Спасение Рейн - Келси Кингсли

закашлялся, зажав сигарету двумя пальцами и вытащив ее изо рта.

— Да, спасибо за рак, — поперхнулся я.

Уголок ее рта дернулся, и я подумал, что она действительно может по-настоящему улыбнуться мне.

Но прежде чем Диана дала себе такой шанс, она прочистила горло и спросила:

— Что ты хотел мне сказать? И потише. Я не знаю, кто нас слушает, и…

— Кто, по-твоему, слушает? — Я скептически наблюдал за ней.

«Она действительно была так напугана или совсем сошла с ума?»

Диана прищурилась от солнечного света, глядя на меня.

— Я думаю, ты уже знаешь.

И с этим пониманием подозрения исчезли из моей головы, и я медленно покачал головой.

— Во что, черт возьми, ты ввязалась, Диана?

— Ничего такого, во что бы я уже не ввязалась, — ответила она, победно пожав плечами и затянувшись сигаретой. — Что ты хотел спросить у меня?

Мне хотелось расспросить ее подробнее о Леви. Как давно у нее с ним отношения, жил ли он с ней, работает ли она с ним или просто греет ему постель. Но мое время с ней было ограничено, и я должен был сосредоточиться на причине, по которой я пришел.

— Дэвид Стрэттон был моим отцом?

Ее глаза расширились от неожиданного вопроса, и она встретилась с моим взглядом.

— О-откуда ты знаешь это имя?

— Я прочитал статью.

Диана выдохнула, сигаретный дым заполнил пространство между нами, и она покачала головой.

— Я не знаю.

— Чего не знаешь?

— Я не знаю, был ли он твоим отцом, — пожала плечами Диана, как будто все это ничего не значило, и снова поднесла сигарету ко рту.

— Как ты можешь не знать?

— Что ты имеешь в виду, как я могу не знать? Солджер, ты хоть знаешь, со сколькими парнями я трахалась, когда залетела?

Мне не хотелось кривиться от ее слов. Я не был ребенком и чертовски хорошо знал, что моя мать перетрахалась с большим количеством мужчин. Но она все еще была моей матерью, и мысль о том, что та может с кем-то трахаться, заставляла меня слегка вздрагивать.

— Но в статье говорилось, что он твой парень.

Диана поджала губы и медленно кивнула, когда неожиданная волна грусти затуманила ее глаза.

— Да… был.

— А разве он не был… — Я заколебался, прочищая горло и сомневаясь, как много мне следует сказать. Не хотелось намекать на разговор с мамой Билли. И не хотелось, чтобы у кого-то еще были проблемы. — Разве он не был высоким? Я… я видел фотографию, и…

Она медленно выдохнула.

— Он был высоким.

— Так что, — я покрутил в руках забытую сигарету, пытаясь собрать все воедино, — разве не может быть, что он…

— Господи, Солджер, — нетерпеливо прошипела Диана. — Это не имеет никакого значения, ясно? Какого черта ты вообще хочешь знать? Знание ничего не изменит, ясно? Это только усугубит ситуацию.

— Я… я не знаю, — тупо ответил я. — Наверное, я просто хочу знать…

— Что? Ты надеялся, что оба твоих родителя не были кусками дерьма?

Это было совсем не то, что мне хотелось сказать, и я поморщился.

— Я никогда не называл тебя куском дерьма, Диана.

Она махнула на меня горящим концом сигареты, и пепел упал к моим ногам.

— Тебе не нужно было этого говорить. Я вижу это в твоих глазах. Слышу это в твоем голосе каждый раз, когда ты называешь меня по имени. Диана, — передразнила она, сморщив нос от отвращения. — Знаю, что ты ненавидишь меня, малыш, и это нормально. Что бы я ни делала, чтобы держать тебя подальше отсюда. Но, — Диана покачала головой, усмехаясь с чем-то похожим на горечь, — ты просто продолжаешь возвращаться, не так ли?

Я открыл рот, чтобы ответить, спросить, о чем она говорит, когда звук захлопнувшейся двери эхом разнесся по воздуху. Ее глаза расширились, как и наверху, сразу же наполнились страхом и беспокойством, когда Диана оглянулась через плечо. Оставалась неподвижной. Оставалась тихой. Прислушивалась.

Я попытался вглядеться в деревья и понять, что она ищет.

— Что ты…

Диана резко повернула голову и уставилась на меня.

— Тебе нужно убираться отсюда к чертовой матери. Ты меня понял? И держись, блядь, подальше. Я не хочу тебя здесь больше видеть.

— Чт…

— Я серьезно. — Диана говорила сквозь стиснутые зубы, ее голос дрожал, а руки тряслись. — Уходи. Живи своей жизнью. Это все, чего ты когда-либо хотел, верно? Уехать отсюда? Теперь ты это получил. Так что, проваливай.

Я подумал, не упомянуть ли о том, что хотел взять ее с собой много лет назад. Что скопил все эти деньги, чтобы мы могли начать все сначала где-нибудь в другом месте — в лучшем месте — вместе. Но какой в этом смысл сейчас?

Поэтому я протянул руку и схватил ее за плечо, поразившись тому, какое оно хрупкое и костлявое.

— Чего ты боишься? Чего…

Она уперлась руками мне в грудь. Удар не дал ничего, кроме сигнала.

— Солджер, уходи. Садись вон в ту машину, пока тебя никто не увидел, и уезжай.

— Хорошо. — Я затоптал сигарету каблуком ботинка на бетоне, окружающем периметр здания. Затем достал из кармана ручку. — Но я дам тебе свой номер.

— О, Господи, мать твою… — пронзительно сказала она, дергая себя за сухие пряди волос. — Ты не можешь…

— Тебе необязательно мне звонить, — сказал я, нацарапав цифры на старой квитанции, которая была у меня с собой. — Но если тебе понадобится помощь, если я тебе понадоблюсь… если тебе что-нибудь понадобится… я здесь. Хорошо?

— Что мне нужно, так это чтобы ты…

— Мама… — Я взял ее руку и вложил скомканный листок бумаги в ее липкую ладонь. — Я здесь.

Ее грудь вздымалась и опускалась с каждым тяжелым вздохом. Ее глаза смотрели в мои, затуманенные слезами, а губы сжимались, чтобы сдержать каждый протест, который она сдерживала во рту.

Никто из нас не произнес ни