В твой гроб или в мой? - Жаклин Хайд

я превращаюсь в летучую мышь. Мир становится больше, и я рычу на крики гостей, наполняющие ночь. Я не знаю, как мы объясним существование живого скелета людям. Возможно, сложный костюм? Ебаный Джекилл. Он не обращает внимания на правила, когда ему нравится их нарушать. Хлопая крыльями в лунном свете, я ныряю к машине, несущейся вниз по склону горы. Деревья размываются подо мной, пока я лечу, тело напряжено от ярости. Хильда.

Как только я подлетаю достаточно близко, я бросаюсь вперед и превращаюсь обратно в человека. Приземлившись на небольшом расстоянии перед движущимся автомобилем, я беру управление на себя, подбрасывая машину на три фута в воздух, как обычную игрушку.

Гнев берет верх, пока я не слышу испуганные стоны Хильды. Я опускаю машину обратно на землю, но при этом выключаю зажигание. На заднем плане слышен смех Джекилла, который явно веселится от души.

Мне действительно нужно завести новых друзей.

Двери отрываются, когда я срываю их с петель, и волна страха мгновенно пробегает по спине. Обри? Ее запах окутывает меня, доносясь из машины, и глаза вспыхивают красным, как в дымке ярости. Я топаю к машине, ужас грохочет в груди, когда я думаю о том, как ее несло по дороге несколько секунд назад и как я бездумно сорвал дверцы. Обри может быть напугана или ранена.

Джекилл сидит на водительском сиденье, не выказывая ни капли стыда из-за озорной улыбки, освещающей его лицо.

— Какого хрена ты делаешь?

Вытаскивая Джекилла из машины, я бью его кулаком в лицо раз, другой. Он только улыбается, когда мои кулаки обрушиваются на него, пока твердая костлявая рука не обхватывает мою руку, останавливая.

Я снова поднимаю кулак, когда Хильда стонет:

— Ааааааааааа.

Я прижимаю Джекилла к земле своей силой, костлявая рука Хильды пытается оторвать меня от ублюдка. Я пытаюсь сбросить ее с себя, но она словно приклеилась цементом. Я поднимаю ее в воздух, и шея старухи дребезжит, когда она пытается вырваться из-под моей власти. Она вся пропитана ароматом Обри, и я внимательнее присматриваюсь к тому, что на ней надето. Конечно, мне не привиделось.

— Почему на тебе ее одежда?

— Ааааааааа.

Потому что у нее не было одежды, которую можно было бы надеть.

Она всегда носила только свою форму, с тех пор как я был мальчиком, и никогда ни о чем не просила. Я полагал, что она носила одежду из нужды, а не покупала у людей. Хильда была строгой, но заботливой няней всю мою жизнь, но я никогда не подозревал, что она захочет уйти. Она никогда не подавала никаких намеков на обратное.

Я хмурю брови. Возможно, Дойл был прав, и она не была счастлива. Ей нужно было только сказать, и я бы сделал для нее что угодно.

Но то, что на ней одежда Обри, только заставляет беспокоиться о местонахождении моей пары.

— Где Обри? — спрашиваю я.

Ее кости гремят.

— Ааааа.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду под «исчезла»?

— Мы не знаем, куда убежала твоя женщина, — со смехом говорит Джекилл с земли, все еще неподвижный.

Не знаю, верить им или нет, но Джекилл, похоже, не возражал против того, что у меня есть человеческая пара. Возражал Фрэнк, и это беспокоит еще больше.

— Это твой способ сказать мне, что ты уходишь? — я киваю на Джекилла, лежащего на асфальте с закинутыми руками за голову, явно сбитого с толку сложившейся ситуацией. Типично. — Ты действительно хочешь остаться с этим идиотом? С ним?

— Нет.

Да.

— Большую часть времени он ведет себя так, будто не закончил даже первый класс. Он в буквальном смысле ребенок-мужчина.

Джекилл выпаливает:

— Я лежу прямо здесь!

— Заткнись, Джекилл, — рявкаю я на него, желая, чтобы он просто исчез.

— Хорошо, — говорит он, торжественно кивая головой.

— Ааааааа.

— Отлично, — у меня есть другие заботы, а с Джекиллом она справится сама, если таково ее решение. Я отпускаю ее, и ее холодные костлявые руки нежно касаются моей щеки. — Ты знаешь, что здесь у тебя всегда будет дом. Просто скажи, если тебе что-то понадобится, или если захочешь, чтобы я приехал за тобой.

Она отстраняется и клацает костьми, когда приседает в реверансе. Щелчком пальцев она забирает Джекила из-под моей власти и переносит его обратно в машину. Свитер неловко свисает с ее фигуры, и в моей груди возникает стеснение. Все это время я держал ее в заложниках?

— Ааааааа.

«Скажи ей, что я сожалею, что напугала ее».

— Что ты имеешь в виду? Чем ты ее напугала?

Телефон звонит, и мой мир погружается в хаос, когда на экране появляется уведомление.

Обри:

Прости. Я не могу этого сделать.

Что, черт возьми, это значит? Я быстро набираю ее номер.

Твердые звуки бип-бип-бип-бип доносятся до моего слуха, и сердце опускается в пятки, когда позади меня отъезжают шины. Пыль поднимается густым облаком, окутывая меня грязью и обломками, но я не могу найти в себе силы позаботиться об этом, когда тоска разрывает все мое существо.

Она бросила меня?

— Почему все покидают меня? — шепчу я.

Обри бы так не поступила, не так. По крайней мере, я надеюсь, что не поступила бы.

Мысль о том, что она уйдет после того, как согласилась быть моей, разрывает что-то глубокое в моей груди. Пронзительный крик срывается с губ, слезы выступают на глазах, и я закрываю лицо руками, чтобы скрыть их. В следующую секунду мои ноздри раздуваются, когда ясность проносится в моем мозгу, и я впиваюсь взглядом в задние фары, проносящиеся по мосту моих владений.

Не может быть, чтобы Фрэнк не приложил к этому руку. Где, черт возьми, Дойл? Кровь закипает, когда я вспоминаю, что у Фрэнка есть аэродром неподалеку, и не может быть, чтобы этот напыщенный придурок не прилетел сюда на чем-нибудь.

Если он забрал Обри, я найду ее.

Снова превратившись в летучую мышь, я облетаю замок и приближаюсь к деревьям, намереваясь достичь небольшого участка земли, который Фрэнк всегда использовал для своих летающих приспособлений. Вонь выхлопных газов достигает ноздрей, и я заставляю себя двигаться быстрее, трансформируясь, чтобы ноги касались земли на маленьком аэродроме с пустым асфальтом. Самолетов не видно.

Задействовав свое острое обоняние, я выслеживаю ее на расстоянии нескольких футов, где на грунтовой дороге остались свежие следы шин. Я разочарованно рычу, когда понимаю, что опоздал. Глядя в ночное небо, я замечаю вдалеке мерцающие огни частного самолета и улавливаю слабый, давно затихнувший гул двигателя.

Я чувствую лишь крошечный след ее запаха, живот сжимается от осознания того,