Охота на пиранью - Александр Бушков

– Купил, козел... Ой, купил... Опять в побег сорвались, с о с е д и...

– Не твое дело, – бросил Мазур. – Ты, главное, руки на штурвале держи, жизнь человеку один раз дается...

Как ни удивительно, Пашка немного успокоился, – видимо, беглый уголовник из ближайшей зоны пугал его меньше, чем явившийся по его душу загадочный мент. Протянул:

– Сцапают же... Пират, тоже мне, абордаж устроил...

– Штурвал держи, – оборвал Мазур.

– А Чигина откуда знаешь?

– Я ж не всегда сидел... – фыркнул Мазур.

– Эй, ты что, точно балтийский?

– Ага, – сказал Мазур. – Будь у нас время, я б с тобой повспоминал и Чигина, и Круминьша Яна Оттовича, и славный боевой путь «Стерегущего», для широкой публики совершенно неизвестный... Только нет у меня времени, и я тебя, Паша, душевно прошу – не дергайся. Очень мне не хочется балтийца дырявить, но если ты мне выбора не оставишь...

Он не смог бы, конечно, выстрелить в парня, судя по возрасту, служившего на «Стерегущем» каких-то пару-тройку лет назад. В крайнем случае – вырубить как можно деликатнее, и не более того. Но брататься не стоит, пусть подчиняется не за совесть, а за страх...

– Э, а за что тебя? – спросил Пашка, не оборачиваясь.

– Был в отпуске, «мерседес» новому русскому по пьянке малость поуродовал. И хозяина зубов лишил, чтобы к жене не приставал. Дали вот пятерик, а мне скучно стало...

– Сам с какой коробки?

– С «Алмаза», – почти мгновенно ответил Мазур.

– Где Авксентьев кэпом?

– Ты меня, салага, не подлавливай, – ухмыльнулся Мазур. – Авксентьев – на «Александре Суворове», а у нас на «Алмазе» был Бондарь. По кличке Бандура.

– А ведь не врешь, братишка, – балтийский...

– А я тебе что говорю?

– Убери пушку.

– Но смотри...

– Ладно, что я тебя – закладывать, буду? Ты что задумал? У меня ж до Шантарска топлива не хватит, не на моей скорлупке...

– Поднимемся на пару миль против течения, там в тайге и высадишь, – сказал Мазур, ни на миг не ослабляя бдительности. – Дальше уж не твое дело...

– Это что ж ты на себя повесил, пока драпал? Корочки милицейские, пистоль...

– Моя забота, – сказал Мазур.

– Так куда ж тебе в тайгу? Там по левому берегу зон – что блох на барбоске...

– Моя забота, – повторил он. – Вывезут.

– Что, с блатовьем повязался?

– Погоняй, – угрюмо сказал Мазур.

Позади остались и леспромхоз, и переправа. По обоим берегам – тайга. Катер держался сзади, как привязанный, а слева показался еще один преследователь, в котором Мазур тут же опознал «стража переправы». Ну, этот не столь опасен – катерок закрытый, из него чертовски неудобно на ходу палить...

Пашка что-то понял: оглянулся назад, азартно спросил:

– Скорость прибавить?

– Это у них – скорость, – проворчал Мазур. – А у тебя – запас хода... Шлепай прежним курсом.

Оба катера скрупулезно соблюдали дистанцию. Определенно ждут, когда «Таймень» подальше отойдет от цивилизованных мест, а там-то уж начнется...

– Там не менты? – спросил Пашка.

– Совсем даже наоборот... – хмуро отозвался Мазур.

– Ну, ты, я смотрю, загрузился сложностями жизни по самую ватерлинию... Стрельба будет?

– А похоже, – сказал Мазур. – Ты уж извини, что впутал, но ходу тебе обратно нет.

– Да уж, по морде тебе врезал бы со всем старанием...

– Но-но!

– Стою спокойно, – сказал Пашка. – Я ж так, мечтательно... Но ты гандон, братишка...

– Жизнь заставила, – на миг опустив глаза от справедливого и заслуженного упрека, сказал Мазур. – Хочешь, подойди к берегу поближе, за борт прыгай, я уж как-нибудь сам дальше пойду...

– Ага, а э т и меня на всякий случай притопят, как «Титаника».

Катера подтянулись поближе – теперь от «Тайменя» их отделяла пара кабельтовых[14]. Ольга задумчиво сказала:

– Берегите пенсне, Киса, сейчас начнется...

Навстречу прошел красивый белый теплоход «Антон Чехов» – конечно, в Игарку с иностранцами. Там громко играла музыка, спокойные, веселые люди стояли на всех палубах, кто-то даже помахал рукой, когда расходились встречным курсом, и Мазуру стало грустно от чужого праздника.

