Рейтар - Андрей Круз

Я закрыл глаза, задавив в себе вспышку злости, отбросил клочок ветоши, воткнул шомпол в рамку револьвера.

— Ниган, мне все равно, что будет, — сказал я ему так же тихо. — Не верю я в лучшее. Но я сделаю все для того, чтобы Орбель сдох. И проживу достаточно долго для того, чтобы это увидеть. А потом… потом можно отправиться к реке.

— О чем ты? — не понял он.

— Неважно, — отмахнулся я, заталкивая патроны в барабан и убирая оружие в кобуру. — Главное ты понял. И не смей мне мешать, Ниган, слышишь? Не смей.

— Твоя месть, твое право, — буркнул он, отворачиваясь. — Только ты все же подумай над моими словами, оцени, какая цена для твоей мести хороша, а какая уже… ты тоже меня понял.

Я не сумел расценить этот как обещание. Для себя Ниган все решил и с нами лишь потому, что не может отряд бросить, потому как будет это предательство из тех, какому прощения нет никогда. Но вот могу ли я положиться на нем во всем — не знаю уже. Не знаю. Предать — не предаст, это точно, а вот подвести, даже нехотя…

Впрочем, отстранять его от дела сейчас точно не нужно. Что бы он сейчас не говорил, а драка у нас с обычными бандитами и душегубами намечается, и Ниган там на своем месте будет. Не подведет. Сейчас — не подведет.

Из моего отделения Арио сначала хотел забрать Болло, помочь с бомбой для покушения на Берга, но потом почему-то передумал, решил людей из отрядов не смешивать, и так двое валашцев уже другим делом заняты, не тем, что планировалось. На банду Мака Шустрого и так немного людей осталось, не то что каждая рука — палец каждый на счету. А я, в общем, и рад был даже, что самая мерзкая часть нашего дела не на нас легла, а на других. Пусть они эту ношу тащат. Тем более, что зная дезертиров Дария, уже уверенно сказать могу — им оно и не ноша, наверное. Это мы к войску Дикого Барона примкнули без году неделя, а Дарий, насколько мне слышать довелось, еще с Северной войны с ним, ко всему уже привык и все повидал. Может Арио поэтому мнение и поменял, не рискнул вольных в такое дело запустить.

У меня же главной заботой был поиск места, в котором Пателя можно будет захватить и в тихое место увезти. Вроде и не такая сложная задача, а вот поди же ты, никак не находится решение. Много стражи вокруг, чуть что не так пойди — сразу тревога поднимется, а истории с погонями нам тоже не нужны, никак, тихо все должно быть.

Решение нашел Вилан, которого я за редкую сообразительность с собой и взял. Когда мы с ним пешком шли по тому пути, по какому каждое утро в одну сторону, а каждый вечер в другую шел Патель, он обратил внимание на лавку, торговавшую всякой настольной бронзой по немалым ценам, от ламп до пресс-папье и чернильниц. Располагалась она в коротком, всего в три дома, переулке, с противоположной стороны зажатом высокой каменной стеной. И этот переулок был единственным местом, в котором Патель хотя бы не был виден со всех сторон. И людей здесь ходило мало.

Заправлял в лавке один единственный старикан, маленького роста, с длинными седыми волосами, собранными в хвост на затылке и с аккуратно стриженной бородой, одетый дорого и чисто, из чего я заключил, что или дела все же в лавке хорошо идут, или торгует он на самом деле чем-то иным, не бронзой этой самой, или у него и так деньги есть, а лавкой он занимается чтобы не скучать, такое тоже бывает. Посетителей было мало, а если точнее, то мы их вовсе не видели.

— А что, Арвин, может нам этой лавкой воспользоваться? — спросил Вилан. — Затолкать этого Пателя внутрь, да вместе с хозяином загнать в пристройку, вон дверь в нее.

— А из пристройки другая дверь есть? — спросил я.

— Не знаю пока.

— А надо узнать. И последить за хозяином, что он с утра и по вечерам делает. Хотя бы денек.

Торговец медовым печеньем передвинул свою тележку, а заодно успел поболтать с людьми, из чего мы узнали, что старикан и вправду денежный, дохода с лавки имеет немного, но продавать ее не собирается. Открывает ее рано, часов в семь утра, бессонница у него, а закрывает поздно, каждый день по-разному. Иногда пораньше, после чего идет в таверну «Тихий вечер», где играет в шашки с такими же стариками, а иногда закрывает поздно и идет домой. Живет он в том же самом доме, только на втором этаже.

Второй выход из лавки через пристройку тоже был, но в как путь отхода вызвал большие сомнения: дворик там тесный и воротами закрыт. А сами ворота, это даже так видно оказалось, несколько лет не открывались. Загони фургон внутрь и на это могут городские стражники внимание обратить, странно будет выглядеть, а если тащить этого самого Пателя до ворот, то могут просто заметить.

— А мы никуда его и не потащим, — сказал я уже Злому, с которым мы сейчас проезжали верхами мимо лавки, причем я уже в который раз.

— Хочешь прямо в лавке его и спрятать? — сразу ухватил мысль он.

— В лавке. Или у старика дома. Даже старику самому не велик ущерб, потому что с утра следующего дня начаться должно, а там мы и Пателя увезти уже сможем. Или даже властям передать.

— Можно, — кивнул Злой. — Точно, можно. Заставить все закрыть аккуратно, да и все. Только одну трудность вижу: а если кроме Пателя в переулке еще кто-то будет? Как в лавку его потащишь?

— А не знаю пока, — ответил я честно. — Подманить бы надо как-то, да вот как — не знаю.

— Патель из приличного общества, так что если его дама попросит помочь — он не откажет, я думаю. Нужно ведь чтобы он только к двери подошел, верно?

— Лучше бы в лавку заглянул, — пожал я плечами, — но дам у меня в отряде нет. Ни одной. Не заметил?

— Даму я найду, — Злой одернул непривычно сидящий на нем приличного вида сюртук, потому как выглядели мы сейчас никак не бойцами и не охранниками, а скорее средней руки купцами, прогуливающимися по городу. — И будет она выглядеть именно дамой, а не потаскухой.

— А кто на самом деле? — решил я уточнить.

— А на самом деле воровка и мошенница, — засмеялся Злой. — Но именно такая, что приманивает жертв невинностью вида и умением держать себя княжеской дочерью. Никто пока не усомнился. Пошли, поищем ее, не будем времени терять.

— Пошли, коли так, — осталось согласиться мне.

Идти пришлось не близко, к самому порту, чему я и не удивился, весь темный люд, какой не совсем трущобный, в таких районах и обитал. Дело было к вечеру, начинало темнеть и над окнами похабных домов начинали зажигаться красные фонари, под которыми в окнах стояли, подмигивая проходящим мужчинам, местные шлюхи. Открывались те кабаки, которые только с вечера и работать начинают, толпа все гуще заполняла узкие улицы. В городе наоборот все затихает, до выходных как минимум, а в этом месте жизнь вверх тормашками, почитай, что утро настало.