Берег тысячи зеркал (СИ) - Ли Кристина

Спустя неделю подобного поведения становится очевидно, что я прав. Мои заключения подтверждаются действиями. Зная, насколько опасное место нас окружает, не спускаю с Веры глаз. Признаться, раньше думал, работа ученых — кабинетная и лабораторная рутина. Когда заметил аспирантов с кирками и лопатами, сперва опешил, а следом стал наблюдать.

К слову, не я один.

— Как думаешь? Они идут на поиски приисков золота, или решили откопать скелет питекантропа? — спрашивает Джеха, наклоняя голову к плечу, следом за мной.

Вместе мы сидим на одном из участков пляжа, наблюдая издалека весьма занятную картину. Изначально, мы не планировали становиться свидетелями работы юных геологов. Но так уж вышло, что выбрали не то место и время для заплыва. Сидя на скале, мы как раз и замечаем, отряд землекопов, во главе которого уверенно шагает их начальство.

— Ты знаешь, я даже не могу предположить, что мы наблюдаем, — хмурюсь, и осматриваю яму, которую роют парни на одном из склонов у самой кромки тропического леса.

— Может они там что-то установить должны? — предполагает друг.

— М-м-м… — прикладываю руку к подбородку, и думаю. — Нет. Они копают уже час. В три лопаты. Аппаратуры нет. Только контейнеры и черные чемоданчики. Очевидно, они что-то ищут.

— Ты не прав.

— Я всегда прав.

— Спорим на пятьдесят тысяч?

Я кошу на Джеха взгляд, а он расплывается в улыбке, и обнажает хищно зубы.

Игнорируя глупость друга, поворачиваюсь обратно и осматриваю не яму, а начальника бравого отряда землекопов. На Вере обтягивающие короткие шорты, которые прикрывает, знакомая, светлая туника.

Конечно же, я не смотрю на ее ноги. Совсем нет. Не осматриваю стройные икра и бедра. Не поднимаюсь взглядом выше, получая кайф от картины того, как длинные пшенично-золотистые пряди касаются спины, и почти достигают поясницы.

— Хорошо. Допустим. Но откуда они знают, что искать надо здесь? — Джеха складывает руки на голой груди.

Мы решили обсохнуть голышом. Конечно, в рамках приличий, и в плавках.

— Вот это и есть загадка… — тихо тяну фразу, понимая, что надо убираться отсюда.

Если Вера еще хоть раз решит взять лопату в руки, я решу, что надо проплыть до расположения, чтобы остыть. Нет, эта картина совсем не возбуждает. Совершенно. Она просто злит. Дико злит тем, к какому развратному бесстыдству побуждает. Притом, что я твердо решил терпеть. Вернее, перетерпеть. Выйдет ли, — одним небесам известно. По крайней мере, до этого момента, я старался не замечать ее.

Настолько, что постоянно ходил незаметно по пятам.

— Сан? — Джеха пытается привлечь мое внимание.

— Да, я еще здесь, — отвечаю с иронией.

— А, кажется, уже нет. Вы так и продолжите игнорировать друг друга? — вопрос застает врасплох.

Могу ли я сказать ему все откровенно, наконец. Или не должен?

— Да. Это наиболее верное решение. Два предыдущих раза, когда нами двигали эмоции, привели только к ошибкам.

Для меня это не ошибки. Так сказала она, а не я. Меня понять можно, а ее нужно.

— Уходим, — бросаю через плечо, и спрыгиваю с темной скалы.

Камни здесь почти черного цвета, но песок белоснежный и острый. На пляже в Намчхоне он приятный на ощупь. Здесь жалит, как иголки, а нагревшись, обжигает, как раскаленные угли.

Подняв штаны, одеваюсь, когда ощущаю первый неясный толчок. Он почти не заметен, и если бы не узнал, что он значит еще во Вьетнаме, то и не понял бы ничего. В Корее не бывает землетрясений.

— Что такое? Почему земля дрожит? Что-то не авианосце? — Джеха о них, конечно, не знает.

— Трясет. Это землетрясение, — быстро отвечаю, и натягиваю майку.

Взгляд немедленно устремляется в сторону вулкана. Новый толчок ощущается сильнее предыдущего. Он длится дольше, а когда с лиан вверх взмывают птицы, земля под ногами дрожит не на шутку.

— Какого хрена происходит? — Джеха хватается за рацию, и быстро связывается со штабом.