Катера прибавили ходу – теперь до них меньше кабельтова... Мазур посмотрел в бинокль. Ага, в корме крытого стоит мрачный тип с пистолетом в руке и прикидывает, как бы ему половчее занять позицию, а у того, что на белом, уже автомат приготовлен. Положим, «Тайменя», хоть он и мал, автоматным огнем так быстро не потопишь, но вскоре начнут палить по рубке, никаких сомнений, один положит на пол огнем, другой попытается на абордаж взять... Знают ли они точно, каким арсеналом Мазур располагает, или нет? Вообще-то, все за то, что на катерах сидят шестерки, перед такими ставят конкретные задачи, но не перегружают лишней информацией, так что о ружье могут и не знать...

Он присел на корточки, разворошил мешочек с ружейными патронами, отобрал полдюжины пулевых в пластмассовых красных гильзах. Стоя все время так, чтобы держать штурвального боковым зрением, тихо бросил Ольге:

– Будешь прикрывать. Инструкции прежние: пали в белый свет, лишь бы часто...

– Когда?

– Скажу... Эй, Паша! По моей команде дашь лево на борт, да покруче. Потом жми прежним курсом.

– На волну хочешь посадить? – догадливо спросил рулевой.

– Ну, – Мазур, не поднимая ружье на уровень окон, чтобы не углядели в бинокль, зарядил оба ствола, включил выбрасыватель. Присев на корточки, приказал Ольге:

– Как только выскочу наружу, лупи, – ногой подвинул к ней здоровенный гаечный ключ: – Разобьешь стекло... Все готовы? Лево на борт!

И торопливо сунул в рот четыре патрона, капсюлями наружу. Буксир повернул влево, подставляя несущимся следом катерам высокую волну, на которой тряхнет получше, чем телегу на ухабе. Пинком распахнул дверь, выскочил наружу. Рубка заслоняла его от преследователей.

Отчаянно зазвенело стекло, осколки посыпались на палубу. И тут же сухо затрещали выстрелы. Буксир, кренясь, вернулся на курс, катера не отставали, лихо клюнув носами на волне, окутавшись веерами брызг, Ольга палила в белый свет, Мазур видел – их разделяло каких-то тридцать метров, – что на белом суденышке все непроизвольно пригнулись, втянули головы в плечи. И, навалившись левым боком на низкий фальшборт, заработал, как пулемет: выстрел, выстрел, перезарядка в молниеносном темпе, выстрел, выстрел!

Это отняло считанные секунды. Нырнув в рубку, он посмотрел назад. Они неслись навстречу солнцу, и плохо было видно, что происходит за бликующими иллюминаторами синего катера, но на белом все обстояло прекрасно: виднеется лишь макушка рулевого, то и дело ныряющая вниз, ведет катер почти вслепую, обосрался, тварь! Остальные, надо полагать, лежат на дне вповалку. А высокое стекло в хромированной окантовке заляпано справа кровью – это получил пулю тот, что держал автомат.

Синему катеру пониже ватерлинии досталась одна пуля, а вот белому – четыре, поскольку тот был поопаснее. И разница не замедлила сказаться: белый на глазах зарывался в воду острым акульим носом, терял ход. Чуток осмелев, его экипаж попытался было высунуть головы. Мазур моментально пресек эти вольности огнем из «Макарова». В ответ ударила автоматная очередь – наугад, в небеса, ствол торчал над стеклянным козырьком чуть ли не вертикально.

– Щенки... – процедил он сквозь зубы.

Над крышей синего катера показалась пригибавшаяся фигура, вскинула пистолет, по-американски держа его обеими руками. Мазур выстрелил – хотел п о л о ж и т ь, но их уже разделяло метров пятьдесят, на такой дистанции, да еще из незнакомого «макарки», который далеко не шедевр, промажет и «морской дьявол»... Так что незадачливый дуэлянт остался жить и юркнул назад, под крышу. Синий катер тоже опустил нос. А с белым все обстояло на «ять»: он уже просел в воду ладони на три, мирная плавучая игрушка, пусть быстрая и дорогая, на такие баталии не рассчитана, к пробоинам быстро не доберешься, не заткнешь в момент, а набранная скорость работает против живучести, воду прямо-таки вгоняет внутрь...

И белый катер грузно, как корова, стал поворачивать вправо, к берегу: там, наконец, сообразили, что еще немного, и погоню придется продолжать вплавь, в одежде и ботиночках, а до берега, между прочим, далековато...

Высунув ствол в разбитое окно, Мазур дважды попотчевал пулями оставшееся в походном ордере судно противника. Снова пониже ватерлинии. Оттуда огрызнулись парой пистолетных выстрелов, снова неприцельными, – стрелок, присев на корточки, выставил руку, пальнул, спрятался... Мазур давно мог разнести катеру все иллюминаторы, но это значило бы лишь подарить им удобные амбразуры. И потому продолжал стрелять по корпусу. Патронов с пулями больше не было, в ход пошла картечь. Однако он успел сделать лишь три выстрела. Катер резко отвернул и двинул к берегу вслед за собратом. Мазур лишний раз убедился, что у Прохора нет профессионалов, его ребятки порой и умеют стрелять метко, но в душе остались накачанными охранничками коммерческих киосков, не склонными класть живот на алтарь... От прямого боя они всякий раз уклонялись, вот и сейчас сдрейфили, хотя обстановка требовала немедленного абордажа, пусть и с риском потерять половину народу...