Ангел (СИ) - Ла Рок

— Подозревается в контрабанде, производстве и сбыте запрещенных веществ, торговле людьми. Полный отморозок! Однажды стрелял в него… Промахнулся. До сих пор жалею, — НимХван усмехнулся, — но теперь гораздо меньше… Номер автомобиля?!

Парень щелкает интерфейсы, переключая картинку на крупный джип, освещенный розовым светом неона. Старый седан с тонированными стёклами и помятым крылом мелькает фарами, огибая внедорожник по улице.

— Сейчас, сонбэ. Эта развалюха закрывает видимость! Похоже, уже отъезжает… Есть!

— Составь ориентировку для дорожной полиции о подозрительном транспортном средстве и вбрось на ближайшие посты, — приказал НимХван.

— Мы превысим наши полномочия, — напоминает МёнХёк.

— Под мою ответственность, — кивнул НимХван и заботливо сворачивает клетчатый плед: — Дадим ей немного времени.

— Пострадавший может заявить о нападении и скомпрометировать объект. Запись покажет, что первый удар нанесла именно она…

— Заявление о нападении? От Слона?! Ха! Пройди слух о том, что его вырубила в подворотне школьница. Да ему тогда не жить, — усмехнулся НимХван.

— Тот самый «Дончхон»… — задумчиво хмыкнул МёнХёк и весело замечает: — Удивляет, что объект не якудза. Умудряется везде завести «друзей»!

(Дончхон [동천] — Восточное Небо. Корейский криминальный синдикат.)

(Немного позже) Пусан.

Накрапывает мелкий дождик, а мы спрятались под пластиковым козырьком у входа в закрытый магазинчик. Долгая линия трехэтажных зданий протянулась на многие километры до пляжа. Здесь начало широкой улицы и бетонные лестницы, уходящие к станции метро, но подземку ещё не открыли.

Ноги давно обрели чувствительность, но я продолжаю держаться за тонкую фигурку и наслаждаюсь слишком вкусным запахом гривы волос на плече. Девушка рядом понимает, что недавняя обуза вполне способна переставлять ноги самостоятельно, но не отстраняется. Потасовка в подворотне сблизила, хотя мы больше не сказали друг другу и слова, а теперь просто стоим вместе, дыша чистым воздухом и наблюдая как вода смывает грязь с пыльных улиц.

Свежесть дождя и запах луговых цветов разбавил аромат вкусной еды из красной палатки. В животе предательски урчит, нарушая волшебство момента и напоминая о земных потребностях.

Срочно нужно подзаправиться! По моему так.

Осторожно снимаю руку с плеча девушки и распрямляю спину, щупая многострадальную шею. Горло на месте. Что удивительно! После всех приключений… Тыкает в щёку увесистая коробочка — кольца продолжают сжимать шокер. Полезная в хозяйстве вещь, как оказалось. На одной из граней есть прищепка, цепляю её на пояс под толстовкой и разминаю ладошку, сведенную долгой хваткой. Кольца тихо клацают в сумраке, нарушая стук капель о пластиковый козырёк и привлекая внимание девушки.

— Мы молодцы! Справились, — хрипло подбадриваю и довольно улыбаюсь в выразительные глаза напротив.

— У тебя хороший английский, — мягко звучит похвала.

Девушка легко ответила на языке туманного Альбиона. Тонкие пальчики поправляют красный шарф и прячут чёрную гриву под вязаную шерсть.

— А твой замечательный, — пытаюсь весело шутить, но голос снова предательски дребезжит.

Офигеть… Тональность звучания надтреснутая и глухая. Совсем не так, как раньше. Это же не навсегда?! Как петь-то теперь? Едри-и-ить… Ну как так-то?!

— Меня зовут Юн Юри, — улыбнулась девушка.

— Анг… Хел… — хрипло представлюсь и испуганно кашляю, сглатывая ком в горле.

Девушка продолжает изучать тревожным взглядом.

— Анхель? — беспокойно хмурит брови Юри.

Агась… Усатый мачо в сомбреро. Вот только жакет с серебряными пуговицами где-то потерялся! Десперадос недоделанный… Едрить-колотить! Чего делать-то теперь? Ну всё, приехали…

— Ангел! — хрипло уточняю и отрицательно мотаю головой.

Юри молча кивает и заботливо предлагает: — Может, тебе нужно в больницу?

