Ведьмак: Сезон гроз. Дорога без возврата - Анджей Сапковский

посветлело, флажки обвисли. Волны слабели, и вода уходила. Оставляя разрушения и руины. И трупы, по которым уже лазали крабы.

Геральт с усилием встал. Каждое движение и каждый глубокий вдох отзывались тупой болью в боку.

Бешено болело колено. Оба рукава рубашки были оторваны, он не мог вспомнить, когда конкретно их потерял. Кожу на левом локте, правом плече и, кажется, на лопатке, содрал до живого мяса. Кровь сочилась и из множества неглубоких ран. В целом ничего серьезного, ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться.

Солнце прорвалось сквозь тучи, на затихающем море заиграли блики. Блеснула крыша морского маяка с конца мыса, маяка из белого и красного кирпича, реликта времен эльфов. Реликта, который выдержал уже не одну такую бурю. И похоже было, что не одну еще выдержит.

Преодолев уже спокойное, хоть и сильно засоренное плавающим мусором устье реки, на рейд выходила шхуна «Пандора Парви», под всеми парусами, как на параде. Толпа рукоплескала.

Геральт помог встать Мозаик. На девушке из одежды тоже осталось немного. Лютик подал ей плащ, прикрыться. И многозначительно закашлял.

Перед ними стояла Литта Нейд. С докторской сумкой на плече.

– Я вернулась, – сказала она, глядя на ведьмака.

– Нет, – ответил тот. – Ты ушла.

Она взглянула на него. Холодными, чужими глазами. А сразу после этого устремила свой взгляд на что-то далекое, находящееся очень далеко за правым плечом ведьмака.

– Значит, так ты хочешь это разыграть, – уточнила она холодно. – Такое воспоминание оставить. Что ж, твоя воля, твой выбор. Хотя ты мог бы выбрать и чуть менее пафосный стиль. Бывай тогда. Иду оказывать помощь раненым и нуждающимся. Ты явно не нуждаешься в моей помощи. И во мне самой. Мозаик!

Мозаик покачала головой. Взяла Геральта под руку. Коралл фыркнула.

– Даже так? Так хочешь? Таким образом? Что ж, твоя воля. Твой выбор. Прощайте.

Она повернулась и ушла.

* * *

В толпе, что начала собираться на террасе, появился Фебус Равенга. Видимо, он принимал участие в спасательной операции, потому что мокрая одежда висела на нем обрывками. Какой-то услужливый прихлебатель подошел и подал ему шляпу. А точней, то, что от нее осталось.

– Что теперь? – спросил кто-то из толпы. – Что теперь, господин советник?

– Что теперь? Что делать?

Равенга взглянул на них. И смотрел долго. Потом выпрямился, выжал шляпу и надел на голову.

– Похоронить мертвых, – сказал он. – Позаботиться о живых. И начинать восстановление.

* * *

Ударил колокол на кампаниле. Будто хотел объявить, что выжил. Что хотя многое изменилось, но некоторые вещи не меняются.

– Пойдем отсюда. – Геральт вытащил из-за пазухи мокрые водоросли. – Лютик? Где мой меч?

Лютик захлебнулся, подавился, указывая на пустое место у стены.

– Минуту… Минуту назад здесь были! Твой меч и твоя куртка! Украли! Курва их мать! Украли! Эй, люди! Здесь был меч! Прошу отдать! Люди! Ах вы сукины дети! Чтоб вам пусто было!

Ведьмак вдруг почувствовал себя плохо. Мозаик поддержала его. «Хреново мне, – подумал он. – Хреново мне, если меня поддерживать должны девушки».

– С меня довольно этого города, – сказал он. – Довольно всего, чем является этот город. И что он собой представляет. Идем отсюда. Как можно быстрей. И как можно дальше.

Интерлюдия

Двенадцать дней спустя

Фонтан тихонько поплескивал себе, бортик его пах мокрым камнем. Пахли цветы, пах плющ, цепляющийся за стены веранды. Пахли яблоки на блюде, на мраморной столешнице. Два бокала запотели от охлажденного вина.

У столика сидели две женщины. Две чародейки. Если бы счастливым случаем вблизи оказался некто с эстетическим вкусом, фантазии художника полный и к лирическим аллегориям способный, не имел бы этот некто никаких трудностей с описанием обеих. Огненно-рыжая Литта Нейд в киноварно-зеленом платье была словно закат солнца в сентябре. Йеннифэр из Венгерберга, черноволосая, одетая в сочетание черного с белым, навевала мысли о декабрьском утре.

– Большинство соседних вилл, – прервала молчание Йеннифэр, – лежит в руинах у подножия обрыва. А твоя нетронута. Не упала даже ни одна черепица. Какая же ты везучая, Коралл! Задумайся, очень советую, о покупке лотерейного билета.

– Жрецы, – усмехнулась Литта Нейд, – не назвали бы этого везением. Сказали бы, что это опека божеств и сил небесных. Божества опекают праведных и защищают достойных. Награждают добропорядочность и праведность.

– А как же. Награждают. Если захотят, и если случится им быть поблизости. Твое здоровье, подруга.

– Твое здоровье, подруга. Мозаик! Налей госпоже Йеннифэр. Ее бокал пуст.

– А что же касается виллы, – Литта проводила Мозаик взглядом, – то ее можно купить. Продаю ее, потому что… Потому что мне надо уезжать. Керак перестал меня устраивать.

Йеннифэр вопросительно подняла брови. Литта не заставила ее ждать.

– Король Вираксас, – сказала она с чуть слышной брезгливостью, – начал свое правление с поистине королевских эдиктов. Primo, день его коронации объявляется в королевстве Керак государственным праздником и нерабочим днем. Secundo, объявляется амнистия… для уголовников, политические продолжают сидеть, причем без права на свидания, а равно и переписку. Tertio, на сто процентов поднимаются таможенные и портовые тарифы. Quarto, в течение двух недель Керак должны покинуть все нелюди и метисы, вредящие экономике страны и лишающие работы чистокровных людей. Quinto, в Кераке запрещается заниматься какой угодно магией без согласия короля, а магам запрещено владеть землей, равно как и недвижимостью. Проживающие в Кераке чародеи должны избавиться от недвижимости и получить лицензию. Или покинуть королевство.

– Прекрасное проявление благодарности, – фыркнула Йеннифэр. – А ведь говорят, что это чародеи вознесли Вираксаса на трон. Что организовали и финансировали его возвращение. И помогли получить власть.

– Верно говорят. Вираксас щедро заплатит за это Капитулу; именно с этой целью он поднял пошлины и рассчитывает на конфискацию имущества нелюдей. Эдикт нацелен лично на меня, ни один чародей больше не имеет дома в Кераке. Это месть от Ильдико Брекль. И расплата за медицинскую помощь, оказанную местным женщинам, которую советники Вираксаса признали аморальной. Капитул мог бы вступиться за меня, но не сделает этого. Капитулу мало полученных от Вираксаса торговых привилегий, долей участия в верфи и в морских перевозках. Он выторговывает большее и не собирается ослаблять своих позиций. Так что меня признают persona non grata, и придется мне эмигрировать в поисках новых пастбищ.

– Что, как мне все же кажется, ты и проделаешь без лишней печали. При нынешнем правлении у Керака, полагаю, нет шансов в конкурсе на лучшее место под солнцем. Эту виллу продашь, купишь другую. Да хоть бы и в Лирии, в горах. Лирийские горы нынче в моде. Много чародеев туда переехало, потому что и красиво там,