Вышки.

Немедленно повернувшись в сторону морского горизонта, замечаю, как с "Лютого" взлетают четыре вертушки. Значит, их тоже встряхнуло. Это закономерно.

Переглянувшись с Джеха, боковым зрением замечаю, как в нашу сторону быстрым шагом направляется Вера. В ее глазах нет ни капли тревоги, она будто ждала этого.

— Как попасть к вашим сенсорам сейсмоактивности? — не переводя дыхания, и на выдохе, Вера задает вопрос сходу.

Ее холодность снова приносит злость. Еще больше раздражения добавляет демонстративность, с которой она ведет беседу только с Джеха.

— И? Где они? Я могу их увидеть? — настаивает, чем вводит Джеха в замешательство.

— У нас их нет, — слегла грубо, отвечаю сам. Вера переводит на меня ошарашенный взгляд. Смотрит так, будто я безумный. — По инструкции положено не было. Все оснащение на вышках у подводных вулканов.

— По инструкции, значит? — язвительно повторяет, переспрашивая. — Это прямое нарушение любых инструкций. Перед вами вулкан, господа офицеры. Это не обычная гора.

— Спасибо, мы в курсе, — зло огрызается Джеха.

— Вы, видимо, не понимаете, что произошло? — Вера сводит брови, открыто насмехаясь над нами.

— Так просветите нас, профессор, — зло парирую, встречая взгляд, который горит, обжигает и ранит.

Эта женщина не Вера. Нет. Эта женщина хуже, чем Вера. Она меня доведет раньше, чем я успею остановить себя, как в Париже.

— Просто ответьте, как попасть на вышки, майор Пак, — Вера отворачивается от меня, питая надежды, что ей поможет Джеха. — Я должна увидеть данные хотя бы их активности. Мы успели установить только пятую часть всех датчиков. Это не так просто. Вы должны сами видеть. На установку одного уходит несколько часов. Но я теперь вижу, что мы не ошиблись, когда привезли все с собой.

Значит, они все-таки устанавливают что-то. Теперь понятно, что это датчики для считывания колебаний земной поверхности. Я должен Джеха пятьдесят тысяч.

— Это не ко мне, — Джеха переводит стрелки в мою сторону, а я сжимаю челюсти.

Да она со мной в вертолет ни за что не сядет. Пытаюсь объяснить другу взглядом, но он хитро проворачивает свой план.

Тебе явно заняться нечем, Джеха.

— Почему не к вам? Вы не командир этого… этой базы? — Вера как может, строит из себя дурочку.

— Потому что, вы полетите со мной, профессор, — холодно осекаю перепалку.

— Я не профессор, — Вера гневно бросает взгляд из-под ресниц, и продолжает: — И с вами я лететь не намерена. Майор Пак, вы обязаны мне помочь.

— С чего бы это? У меня дежурство, госпожа, — он умело лжет ей прямо в глаза. Дежурство? Как же, — Кроме того, майор Кан предложил вам помощь. Поймите. Все научгруппы работают на вышках, и на авианосце. Они сходят на берег раз в месяц, или в экстренных ситуациях…

— Как землетрясение, например? — перебивая, Вера прищуривается, и складывает руки на груди.

— Их трясет постоянно, — бросаю глухим голосом. — Пласты не стабильные, бур ломается. Если три вышки работают отлично, то остальные две стоят, из-за такой же тряски. Если хотите узнать действительно больше, профессор, жду вас на взлетной полосе через час. Решать вам.

Я не выдерживаю, нахожу ее взгляд, и всем видом показываю, насколько происходящее напоминает детские перепалки. Ладно, просто игнорировать существование друг друга, но вопрос сейчас не в этом. Зачем подобное упрямство и упорство?

Ответа не нахожу. А Вера, кажется, его четко замечает.

Черт. Крестик.

Она замирает на моей груди взглядом, и я уверен, что под тканью черной майки четко проступает очертание ее украшения. Она его замечает, ведет цепко взглядом вверх к шее, чтобы удостовериться, осмотрев цепочку.

Пытаясь не выдать себя, разворачиваюсь, но в спину летит холодным, как лед, тоном:

— Через час, майор Кан. Не опаздывайте. Я не привыкла ждать.

Не привыкла ждать? Я обращаюсь в камень, трещит каждая кость, а мышцы наливаются свинцом. Это она ждать не привыкла? Она? Да, черт бы тебя побрал, Вера.