Проклятый класс 3 - Иван Горшков

я не служитель богов этого мира. Наш храм пришёл в этот мир, чтобы остановить конфликт между богами и демонами, вызывающий страдания среди разумных существ. Наше доброе учение освятило эти запятнанные войной земли, остановив кровопролитие… — снова ушёл в демагогию мальчишка из Пригорья, цитируя очередную заученную речь, из-за чего опять забыл о паузах.

— Так для чего ты мне позвонил? — в этот раз, не став ожидать окончания тирады мальчишки, уточнил тяжело дышащий парень.

— Ты почему… — хотел было возмутиться Контирош, но быстро вспомнил об инвалидности юноши и плавно сменил тему. — Решил сразу к делу перейти? — и, не дав парню ответить на вопрос, сделал это сам. — Ах да, вижу, ты спешишь! — красноречиво посмотрев на бегущего первогодку, мальчишка из Пригорья продолжил. — Я с тобой связался, — выделил мальчишка, отмечая этим, что ни во что он не звонил, ведь у него не было колокола и вообще он был относительно далеко от собеседника. — Для того, чтобы предложить тебе вступить в Храм Добродетели! Но сначала вопрос: ты знаешь, какому богу будешь служить после героизации своего класса?

— Нет, не знаю, — покачал головой Виктор.

— Вот! — протянул мальчишка из Храма Добродетели. — И тебя не смущает, что придётся служить непонятно кому?

— Тогда ты предлагаешь служить богам твоего храма? — парень решил не играть по правилам и задал встречный вопрос, так сказать, в лоб.

— У нас в храме нет богов, но есть бессмертные! — гордо отметил Контирош, привыкший поправлять глупцов в их невежестве. — И, как я понял, ты знаешь о возможности сменить того, кому будешь служить? — получив в ответ усталый кивок, мальчишка из Пригорья продолжил загадочным тоном. — И раз можно сменить служение на бога, то его можно сменить и на бессмертного! — словно откровение произнёс он. — В нашем Храме Добродетели все живые существа равны, поэтому тебе не придётся служить бессмертному, метку которого ты примешь. Просто нужно следовать учениям Храма Добродетели и привносить добро в миры нашей вселенной. Где словом, где делом, а где могучим ударом, принося мирам… — в этот раз Контирош остановил себя ещё до того, как первогодка отключился от прослушивания его, несомненно, пламенных и мотивирующих речей. — В общем, я тебе пришлю наш устав, так быстрее будет.

— Да, хорошо, — пропыхтел парень, с радостью отметив, что скоро его выносливость просядет, несмотря на стремительно восстанавливающие её зелья. — Тогда я прочитаю и дам ответ, ладно?

— Я не ошибся в тебе, Виктор из Лугории! — воодушевлённо ответил мальчишка из Храма Добродетели. — С нетерпением буду ждать твоего согласия на вступления в наш всеблагой и всемилостивый благословенный Храм Добродетели! Принимай устав, и я не буду больше тебя отвлекать! Эффективных тренировок тебе!

— Ага, принял, всего доброго, — тяжело кинул парень после принятия текстового документа и отключил связь с записью. «Зашибись! В секты меня ещё никто не приглашал!» — по словам и манере речи юноша почти сразу начал ассоциировать связавшегося с ним мальчишку с сектантами из его родной страны, которые тоже непонятные учения о мире проповедовали, скрывая за этим вполне себе корыстные мотивы…

«Но прочитать придётся, ведь… ему может оказаться не жалко платить штраф за моё избиение…» — у юноши было негативное отношение к сектантам, и он их всех априори относил к личностям, способным к необдуманным поступкам в порыве пламенного гнева, из-за чего Контироша из Пригорья воспринимал именно так, несмотря на явно выраженную в его сторону доброжелательность. И всё бы ничего, но сила потенциального оппонента в разы превосходила его, что не сулило парню ничего хорошего в случае возможного конфликта.

Не успел юноша приготовиться к возможному падению от истощения выносливости в ноль, как ему снова кто-то позвонил.

— Плодотворных тренировок тебе, Виктор из Лугории, — поприветствовал юношу мальчишка лет 10, когда тот ответил на вызов.

— Благодарю, — быстро перебил начавшего было представляться мальчишку парень. — Но моя выносливость скоро уйдёт в ноль, из-за чего я могу отключиться, поэтому хотел бы спросить. Возможно ли нам связаться чуть попозже, когда я восстановлюсь?

— Конечно, — снисходительно ответил собеседник. — И чтобы другие тебя тоже не беспокоили, измени свой статус из свободного для общения на другой, отдых, например. Тогда сможешь восстановиться без отвлечений.

— Благодарю за замечания, — довольно кивнул парень, мигом дав команду на смену своего статуса. — Тогда до последующего вызова!

— Ты мне сам перез… — начал свой ответ мальчишка, но Виктор уже оборвал связь. «Зашибись! Надеюсь, это его не обидит…» — поняв, что поступил несколько некультурно, опасливо подумал юноша, впрочем, догадавшись о просьбе несостоявшегося собеседника. — «Просто перезвоню ему после медитации», — нашёл он способ нивелировать потенциальную обиду.

Юноша не знал, как будут реагировать старшегодки на столь незначительное событие, как обрыв связи из-за влияния маны на эмоции, поэтому старался говорить аккуратно с каждым сильным неуравновешенным малышом.

Сам парень только усилием воли держал свои эмоции, которые так и норовили пуститься в пляс, в узде, постоянно повторяя что-то близкое по смыслу к «на малышню бессмысленно…», завершая предложение тем, что готово было в тот или иной момент внутри него вспыхнуть, например, злиться, обижаться, раздражаться и прочие «прекрасные» чувства. И да, чтобы не влюбиться в первую встречную женщину на вроде их учительницы или регистраторши в библиотеке, подобное приходилось проворачивать и в отношении положительных эмоций, но уже вспоминая о своём малом физическом возрасте.

И это был постоянный волевой контроль его, прожившего два десятка лет на Земле парня, что уж говорить о десятилетних детишках, чью голову могло снести из-за обладания невероятной силой… или этого опасался парень, оправдывая свою вынужденную робость.

После короткой медитации Виктор не решился оставить свой статус как отдыхающий, снова сменив его на «доступен для вызова», но не сразу, а после свершения звонка ранее так и не представившемуся индивиду, который, как и первый звонивший, пригласил вступить в его организацию, представителем которой он будет в дальнейшем.

До середины ночи парню так и не дали посмотреть или прослушать ни одной лекции, продолжая названивать с предложениями, отличительной частью большинства которых было отсутствия богов в, как они выразились, остановивших войну организациях. Но под конец с парнем не постеснялись связаться несколько шпионов из стран, где правили церкви богов единственного на Удоре пантеона, каждый из которых, как между прочем, отмечал великодушие