Поджигатели (Книга 2) - Николай Шпанов

- Только, пожалуйста, сложите опять так, чтобы было незаметно, что газету разворачивали, - проговорила она, откалывая для него отсыревший после утреннего дождя номер "Попюлер".

- Нет, нет! - остановил ее Лоран. - Не то! Одно мгновение она смотрела на него с недоумением: Ах, да! - И, оставив "Попюлер", она подала ему номер "Юманите".

- Да кстати уж и объясните мне, что это болтают, будто беженцам из Испании, которые в Париже, прислали пять миллионов франков? Может статься, и на вашу долю немного придется! Сама-то я очки дома забыла! - Это было обычным приемом, с помощью которого она скрывала неумение прочесть что бы то ни было кроме заголовков газет.

Лоран быстро отыскал сообщение, гласившее, что испанский посол в Париже, Паскуа, получил от советского правительства пять миллионов франков для помощи испанским беженцам.

- К сожалению, мадам, на мою долю ничего не перепадет, - со вздохом проговорил он.

Она критически оглядела его унылую фигуру.

- Все без работы?

Вместо ответа он приоткрыл ворот пиджака.

- А ведь вы такой же социалист, как наши министры, - насмешливо сказала газетчица.

Лоран свистнул сквозь зубы.

- Мы разошлись с ними во взглядах.

- Ха-ха! - Она, как мужчина, провела пальцами по своим густым черным усикам. - Смотрите в их сторону, - и она ткнула пальцем в мокрый лист "Юманите". - Говорят, что в последнее время это до добра не доводит...

- Не все ищут добра, мадам. Кое-кому нужна правда.

- Если судить по спросу на "Юманите", то искателей правды становится все больше... Где времена, когда "Матен" была самой ходкой газетой?.. - и она вздохнула.

Лоран, не слушая ее, просматривал страницы "Юманите".

- Как ни крепко завинтили крышку чехословацкого котла, а он все кипит, - сказал он и стал было складывать газету, но тут взгляд его упал на первую страницу: "Сегодня в зале Народного дома, на площади Арколь, состоится обсуждение доклада товарища Сталина, опубликованного нами во вчерашнем номере".

- Нет ли у вас вчерашнего номерочка? - заискивающе спросил Лоран.

Мадам Жув без особой готовности перебрала столку газет и протянула Лорану номер.

Он развернул газету и жадно впился глазами в первую полосу: "Сталин докладывает восемнадцатому съезду Коммунистической партии".

Взгляд Лорана бегал по строкам:

"Международное положение Советского Союза... Новая империалистическая война стала фактом... фашистские заправилы, раньше чем ринуться в войну, решили известным образом обработать общественное мнение, т.е. ввести его в заблуждение, обмануть его.

Военный блок Германии и Италии против интересов Англии и Франции в Европе? Помилуйте, какой же это блок! "У нас" нет никакого военного блока. "У нас" всего-навсего безобидная "ось Берлин - Рим", т.е. некоторая геометрическая формула насчет оси. (Смех.)

Военный блок Германии, Италии и Японии против интересов США, Англии и Франции на Дальнем Востоке? Ничего подобного! "У нас" нет никакого военного блока. "У нас" всего-навсего безобидный "треугольник Берлин - Рим - Токио", т.е. маленькое увлечение геометрией. (Общий смех.)

Война против интересов Англии, Франции, США? Пустяки! "Мы" ведем войну против Коминтерна, а не против этих государств. Если не верите, читайте "антикоминтерновский пакт", заключенный между Италией, Германией и Японией.

Так думали обработать общественное мнение господа агрессоры, хотя нетрудно было понять, что вся эта неуклюжая игра в маскировку шита белыми нитками, ибо смешно искать "очаги" Коминтерна в пустынях Монголии, в горах Абиссинии, в дебрях испанского Марокко. (Смех.)

Но война неумолима. Ее нельзя скрыть никакими покровами. Ибо никакими "осями", "треугольниками" и "антикоминтерновскими пактами" невозможно скрыть тот факт, что Япония захватила за это время громадную территорию Китая, Италия - Абиссинию, Германия - Австрию и Судетскую область, Германия и Италия вместе - Испанию, - все это вопреки интересам неагрессивных государств. Война так и осталась войной, военный блок агрессоров - военным блоком, а агрессоры - агрессорами.