Больничек на сегодня хватило по горло! Нафиг, нафиг. Опять шибанут какой-нибудь дрянью. Будем лечиться народными средствами! Беспокойный взгляд девушки совсем не идёт её красивому лицу и с этим надо что-то делать.

— Вкусно пахнет! Зайдем перекусим? — хрипло предлагаю и киваю на красную палатку.

— Я не могу за нас платить, — потупилась Юри, — как твоя онни…

А я как бы и не напрашиваюсь!

— Идём!

Ухватив кольцами тонкую ладошку, я не слушаю глупые отговорки и тащу слабо упирающуюся девушку за собой.

Пластиковая шторка легко приподнялась, впуская в палатку. Здесь тепло и сухо. Гудит красная дуга обогревателя в одном из углов. Шумят люди, а на кухне скучает пожилая продавщица. Всего пара круглых столиков, один занят компанией из неприлично припозднившихся рабочих. По виду смахивают на дорожников или строителей. Поддатая троица расселась вокруг зелёных бутылок и жестяных банок, давно прикончив рыбную закуску на тарелках.

Усевшись спиной к датой компании, я уступаю девушке место напротив. Юри бросает нервные взгляды на гуляк и скидывает рюкзачок на стульчик рядом. Хотя это даже не мебель, а пластиковый ящик для бутылок и тонкая подкладка сверху. Добавляю туда помятую сумку, которая упала пустотой рядом.

Развязав красный шарф, девушка смутилась и сводит брови. Похоже, она всё ещё в замешательстве. Из под шарфа появился воротник светлой блузки с тёмными горошинами и белые пуговицы. Дергаю вниз молнию толстовки. Уже жарко.

— Твоё любимое блюдо? — хрипло интересуюсь у Юри, перекрикивая гомон пьяной компании.

— «Хану», — робко улыбнулась Юри, — здесь вряд ли есть. Давай возьмём рис и чай. Будет достаточно!

— Два «Хану»! — хрипло выкрикиваю тётке за прилавком.

— Имо, она шутит, нам только рис, — воскликнула по-корейски Юри и нервно шепчет: — Ангел, мраморная говядина очень дорогая!

— Имо, четыре «Хану»! — выкрикиваю громче, на этот раз по-корейски.

Гомон сзади поутих, соседи наблюдают, как тащат небольшую газовую плитку. Тётка в зелёном фартуке остановилась рядом и бухнула агрегат в центр столика. После щелчка конфорки заплясали огоньки синего пламени.

— Молодые люди, а чем платить будете? — подозрительно спросила продавщица и окинула нас придирчивым взглядом.

Кольца шлепнули об стол пресс, заткнув дальнейшие вопросы. Пожилая тётка оценила высоту пачки и молча развернулась обратно к стойке. В маленькой палатке достаточно одного шага с протянутой рукой и на конфорке возникла чугунная сковородка. Следом появился поднос тонко нарезанных кусков алого мяса с многочисленными прожилками и четыре плошки риса. Тётка продолжает выставлять соусы и маринованные закуски с обязательным ким-чи. Последними на столе появились зелёные листья свежей корейской капусты.

— Ещё чай, имо, — неловко улыбнулась Юри.

Пожилая тётка добавила чайник на длинной ручке и пару пиал. Замечаю, как пластиковую дверку приподнимает странный азиат в меховом полушубке. Меня смущает жиденькая растительность на лице… Впервые вижу корейца, отпустившего бороду. Окинув палатку взглядом и не найдя свободных мест, небритый скрылся снаружи.

— Что дальше делаем? — вопросительно киваю Юри.

— Чаль моккесумнида-а! — Юри сложила ручки в молитвенном жесте, держа стальные палочки между ладошками.

— Чаль моккесумнида! — копируя жест Юри, клацаю кольцами.

Девушка улыбнулась и опустила палочки к ложке с длинной ручкой. Она выставляет ладошку над сковородкой, проверяя температуру.

— Ещё не нагрелась, — задумчиво информирует Юри, затем смотрит немного наивным взглядом: — Ты не похожа на местную. Не пойму, что забыла ночью на «той» улице…

— Это долгая история…

— Так всегда говорят, когда рассказывать не хотят, — нахмурилась Юри.

— А я и вспоминать не хочу!

Девушка замялась после хриплого крика и опустила взгляд, моргая глазами. Как-то резко получилось. Похоже, сдают нервы… Когда уже дурацкая сковородка нагреется? Есть хочу, сил нет! Но это не оправдание вести себя по-скотски с человеком, который подставил плечо в трудную минуту.