Мириады миров - Коллектив авторов

– Мы едва смели надеяться, что мадемуазель Керсэн сделает нам честь и согласится сопровождать вас, господин консул! – сказал астроном, пожимая протянутые ему руки. – Позвольте мне представить вам моего друга, сэра Буцефала Когхилля, состоящего участником нашей экспедиции, который вместе со мной будет иметь честь принять вас на «Dover-Castle».

Сэр Буцефал Когхилль, баронет, был молодой человек лет двадцати пяти, высокий, стройный блондин, чрезвычайно изысканно одетый, типичный юный англосакс, казавшийся с первого взгляда более пригодным в качестве зрителя на скачках, чем в качестве участника трудной научной экспедиции. Тем не менее он уже очень много путешествовал, что дало ему тему для весьма оживленного и интересного разговора с консулом и его дочерью.

Что же касается Норбера, то он казался весьма заинтересованным тем, что происходило в нескольких шагах. Там, среди кучки арабов и трех европейцев, стоял старый негр и оживленно переговаривался с туземцами, очевидно, служа переводчиком господам европейцам.

– Да это Мабруки-Спик! Вы уже успели разыскать его? – сказал господин Керсэн молодому астроному, заметив, что тот смотрит по направлению вышеупомянутой группы.

– Да, это он, он договаривается с верблюжатниками, нанимает верблюдов для нашей экспедиции, но, кажется, никак не может прийти с ними к какому-нибудь соглашению…

В самом деле, все там кричали, гомонили, божились, ругались, словом, происходило все то, что происходит на востоке каждый раз, как приходится решать хотя бы самое пустячное дело. Громадный тощий араб с ястребиным взглядом, сильно крючковатым носом и длинной черной бородой, в тюрбане, горячился более всех, уверяя, что не может сбавить ни единого гроша, призывая в свидетели своей добросовестности и самого Аллаха, и все нечистые силы, клянясь сединами своего отца и головами своего потомства, что в противном случае он должен будет умереть с голоду со всей своей семьей. Но все его красноречие, в сущности, мало действовало на европейцев.

Вдруг один из них отделился от группы, и подойдя к Норберу, произнес:

– Эти собаки просят по десять пиастров за верблюда и ни за что не хотят уступить…

– Господин Игнатий Фогель, один из комиссаров нашей экспедиции! – холодно представил его Норбер Моони.

Надо заметить, что комиссар был человек вида весьма непривлекательного, увешанный брелками, с множеством колец на пальцах, в клетчатом костюме с крошечной шапочкой, едва державшейся на макушке, с неприятной улыбкой, желтыми зубами и маленькими бегающими глазками. Субъект этот производил весьма удручающее впечатление.

– Вы позволите мне покинуть вас на одну минуту, ради крайне важного дела? – сказал Норбер, извиняясь перед своими приглашенными, которые утвердительно, наклонили головы.

– По десять пиастров, говорите вы? – спросил он, отводя Фогеля в сторону. – А сколько верблюдов?

– Двадцать пять, по десять пиастров, я нахожу, что это безобразная цена!

– О, нет!., напротив, это крайне дешево. Подумайте только, какое громадное расстояние им надлежит пройти!.. Я жалею только о том, что мы не можем достать за эту цену пятисот вместо двадцати пяти! Соглашайтесь скорее и оставляйте их за нами, но сделайте это так, чтоб эти люди не заметили, насколько они необходимы нам.

– Прекрасно! Будет исполнено по вашему желанию, – ответил Фогель. – Я не прощаюсь с вами, милостивый государь и милостивая государыня, – обратился он к консулу и его дочери, – я буду иметь удовольствие в самом непродолжительном времени увидеть вас на нашем судне!

Затем, неуклюже шаркнув правой ногой, он поспешно удалился к группе верблюжатников.

«Странный компаньон для господина Моони и его приятеля, этого молодого англичанина, такого корректного и элегантного», – подумали господин Керсэн и Гертруда.

Однако удовольствие прогулки в шлюпке заставило их вскоре позабыть неприятную физиономию Игнатия Фогеля. Менее чем в пять минут приглашенные были доставлены на «Dover-Castle», где их встретил очень любезно и радушно капитан, предложивший им с полной готовностью осмотреть судно.

Гости любовались порядком, дисциплиной и необычайной чистотой и опрятностью, царившими на судне.

Конечно, гости расспрашивали, как водится, обо всем, интересовались решительно всем, даже и тем, о чем до того не имели ни малейшего представления; когда же все это было исполнено, то перешли и к главному, то есть к закуске, приготовленной под тентом на корме.

На столе, украшенном цветами и заставленном мороженым, фруктами, пирожным и печеньем самого изысканного вкуса, господин Керсэн и Гертруда заметили множество драгоценного фарфора, массивного серебра и дорогого хрусталя и невольно похвалили столь богатую и роскошную сервировку.

– Всей этой роскошью мы всецело обязаны сэру Буцефалу, а отнюдь не мне! – смеясь заметил молодой ученый. – Что же касается меня, то я, поверьте, вовсе не привык кушать на дорогом фарфоре и пить чай из китайских чашек. Но теперь сэр Буцефал, господа комиссары экспедиции и я, мы кушаем за одним столом, и вы видите, к какой роскоши нас приучает баронет.

– Никакая роскошь не может быть излишней, когда имеешь честь принимать у себя таких гостей, как сегодня! – любезно заметил сэр Буцефал. – Но прошу верить, – продолжал он, – что я отлично мог бы обходиться без всего этого, если бы не находился в этом отношении безответным орудием в руках моего тирана слуги.

– Сэр Буцефал имеет при себе лакея, – пояснил Норбер, – образцового во всех отношениях, выросшего и воспитанного в наследственном замке баронетов. Этот слуга счел бы величайшим из всех преступлений, если бы не устраивал жизнь своего господина согласно всем правилам фамильного этикета.

– За ним, во всяком случае, следует признать заслугу уменья прекрасно украсить стол! – сказала Гертруда.

Так как в этот момент появился сам Тиррель Смис с шампанским, то и разговор перешел на другие темы. Вскоре веселый смех и остроты стали почти без перерыва разноситься над тихой поверхностью Красного моря.

Во время полного разгара разговора и веселья явился Игнатий Фогель в сопровождении двух незнакомцев, которых гости уже видели мельком там, на набережной. Норбер поспешил тотчас же представить их:

– Господин Питер Грифинс… Господин Костерус Вагнер, комиссары экспедиции.

Все трое без особых церемоний присели к столу.

«Ох, еще комиссары! – подумала Гертруда. – Они похожи на лакеев в отпуске. Очевидно, господин Моони не особенно счастлив в выборе своих комиссаров!»

– Что же, вам удалось уладить ваше дело без новых потерь? – осведомился консул, которому эти три физиономии сильно претили. Но из любезности он счел нужным заговорить и с ними.

– Проклятие! – воскликнул, хлопнув себя по колену, Питер Грифинс, который, казалось, явился сюда прямо из конюшни в своей поношенной куртке, брюках, засунутых в голенища, в бумажном белье, с физиономией хорошо выбритого конюха. – Нам едва удалось собрать тридцать пять верблюдов вместо обещанных пятидесяти.

– Эти подлецы сговорились и издеваются над