Безумно горячий - Тара Янцзен

Ему бы по вкусу пришелся стрип-покер. Она оказалась бы в чем мать родила за два круга. Конечно, то же случилось бы с Уилсоном и Никки – а это уже слабо походило на то, что он задумал изначально.

Она одарила его взглядом, который означал, что последнее предложение прозвучало слишком отчаянно. Ему нужно собраться с силами. Она пережила дикую ночь, вероятно, самую дикую за всю жизнь, и он должен понимать, что ей необходим перерыв.

Просто он чертовски надеялся, что они проведут его вместе.

Но он не входил в ее планы – одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять это. Ей было нужно пространство. А ему нужно было повзрослеть и дать ей это пространство.

Черт.

Нехорошо. Совсем нехорошо.

Глава 29

Спустя четыре дня и двадцать восемь звонков, оставшихся без ответа, Куин был уверен, что разобрался со значением «встретимся потом» – под этим подразумевалось «никогда», но будь он проклят, если смирится. Он знал, что она чувствовала, когда была с ним. Он был умным парнем, не склонным к самообману, и точно не был свиданием на одну ночь – не для Реган МакКинни.

Кроме того он умирал без нее. Ему нечего было терять.

Скитер и Джонни все еще возились с его КОПО Камаро, но добавили кое-каких примочек Роксанне, так что Хокинс попросил его прокатиться на Челленджере – и он прокатил себя и большую зеленую машину до Боулдера.

Он скучал по Джанетт, но его ждала новая Джанетт, готовая к прокачке.

А вот Реган была только одна.

Он припарковался на обочине у дома МакКинни, коротко вздохнул и выпрыгнул из машины. Он не позволил себе колебаться. Он знал, что она дома. Он связался с копом, пока гнал по шоссе.

Преодолев крыльцо в два длинных прыжка, он подошел к двери, с любопытством глянул на дверной звонок и нажал на кнопку.

По дому прокатился чудовищный крик.

Срань Господня. Он отпрыгнул, гадая, кто тут умирал.

Потом до него дошло, и он ухмыльнулся.

Господи, как раз то, что ему так необходимо, когда он и без того весь на нервах.

По всей видимости, в повторном звонке не было нужды, так что он стал ждать.

И ждать.

И, наконец, услышал чьи-то шаги.

Дверь распахнулась, и у него буквально перехватило дыхание при виде нее. Это была Реган, и она была в платье, в убийственном плате с крошечными рифлеными лямками, поднимавшимися от облегающего топа, которые гарантировали ему быструю смерть. Платье было синим, с бело-синими цветами разбросанными по подолу. В нем ее кожа казалась сливочной. Она не загорала, никогда не загорала, и одного вида ее плеч было достаточно, чтобы довести до инфаркта взрослого мужчину.

– Привет, – выдавил он. Видимо, она не была способна даже на приветствие.

Казалось, она заледенела в дверях, несмотря на жару в 97°.

– У тебя есть минутка? – спросил он.

– Нет, – прошептала она, прерывая бесконечную тишину. – У меня… у меня торжественный ланч. В Университете. На кафедре геологии.

Она лгала. Только он не знал, почему. Так что он надавил на нее.

– Ты произносишь речь?

– Нет.

– Тогда минутка у тебя есть. Могу я войти? Пожалуйста?

По ее пораженному взгляду он мог точно сказать, что через двери его пропустила лишь подчеркнутая вежливость.

«Хорошо, – сказал он себе. – Не паникуй». Он много об этом думал. Конечно, они провели вместе безумную ночь, наверное, самую безумную в их жизни, но в ней было нечто большее, чем обычное безумие, и она должна была это понимать. Она была напугана, вот и все. Напугана им, напугана тем, что они сделали, напугана своими чувствами. Он собирался избавить ее от этих страхов.

Она пошла в кухню, и он последовал за ней, считая каждый шаг за маленькую победу. Ее волосы были уложены в высокую элегантную французскую прическу, а на шее поблескивала влага. Он хотел облизать ее, начиная с того места и постепенно продвигаясь к более интересным. Но он не будет этого делать. Нет. Он будет вести себя хорошо. Он не будет соблазнять ее или подталкивать к чему-то, о чем ей потом потребуется раздумывать. Планы его были долговременными, так что придется набраться терпения.

В коридоре она внезапно остановилась, и, чтобы не налететь на нее, он обхватил ее руками, что было самой страшной ошибкой в его жизни. Кожа ее была такой мягкой, такой теплой.

– Прости, я… – Проклятье, да ему не было жаль. Он потерял дар речи от желания притянуть ее к себе и поцеловать. Ему следовало ее отпустить. Он это хорошо понимал. Просто не мог сделать этого. Вот вам и благие намерения. Проклятье.

– Куин, я… я не могу этого сделать. – Ее голос был совсем слабым, будто она могла расплакаться в любую секунду.

– Не можешь сделать чего? – спросил он, осторожно поворачивая ее лицом к себе.

– Быть с тобой. Видеть тебя. – Ее глаза были опущены. Он видел лишь верхушку ее головы, пока не взял за подбородок и не поднял ее лицо вверх.

Потом он заметил ее глаза, и от увиденного сердце рванулось на дно желудка.

– Ты плакала, – сказал он. Ее глаза были красными, их серый цвет – размытым.

– Не переставая, после твоего ухода. – Это признание далось ей нелегко – ее взгляд медленно уперся в пол.

– Почему Реган? Если таковы твои чувства, почему мы не можем быть вместе?

– Потому что у меня не хватит на это мужества. Та ночь… Я не смогу так жить, Куин. Никогда не зная, в безопасности ли ты. Жестокость за каждым углом. Люди, назначающие цену за твою голову. – Ее взгляд снова обратился на его лицо. – Я люблю тебя, Куин. Люблю сильнее, чем думала, что смогу кого-либо полюбить, но такая жизнь убьет меня.

Она любит его. Куин почувствовал, как эти слова ослабляют напряжение, охватившее его в тот момент, когда она прогнала его за порог четыре дня назад. Он сможет справиться со всем остальным, если она любит его.

– Ты украла мое сердце, Реган, – сказал он ей, – и я не особо хочу получить его обратно.

– О, Куин, – сказала она, и он подумал, что никогда не слышал голоса печальнее. Большего он выдержать не мог.

Не отпуская ее подбородка, он наклонил голову, чтобы подарить ей нежный поцелуй, только поцелуй, только одну единственную секунду соприкосновения губ, лишенную того дикого жара, который охватил их в пятницу вечером.

Но она разрушила его невинные намерения внезапным вздохом и легким прикосновением языка к его губам. Эта мимолетная ласка, короткое влажное касание стало настоящим вызовом.

Он старался сохранять неподвижность, зная, как легко можно поддаться внезапному взрыву жара, искры которого она посылала по его телу. Как легко оказаться между ее ног, сжимающих бедра. Как легко впечатать ее в стену. Как легко задрать ее платье.