Характерная черта новой империалистической войны состоит в том, что она не стала еще всеобщей, мировой войной. Войну ведут государства-агрессоры, всячески ущемляя интересы неагрессивных государств..."

Мадам Жув спросила:

- Вы еще не стали коммунистом, господин Лоран?

- Это чрезвычайно интересно, то, что здесь написано, - взволнованно проговорил Лоран и, забыв, что газета дана ему на несколько минут, снова погрузился в чтение.

"Чем же объяснить в таком случае систематические уступки этих государств агрессорам?

Это можно было бы объяснить, например, чувством боязни перед революцией, которая может разыграться, если неагрессивные государства вступят в войну, и война примет мировой характер. Буржуазные политики, конечно, знают, что первая мировая империалистическая война дала победу революции в одной из самых больших стран. Они боятся, что вторая мировая империалистическая война может повести также к победе революции в одной или в нескольких странах..."

Лоран с азартом ударил ладонью по развернутому листу.

- Вы понимаете, мадам, этот человек глядит так далеко вперед, как неспособны смотреть все наши министры, вместе взятые, - прошлые, настоящие и будущие. Честное слово!

- О ком это вы?

Но Лоран так и не ответил на ее вопрос, он с увлечением читал дальше.

"Но это сейчас не единственная и даже не главная причина. Главная причина состоит в отказе большинства неагрессивных стран и, прежде всего, Англии и Франции от политики коллективной безопасности, от политики коллективного отпора агрессорам, в переходе их на позицию невмешательства, на позицию "нейтралитета"..."

Мадам Жув скрутила папиросу и ловко заклеила ее толстым, как баклажан, языком. Заметив, что Лоран сложил газету не по фальцу, сердито пробормотала:

- Вы обращаетесь с газетой так, словно заплатили за нее!

- Прошу прощения, - спохватился Лоран и тщательно разгладил ладонью складку. Он собирался было найти место, на котором его прервала газетчица, но она решительно сказала:

- Давайте-ка ее сюда: прохожие начинают обращать на вас внимание. Этак люди подумают, что каждый может читать все, что ему понравится, не заплатив ни сантима!

- Честное слово, еще одну минутку! - умоляюще проговорил он.

Но она уже ухватилась за угол листа и потянула его к себе.

- И вообще в мои интересы вовсе не входит, чтобы ажан видел, как возле моего киоска собираются разные люди читать "Юманите".

Но Лоран не мог вернуть газету, не дочитав страницу.

- Я заплачу вам за нее, - сказал он. - Можете записать за мною два су.

- Платить собираетесь, когда получите работу?

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Лоран сорвал с шеи красный шарф и бросил на прилавок.

- Вот залог!

Он вернулся в парк, сел на скамью и нетерпеливо нашел место, на котором остановился.

"Формально политику невмешательства можно было бы охарактеризовать таким образом: "пусть каждая страна защищается от агрессоров, как хочет и как может, наше дело сторона, мы будем торговать и с агрессорами и с их жертвами". На деле, однако, политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны... ...не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, - выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, "в интересах мира", и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия..."

По газетному листу поплыли вдруг зеленые, красные и желтые круги. Они расплывались, смешивались друг с другом, превращаясь в огненных змей. Одновременно Лоран почувствовал нестерпимую резь в желудке.

Он в страхе закрыл глаза; такого приступа не было еще никогда. Схватка была недолгой, но когда он поднял веки, огненные хвосты попрежнему кружили перед глазами и лоб его был покрыт обильным потом. Он прижал пальцы к глазам, и круги, вспыхнув на мгновение снопами лиловых брызгг, исчезли.

Фу, какая боль была в желудке!.. Но где же это объявление, которое ему нужно?.. Ах, да, зал "Арколь". В семь тридцать. Сегодня. Двенадцатого марта... Разве сегодня двенадцатое марта? Почему же такой собачий холод? У него зуб не попадает на зуб. Поплотнее затянуть шарф на шее. Он же отлично знает, что на шее у него должен быть шарф. Зал "Арколь", семь тридцать. Не опоздать бы... Если уж суждено подохнуть с голоду, то он хочет знать, почему... А может быть, дело еще и не так плохо? Эти ребята, там, могут показать выход. Честное слово! Если они похожи на генерала Матраи или на Стила, то они расскажут, как свернуть шею таким проходимцам, как Блюм и его друзья, да и не только им, а и всем, кто стоит поперек дороги настоящим французам, - всем от де ла Рокка до Даладье. А пора, честное слово, пора!