Печать ворона - Андрей Прусаков

— Вот твой велосипед, — сказал водитель, доставая двухколесного коня из маши-ны. — Пошли.

Иван пошел с ними. Родители ждали в холле, и мама выхватила ребенка у водителя.

— Спасибо большое! — сказал отец, рыжеватый мужик с заметно натягивавшим ремень брюшком. — Как вы быстро ее нашли!

— Пожалуйста, — сказал милиционер. — Все в порядке?

— Да, конечно, — сказала мать, прижимая к себе дочку.

— Тогда утром придете в отделение и заберете заявление. До свидания.

— До свидания.

Про Ивана забыли, но он был этому рад. Поднявшись в номер, Иван поду-мал, что теперь заснет спокойно. И в самом деле, едва коснувшись подушки, он заснул. И больше ему ничего не снилось.

Его разбудил стук в дверь. Еле разлепив веки, Иван приподнялся на кровати. Солнечный свет бросал на стены и постель веселые блики. Похоже, давно уже ут-ро. Сколько же он спал? В дверь застучали сильнее.

— Откройте, милиция!

Иван запрыгнул в штаны и открыл дверь. Ворвавшиеся в комнату менты по-валили его на пол и заломили руки.

— Вы чего? В чем дело? — ошарашено спросил Иван, но ему не ответили. Менты с автоматами быстро обшарили комнату.

— Что вы ищете?

Молчание. Наконец, его подняли и усадили на кровать. В дверях встал гро-мила с сержантскими нашивками. Смотрел он не слишком дружелюбно.

— Собирай вещи, — сказал сержант. — Поедешь с нами.

— А что случилось? — спросил Иван.

— Там узнаешь.

Ивана привезли в отделение. Одноэтажное серое здание с красной таблич-кой у входа вызывало не самые лучшие чувства. Иван никогда не имел дел с ми-лицией, как-то не случалось попадаться, хотя шалил по юности, но от друзей про милицию слышал мало хорошего.

Его привели в одну из комнат и усадили на стул напротив стола, за которым располагался чернявый, с покрытым оспинами лицом человек в гражданской оде-жде.

— Оперуполномоченный Горюнов, — представился человек. — Знаете, почему вы здесь?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Ясно, — опер порылся в ящике стола и извлек бумаги. Разложил на виду у Ива-на и протянул чистый лист.

— Значит, признаваться ни в чем не хочешь?

— Нет, — изумленно протянул Иван. — А в чем я должен признаться? Я ничего не совершал.

— Где вы были вчера вечером?

— В кемпинге. А еще я помог… вашим… найти девочку.

— Знаю, — сухо сказал опер. — Меня интересует, что было перед этим.

— Ничего не было. Я спал у себя в номере.

— Спал в номере? Кто может это подтвердить?

— А кто может подтвердить? — переспросил Иван. — Никто, наверное. Я закрылся и лег спать. А что случилось?

— Вопросы буду задавать я, — классической фразой ответил следователь, — а вы, если не хотите осложнений, должны отвечать на них честно.

Ивану стало тревожно. Он совершенно ничего не понимал.

— Значит, так, — медленно начал оперуполномоченный, — вы утверждаете, что весь вчерашний вечер провели в кемпинге и никуда не отлучались?

— Да.

— Так. А вот девочка, которую вы вчера помогли найти, рассказала, что незнако-мый мужчина пытался изнасиловать ее. Вы утверждаете, что были в кемпинге, но тогда откуда вы знали о местонахождении ребенка?

Вот оно что!

— Я видел девочку во сне, — сказал Иван.

— И вы думаете, что я вам поверю?

— Это правда! — сказал Иван, глядя оперу в глаза. — Да пригласите ее сюда, и она вам скажет, что это был не я!

— Пригласим. А вас пока задержим. До выяснения.

Опер поднялся из-за стола и выглянул в коридор:

— Климук, иди сюда!

Появился дежурный милиционер.

— Отведи задержанного в камеру. Пусть посидит, подумает.

— Пошли, — сказал дежурный, беря Ивана под руку. Иван вырвался:

— Я видел человека, который приставал к ней! Я могу его описать!

— Где и когда? — спросил опер, делая знак дежурному. Тот отпустил Ивана.

— Тогда, вечером. В лесу.

— Так значит, вы все-таки были в лесу? — обрадовался следователь.

— Был, — подтвердил Иван. — Во сне.

Опер сжал зубы и кивнул милиционеру:

— В камеру!

— Я могу рассказать! — уперся Иван. — Спросите девочку, она видела то же са-мое! Она подтвердит!

— В камере свои сны расскажешь.

Его вывели из комнаты и повели по коридору.

— Идиоты! — выругался Иван.

— А еще ленинградец, культурный человек, — проговорил дежурный, ничуть не обижаясь. Иван чувствовал исходящий от него запах пива.

— Да, я культурный человек! — с вызовом сказал Иван.

— Вот и хорошо, культурный человек, — сказал милиционер, беря Ивана под ло-коть. — Пожалуйте в камеру.

Пока они шли, Ивану захотелось оттолкнуть мента и бежать. Но тогда его точно примут за насильника. И потом ничего не докажешь. Он может вырваться из отделения и уйти в лес. Стая сильнее любого милиционера — но прольется кровь, а Иван не хотел крови.

— Вы не имеете права, — сказал Иван. — Я ничего не сделал!

— Потому и в камеру, что не знаем, что ты сделал, — ответили ему. — Вещи ос-тавь здесь, не пропадут. А шнурочки сними.

— Чего? — не понял Иван.

— Шнурки сними! — устал церемониться милиционер. — Быстрей!

Иван развязал шнурки и вытащил из ботинок.

— Положи в сумку. Ремень есть?

— Нет.

— Тогда пошли.

Его провели по коридору и открыли коричневую железную дверь с глазком.

— Отдыхай.

Кроме новичка, в камере находились еще два человека. Они сидели на лав-ках друг против друга и, едва Иван вошел, синхронно повернули головы. Иван прошел мимо них и сел на корточки у стены, прислонившись затылком к холодно-му крашеному бетону. Дверь с лязгом захлопнулась, послышался звук запираемого засова.

— Вот люди пошли невоспитанные, — проговорил один из сидельцев. — Пришел, как к себе домой, и «здрасьте» не сказал.

— Здравствуйте, — сказал Иван. Ему стало стыдно, но мысли о стае сводили его с ума. Тут не только поздороваться забудешь.

— Смотри, снизошел, — сказал второй насмешливо, наклоняясь к Ивану. — Ты кто?

— Иван, — назвался Иван.

— Вижу, что не Магомет. За что взяли?

— Сюда посадили? — не понял Иван. Второй рассмеялся. Он был неестественно весел. Как можно быть веселым в таком месте?

— Сюда, сюда. Сперва всех сюда, а уж потом кого куда. Чего натворил-то? Украл чего?

— Ничего я не крал, — возмутился Иван.

— А чего тогда? — не успокаивался мужик. — Подрался?

— Чего ты, Степа, как прокурор, пристал к человеку? — сказал, наконец, первый. Он выглядел более солидно, чем словоохотливый сокамерник, но не одеждой, са-мим умением держаться так, что каждое движение и каждое слово неизменно привлекали внимание.