Тибо, или потерянный крест - Жюльетта Бенцони

— Я следую за вами, — просто сказал он. — Но примут ли меня?

— Вы уже приняты!

И «брат Адам» зашагал через широкую площадку вместе с тем, кому предстояло сделаться «братом Тибо».

Магистром, сменившим старого Арно де Торрожа, был прежний сенешаль Ордена, то есть человек, занимавший один из самых высоких постов после магистра, тот самый Жерар де Ридфор, чье имя Тибо впервые услышал от Одона де Сент-Амана, упомянувшего о нем в разговоре с Саладином. Это был бывший странствующий рыцарь; будучи по натуре мстительным, этот фламандец вступил в Орден только с досады и по случайности, из-за раны, полученной во время боя. Его выхаживали в одной из больниц Ордена, в котором он потом и остался. Благодаря скорее хитрости, чем проявленной храбрости, он быстро продвинулся по служебной лестнице, держа в голове одну-единственную прочно засевшую мысль: стать достаточно могущественным для того, чтобы иметь возможность когда-нибудь отомстить графу Триполитанскому, своему бывшему господину, который сначала пообещал ему руку принцессы, а потом отказал, выдав девушку замуж за пизанского купца. Больше он ни о чем и думать не мог, и потому после своего избрания куда меньше интересовался внутренней жизнью монастыря, чем интригами в королевском дворце. Появление нового брата, хоть и незаконного, но все-таки потомка знатного рода, да к тому же, как было известно каждому, верного щитоносца короля, которого оплакивал весь Иерусалим, было ему как нельзя более на руку. Кроме того, этот юноша никогда особенно не сближался с Раймундом Триполитанским, к которому Бодуэн IV долгое время относился с недоверием. И Ридфор был достаточно умен для того, чтобы допустить или, по меньшей мере, понять: если место регента снова досталось его врагу, то лишь потому, что муж Сибиллы оказался на удивление бездарным. Оставалось лишь отнять у него это место, пусть даже в ущерб королевству. Именно поэтому Тибо и был возведен в звание, кроме того, дело ускорил тот факт, что многие рыцари пали в недавних боях.

Тибо под руководством Адама вступил в этот замкнутый мир со строгими правилами, которые его-то как раз совсем не пугали. Разве не вел он почти монашескую жизнь, в течение многих лет находясь рядом со своим больным королем? Главное отличие этого монастыря от всякого другого состояло в том, что хотя тамплиеры и служили Господу беззаветно, они прежде всего были воинами. Дав обет бедности и не владея никакой личной собственностью, они были снаряжены лучше, чем богатые рыцари. Их вооружение было превосходным, и Тибо не раз любовался тем, как красиво и слаженно двигаются их эскадроны в длинных белых плащах с красным крестом, верхом на конях одинаковой масти, под прославленным черно-белым знаменем, которое называлось «босан». Оружие сверкало, кожаная упряжь была начищена безупречно. Различались между собой тамплиеры лишь цветом бород (все тамплиеры носили бороды, а стриглись очень коротко, почти наголо), но в бою, когда головы их были прикрыты островерхими шлемами с «носами», все они становились одинаковыми, поскольку никаких отличительных знаков у них не существовало.

Конечно, их монашеская жизнь была, как положено, размерена часами молитв, но их пища — немалую часть которой они неизменно отдавали бедным — отличалась обилием и разнообразием, как и должно быть у людей, занимающихся трудным солдатским делом. Дом их, который изначально был мечетью, а позже — дворцом, поражал великолепием. Конюшни же их — наверное, прекраснейшие в мире — могли вместить две тысячи лошадей. А их церковь Святой Марии Латинской, только что достроенная и заменившая прежний, явно слишком тесный для них Купол Скалы, была образцом романской строгости и византийского блеска.

В течение недели Тибо проходил обучение у Адама. Отныне в его распоряжении была келья в расположенном между дворцом и церковью здании, где размещались спальни братьев. В узкой комнате помещались табурет, ларь и деревянная кровать с тюфяком, подушкой-валиком, простынями и одеялом. Став рыцарем, Тибо получал право иметь коврик или покрывало61, но в общем ему, несколько лет спавшему на подстилке у кровати Бодуэна, эта келья казалась почти роскошной. Братья-сержанты — их было шесть или семь сотен на три сотни рыцарей — жили вместе в длинных залах, где рядами стояли кровати.

Главный дом Ордена, город в городе, имел собственные кузницу и оружейную, шорную, сукнодельную и швейную мастерские. Здесь же размещались владения командора по провианту: кухни, винный погреб и печи, а также курятник, свинарник и огород. И, разумеется, лазарет с его удивительно богатым огородом лекарственных трав.

И вот, наконец, настал тот день, когда Тибо, стоя на коленях в церкви, сверкающей яркими красками и сияющей сотнями горящих свечей, держа на раскрытых ладонях большое Евангелие, произнес в присутствии магистра и всей общины клятву, которая связала его с Орденом и, по сути, представляла собой повторение ответов на многочисленные вопросы, которые ему уже задавали раньше.

— Брат, — начал капеллан, — соблаговолите правдиво отвечать нам на все вопросы, которые мы вам задали, ибо, если вы хоть в чем-то солжете, вы можете утратить этот дом, в котором Господь вас хранит. Так вслушайтесь, брат, в то, что мы вам говорим. Обещаете ли вы Господу нашему и Пречистой Деве отныне и до конца своих дней повиноваться магистру или командорам, какие будут над вами?

— Да, сир, если будет на то Божья воля.

— Обещаете ли вы Господу и Пресвятой Деве Марии отныне и до конца своих дней хранить телесное целомудрие?

— Да, сир, если будет на то Божья воля.

— Обещаете ли вы Господу и Пречистой Деве Марии, что отныне и до конца своих дней не будете иметь никакой собственности?

— Да, сир, если будет на то Божья воля.

Список был длинным. Тибо обязался служить Ордену во всех делах и повсеместно, не причинять никому ущерба ни своими советами, ни своими действиями, никогда не покидать Ордена тамплиеров ради какого-либо другого, если только он не будет из него исключен.

Наконец брат Жерар, иными словами — магистр, в свой черед, несколько минут проведя в молитве, произнес формулу вступления Тибо в Орден тамплиеров Иерусалима:

— Именем Господа и Святой Пречистой Девы Марии и Святого апостола Петра, именем отца нашего Папы и всей братии Ордена, мы распространяем на вас благодеяния, как те, что были оказаны Ордену с момента его основания, так и те, которые будут оказаны до его конца... И вы тоже распространите на нас благодеяния, которые вы совершили и еще совершите. И мы обещаем вам хлеб и воду, бедное монашеское облачение и много трудов и лишений.