Дочь тумана и костей - Лэйни Тейлор

У нее проскользнула ужасная мысль:

— Покушение? Тебе никогда не подобраться близко к Военачальнику.

— Нет, я не могу лишиться подарка, что ты дала мне с кровью твоего народа. — Искренне произнес он.

Площадь представляла собой огромный овал — он был достаточно велик, чтобы вместить целую армию, выстроенную рядами. Но сегодня здесь не было никаких войск, лишь танцоры в ее центре, сплетенные в замысловатых па Рила, попавшего сюда из южной части Шотландии.

Прибывавшие водоворотом кружились у краев площади, где плотность тел была наибольшей. Среди столов, заваленных едой, были расставлены бочки с вином из трав. Народ сбивался, усаживая детей на плечи, смеясь и напевая.

Мадригал и ангел все еще находились во власти движущейся толпы. Он помогал ей стоять на ногах, непоколебимый, как волнорез. И в конец растерявшаяся Мадригал не пыталась отодвинуться.

— Подарок? — недоверчиво сказала она. — Ты легкомысленно к нему относишься, если пришел сюда, определенно ища своей смерти.

— Я не собираюсь умирать. — Сказал он. — Не сегодня. Тысячи разных причин могли остановить меня, но вместо этого, тысячи разных причин привели меня сюда. Все получилось. Это было просто, как будто само собой подразумевалось…

— Подразумевалось? — Пораженно переспросила Мадригал. Она опять повернулась к нему лицом, и тут же, из-за давки со всех сторон, оказалась прижата к его груди, как будто в танце. Она боролась, чтобы получить больше свободного пространства. — Как будто бы ЧТО подразумевалось?

— Ты, — сказал он, — и я.

Его слова заставили ее забыть, как дышать. Он и она? Серафим и химера? Это было абсурдно. Все, что она смогла сказать ему, снова было:

— Ты безумец.

— Тогда ты тоже безумна. Ты спасла мне жизнь. Почему ты это сделала?

У Мадригал не было ответа. В течении двух лет ее часто посещало чувство, такое же, как тогда, когда она нашла его умирающим. Как будто каким-то образом он был ее, и она должна была защитить его. Он был ее. И теперь он живой, и, что непостижимо — здесь. Ей все еще было тяжело поверить, что это был он. Его лицо — которое она помнила до мельчайших деталей — спрятано за этой маской.

— И сегодня вечером, — сказал он, — когда в городе миллионы душ, я мог бы не найти тебя вообще. Я мог бы искать всю ночь, и ты бы даже не промелькнула возле меня, но вместо этого, ты оказалась здесь, как будто была направлена прямо навстречу мне, и ты была одна, шагая в толпе, как будто отдельно от нее, как будто ждала меня…

Он продолжал говорить, но она не слушала. При упоминании о ее обособленности от толпы, причина этого молнией прошила ее. Тьяго. Она посмотрела в сторону дворца, вверх, на балкон Военачальника. С этого расстояния фигуры на нем виделись лишь как силуэты, но она могла их распознать: Военачальник, внушительные очертания Бримстоуна, и орава рогатых жен правителя. Тьяго там не было.

Что могло только означать, что он был здесь, внизу. Страх трепетом прошел по ее телу, от копыт к рогам.

— Ты не понимаешь, — сказала она, делая пируэты, чтобы просканировать толпу. — Есть причина тому, что никто не танцевал со мной. Я думала, ты просто очень храбрый, я не знала, что ты такой сумасшедший…

— Какая причина? — спросил ангел, все еще стоящий рядом. Все еще слишком близко.

— Поверь, — быстро произнесла она. — Это небезопасно для тебя. Если ты хочешь жить, оставь меня.

— Я прошел длинный путь, чтобы тебя найти…

— Я уже занята, — проговорила она, ненавидя себя за это.

Это сразу же остановило его.

— Занята? Обручена?

"Затребована," — подумала она, но сказала:

— Вроде как. Теперь иди. Если Тьяго увидит тебя…

— Тьяго? — Услышав это имя, ангел отшатнулся. — Ты обручена с Волком?

И в этот момент чьи-то руки обвили талию Мадригал сзади, и она сделала испуганный вздох.

Она сразу же представила, что может произойти дальше. Тьяго обнаружит ангела, и не просто убьет его, а устроит целый спектакль. Шпион серафимов — здесь, на балу Военачальника! — такого никогда не случалось. Ангела подвергли бы пыткам. Его бы заставили пожалеть о том, что он вообще появился на свет.

Это все промелькнуло в ее голове, и ужас комком подкатил к горлу. И когда рядом с ее ухом раздалось хихиканье, она едва не лишилась чувств.

Это была Чиро.

— Вот ты где, — сказала ее сестра, — мы потеряли тебя в этой давке!

Кровь стучала в висках Мадригал, а Чиро уже перевела взгляд на незнакомца, жар которого вдруг стал казаться Мадригал маяком.

— Привет, — сказала Чиро, разглядывая с любопытством лошадиную маску, через которую Мадригал всё еще ощущала оранжевое пламя его тигриных глаз.

И тут с полной ясностью осознала, что он пришел, едва замаскировавшись, сюда, в логово врага, отчего у неё странно заныло в груди.

События двухлетней давности в Баллфинче казались ей минутным помутнением рассудка, хотя ни тогда, ни сейчас она не считала своё желание, чтобы этот серафим выжил, безумным.

Она взяла себя в руки и повернулась к Чиро, позади которой стояла Нвелла.

— Какие же вы друзья, — отчитала она их. — Одели меня так, а затем покинули меня на Серпантине. Меня могли покалечить.

— Мы думали ты позади нас, — сказала Нвелла, задыхаясь от танца.

— Я и была, — сказала Мадригал, — но только далеко позади. Она повернулась спиной к ангелу, даже не взглянув на него, и начала небрежно подталкивать своих друзей подальше от него, воспользовавшись движение толпы.

— Кто это был? — Спросила Чиро.

— О ком это ты? — Спросила в ответ Мадригал.

— Тот, что танцевал с тобой. В маске лошади.

— Я ни с кем не танцевала, или, может, ты не заметила — никто не будет танцевать со мной, я же пария.

— Пария! Вряд ли, скорее уж принцесса, — фыркнула Чиро и бросила скептический взгляд назад, что заставило Мадригал сходить с ума от желания узнать, что увидела ее сестра. Смотрел ли ангел на них, или все же смысл самосохранения сделал свое дело и заставил его исчезнуть?

— Ты видела Тьяго? — Спросила Нвелла. — Вернее, видел ли он тебя?

— Нет, — начала было Мадригал, но Чиро перебила ее, выкрикнув: — Вон он! — и Мадригал застыла.

Там был он.

Его невозможно было с кем-либо перепутать в огромной волчьей голове поверх его собственной, в этом ужасном подобии маски, клыки которой загибались ко лбу, а пасть была раскрыта в оскале, словно издавая беззвучный рык. Белоснежные волосы Тьяго были зачесаны назад и ниспадали на плечи, на жилет цвета слоновой кости — безупречного белого цвета, и, белое на белом, обрамляли его сильное, красивое лицо, бронзового от загара, отчего его бледные глаза казались прозрачными.