губах.

– Повезло, – согласился он, закидывая ее ногу себе на талию. – Так что будем делать, везучая? Еще один миллион долларов или мне пойти за взбитыми сливками?

– Я беру миллион.

– Проклятье, – тихо выругался он. – Знаешь, это меня истощит.

– Боже, очень надеюсь, – засмеялась она, притягивая его ближе.

Через некоторое, состоявшее из множества счастливых минут, время, Реган встряхнулась от легкой дремоты.

– Куин?

– Мммм? – Последовал его едва слышный ответ.

– Что стало с алмазами?

– Мммм.

Она наклонилась и начала осторожно покусывать его ухо, дождавшись реакции даже большей, чем надеялась: его рука обвилась вокруг нее и он начал медленно выволакивать себя из глубин сна.

Это заняло какое-то время.

– Алмазы, – прошептала она, снова покусывая его.

Наконец он медленно, глубоко вздохнул.

– Ты говоришь об алмазах, которые взорвались в аэропорту вместе со складом?

– Да.

Он зевнул.

– Ну, ФБР занимается их возвратом. Судя по последним новостям, те, что обнаружили среди обломков, оцениваются в четверть миллиона долларов.

– А остальные?

– Остальные?

– Эм… хмммм. Те, которые мы с Уилсоном уже вынули из гнезда Тарбозавра и положили в сумочку. Те, которые, как я смутно припоминаю, ты прихватил перед тем, как вытащить меня из Джанетт.

Даже в темноте она увидела улыбку на его губах.

– Ах, да. Ну, эти алмазы в ХДК.

– ХДК?

– Хранилище для контрабанды, – быстро разъяснил он.

– И что собой представляет это хранилище для контрабанды?

Его ухмылка стала шире.

– Пока что банку из-под кофе в моей кухне на Стил Стрит, но мы подумываем переместить их в более безопасное место.

У нее вырвался смешок.

– Ты украл алмазы? – Боже правый. Реган МакКинни спала с вором. Стоило бы знать. Правда, она не знала, что ей думать. Она любила его. Она любила его пятнадцать лет – но вор. Боже правый.

– Мы предпочитаем термин «конфискация». Я их конфисковал и держу в обозначенном месте. Все весьма официально.

А вот ухмылка его была совсем не официальной. Это была улыбка истинного вора.

– И кто обозначает место? – Она бы поставила на Дилана Харта. Он по-прежнему был мозговым центром всех операций мальчишек из автомастерской.

– Ну, есть один парень в таком местечке в Вашингтоне, которое называется Пентагон, он и решает, сколько мы можем конфисковать и сохранить для себя. Кто-то завет его «Бак» Грант, но не многие. Мы по большей части называем его генералом Грантом, или просто «сэром», или «да, сэром».

Она замерла.

– Стил Стрит – часть Пентагона?

– Двадцать четыре часа семь дней в неделю как Особое подразделение министерства обороны, или ОПО, но учитывая природу нашей работы, наши уникальные способности и наш довольно скользкий статус, генерал Грант обычно поощряет инициативу заработка на стороне, за которым пристально следит. Когда мы нужны ему, он хочет быть уверенным, что его парни смогут держать ответ, и не важно, из кого состоит правительство, какие планы у текущих власть имущих и на чем они делают деньги. Так много я еще не рассказывал никому за пределами Стил Стрит.

Она поверила ему. Она также поняла то, о чем он умолчал.

– Так вы как бы крадете для правительства, если возникает такая потребность.

– Или когда нам приказывают. – Он снова ухмыльнулся. – По крайней мере, этим я занимался раньше.

Он повернулся к ней, перекатившись на бок, и стал совершенно серьезным – ее сердце замедлило ритм.

– Нам придется прекратить такие встречи, – сказал он.