Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959 - Григорий Порфирьевич Чеботарев

Всевеликого войска Донского. Он решил уехать за границу и уже через четыре дня навсегда покинул Донскую область.

Круг избрал его преемником на посту атамана донского казака генерала Африкана Петровича Богаевского. В рядах первоначального ядра Добровольческой армии он принимал участие в Ледяном походе и сохранил с тех пор хорошие отношения с Деникиным и его штабом.

Новый атаман был одноклассником моего отца и членом первого выпуска Донского кадетского корпуса, и теперь он через отца передал мне предложение остаться его личным переводчиком; кроме того, мне предлагалось вновь надеть форму и стать его личным адъютантом.

От этого предложения я отказался, хотя из-за критической ситуации на фронте все студенческие отпуска были ликвидированы. Я считал, что с Красновым обошлись несправедливо, и потому не хотел продолжать службу в том же качестве, что и при нем. Вместо этого я решил вернуться в строй, в боевую часть.

Глава 8

В рядах Всевеликого войска Донского, 1919–1920 гг

В наступление на север со 2-й Донской казачьей батареей

В тот момент, когда я поступил в 1-ю дивизию «молодой армии», она стояла в резерве неподалеку от Новочеркасска. В дивизии было четыре полка – 1, 2, 3 и 4-й – и две батареи – 1-я и 2-я.

Первый и второй полки дивизии стали известны – сперва неофициально, а затем и в официальных документах – как «гвардейская бригада». Объяснялось это тем, что в 1-м полку все офицеры, сержанты и большинство капралов служили прежде в лейб-гвардии Казачьем полку императорской русской армии, а ядро 2-го полка составили ветераны императорского лейб-гвардии Атаманского полка. Рядовыми там и там были молодые девятнадцати – двадцатилетние казаки-рекруты.

Все полки дивизии были конными только наполовину – остальные эскадроны сражались пешими, так как хороших лошадей не хватало.

Командовал дивизией генерал Федор Федорович Абрамов. Он начинал службу вместе с моим отцом на нашей Гвардейской батарее. Артиллерией дивизии заведовал полковник Николай Николаевич Упорников, под командованием которого я воевал на германском фронте в составе Гвардейской батареи. Теперь в одной из его батарей – 2-й – имелась вакансия, и я занял ее.

Через несколько дней после того, как я вновь надел военную форму, гвардейская бригада и обе батареи получили приказ срочно прибыть на фронт, который находился в тот момент всего в пятидесяти милях от Новочеркасска. Большое количество красных войск пересекло на северо-востоке по льду реку Донец и пыталось нанести отчаянный удар непосредственно по столице донского казачества; нам было приказано отбросить их. Однако наступила внезапная оттепель, и наши орудия завязли в глубокой грязи. Два гвардейских полка «молодой армии» под личным командованием генерала Абрамова не стали дожидаться, пока мы их нагоним; вместо этого они двинулись вперед – навстречу своему боевому крещению и важной победе.

Решительное сражение произошло 19 февраля ⁄ 4 марта 1919 г. Казачья гвардейская бригада встретила лицом к лицу и разбила части 23-й советской дивизии; при помощи искусных маневров, в которых сыграли свою роль и пешие, и конные эскадроны, был полностью уничтожен 199-й пехотный полк красных. В решительный момент боя сопротивление противника было сломлено красивой кавалерийской атакой двух эскадронов лейб-гвардии Казачьего полка.

Последний командир лейб-гвардии Казачьего полка генерал Оприц в своих воспоминаниях так описывает эту атаку:

«Миновав небольшой подъем местности, лейб-казаки увидели пехотные шеренги, пулеметы и полевые орудия красных, а слева около эскадрона кавалерии – всего около 1500 человек. Противник открыл беглый огонь.

Хотя в эскадронах было всего чуть больше 200 сабель, их лава[88] продолжала двигаться вперед…

Сверкнули обнаженные сабельные клинки, в морозном воздухе эхом отдалось урраа, и лава перешла в карьер. Копыта били по ровной замерзшей степи, как по деревянной мостовой. Начали падать убитые и раненые, люди и лошади. Боевой порыв, однако, был так силен, что потерявшие лошадей казаки продолжали бежать вслед за лавой с винтовками и саблями.

Лава докатилась до красных шеренг. Некоторые всадники ринулись дальше к резервам и полевым орудиям. Заработали пики и сабли.

В 1-й сотне (эскадроне) командир, лейтенант Дубенцов, атаковал пулеметный расчет противника и почти добрался до него, как вдруг крикнул: «Урядник Золотарев, командуйте, я ранен!» – и упал замертво.

Капитан Пашков и лейтенант Ляхов рубили артиллерийскую прислугу, когда какой-то красноармеец застрелил капитана Пашкова выстрелом в упор из укрытия – из-за стального щита своей полевой пушки. Кровь забрызгала лейтенанта Ляхова. Проносившийся мимо казак насадил череп того красного, что убил капитана Пашкова, на свою пику.

В револьверах командиров эскадронов, капитана Краснова и капитана Воронина, после этой атаки не осталось ни единого неиспользованного патрона.

Лейтенант Ротов, состоявший со своим отделением в резерве 6-й сотни, атаковал полуэскадрон красных, зарубил 12 всадников и обратил остальных в бегство.

В этой атаке под лейтенантом Ротовым убили лошадь. Тело животного придавило лейтенанта Рогова, у него было сломано четыре ребра и ключица.

Согласно свидетельству командира 1-й сотни капитана Краснова, в атаке особенно отличились младший лейтенант Мигулин и сержант Бодрухин.

Красные не выдержали удара и бежали. Их артиллеристы обрезали постромки и бросили свои полевые пушки на поле боя. Казаки продолжали рубить бегущих врагов…»

Официальное донесение об этой атаке непосредственно с места событий было кратким и гласило:

«Командиру 1-й Донской дивизии,

хутор Семимаячный.

19 февраля, 11 часов. К югу от хутора Мечётной – 5 верст. В 10 часов атаковал красных эскадронами капитана Краснова и капитана Воронина в 5 верстах к югу от хутора Мечётной. Наши трофеи: 3 полевых орудия с зарядными ящиками и одной упряжкой лошадей, 7 пулеметов, множество пулеметных лент и патронов, 150 снарядов, 130 винтовок, 2 полевые кухни, 15 повозок с лошадьми, 38 пленных. На поле боя осталось около 400 трупов и много еще несобранного оружия.

Наши потери: убиты: капитан Пашков, лейтенант Дубенцов, 2 казака и 10 лошадей. Ранены: 13 казаков и 13 лошадей.

[Подпись] Полковник Фарафонов».

Через день, максимум через два я проехал по полю этого боя, так как наша батарея проходила поблизости – оттепель закончилась накануне атаки 19 февраля ⁄ 4 марта так же внезапно, как и началась, и позволила артиллерии догнать основные силы.

Два орудия нашей 2-й батареи и еще 8 орудий из 1, би 27-й Донских батарей вместе с другими пополнениями прибыли на фронт 20 и 21 февраля ⁄ 5 и 6 марта.

Хотя с момента боя прошло не больше двух дней, все трупы были уже раздеты обитателями близлежащих селений – настолько не хватало