Приключения Родрика Рэндома - Тобайас Смоллет

Скоро я перезнакомился с большим количеством светских людей и проводил время в увеселениях, как повелевала столичная мода, — посещал театральные представления, оперу, маскарады, вечера с танцами, ассамблеи и театр марионеток, большей частью вместе с Мелиндой, за которой я ухаживал со всей той пылкостью и ловкостью, на какие только моя цель могла меня вдохновить. Я не жалел ни себя, ни кошелька, чтобы удовлетворить ее тщеславие и гордость; мои соперники были устрашены, и я затмил их, но все же я начинал опасаться, что у милого создания нет сердца, которое она могла бы потерять.

В конце концов, убедившись, что я не могу больше столь расточительно тратить деньги на сию любовь, я решил выяснить все разом.

Однажды вечером, когда мы были вдвоем, я пожаловался на ее безразличие, описал муки, причиняемые неизвестностью изнывающей от любви душе, и столь настойчиво понуждал ее высказать суждение касательно нашего брака, что, невзирая на свое умение, она не смогла увильнуть, но вынуждена была пойти на eclaircissement[78]. С беззаботным видом она сказала мне, что ничего против меня не имеет, и если я смогу удовлетворить ее мать в других отношениях, то не возражает против брака; без помощи и совета своей родительницы в столь важном деле она порешила ничего не предпринимать.

Эта декларация была не весьма приятна для меня, предполагавшего ранее получить ее согласие, а затем завершить победу тайным браком, против которого, — я льстил себя надеждой, — она не станет возражать. Однако прежде чем почесть мои планы безнадежными, чтобы засим от них отступиться, я посетил ее мать и по всей форме попросил руки ее дочери.

Славная леди, женщина почтенная, держала себя с большим достоинством и крайне вежливо поблагодарила меня за честь, оказываемую ее семье, и сказала, что не сомневается в моих способностях осчастливить женщину, но ее, как мать, пекущуюся о благополучии своего ребенка, занимает вопрос о том, есть ли у меня состояние и какое назначение я предполагал ему дать. На этот вопрос, который привел бы меня в полное смущение, ежели бы я его не ждал, я ответил, не колеблясь, что, несмотря на мои скудные средства, будучи джентльменом по рождению и воспитанию, я смог бы содержать ее дочь, как леди, и закрепить навсегда ее приданое за ней и ее наследниками.

Этой осторожной матроне мое предложение не пришлось по вкусу, и она холодно заметила, что нет никакой нужды закреплять за ее дочерью то, что и без того ей уже принадлежит, однако, если это мне угодно, ее поверенный вступит в переговоры с моим, а я окажу ей милость, если сейчас познакомлю ее с росписью своих доходов.

Несмотря на крайнее огорчение, испытываемое мной, я чуть не расхохотался ей в лицо при упоминании о росписи моих доходов, что являлось жестокой сатирой на мой образ жизни. Я откровенно сознался в отсутствии у меня поместья и сказал, что не могу точно указать суммы, коей располагаю, пока не приведу в порядок свои дела, которые в настоящее время немного запутаны, но что очень скоро я сумею удовлетворить ее желание.

Вскоре я откланялся и вернулся к себе в крайне меланхолическом расположении духа, убедившись, что с этой стороны мне нечего ждать. В этом убеждении я укрепился на следующий день, когда пришел дать более подробные объяснения старой леди, и лакей мне сказал, будто обеих леди нет дома, хотя я видел Мелинду, пока шел к дому, за шторой в просвет окна гостиной. Рассерженный таким афронтом, я покинул дом, не сказав ни слова, и, проходя мимо окна, поклонился мисс Мелинде, которая все еще оставалась в прежней позиции, полагая, будто она тщательно скрыта от меня.

Разочарование заставило меня больше беспокоиться из-за Стрэпа, чем тревожиться за себя, ибо мне не угрожала опасность умереть от любви к Мелинде. Наоборот, воспоминание о моей прекрасной Нарциссе являлось постоянной помехой, пока я ухаживал за Мелиндой, и, весьма возможно, способствовало провалу моего плана, ибо обуздывало мои восторги и осуждало мои домогательства.

Пришла пора сообщить моему другу о том, что произошло со мной, и я исполнил сей долг с преувеличенным жаром, поклявшись, что больше я не буду его ломовой лошадью и желаю, чтобы он взял ведение своих дел в свои руки. Эта хитрость увенчалась желанным эффектом, так как, вместо того чтобы брюзжать по поводу моего дурного поведения, Стрэп испугался моего притворного гнева и стал просить меня, во имя господа бога, успокоиться, заметив при этом, что хотя мы и понесли большой ущерб, но его можно будет возместить, потому что фортуна если сегодня и хмурится, то завтра может улыбнуться.

Я сделал вид, будто покоряюсь его желанию, восхвалил его хладнокровие и пообещал, что невзгоды послужат мне уроком. В свою очередь он притворился, что доволен моим поведением, и заклинал меня следовать велениям собственного рассудка. Но, несмотря на все его уловки, я заметил, что он был опечален и его лицо с этого дня сильно вытянулось.

Глава L

Я жажду отомстить Мелинде, — Обращаюсь за помощью к Бентеру. — Он придумывает план мести, который и приведен в исполнение с большим успехом. — Я пытаюсь завоевать сердце мисс Грайпуел, но обманываюсь в своей надежде. — Впадаю в меланхолию, вызванную моим разочарованием, и прибегаю к бутылке. — Получаю любовную записку. — Восхищен ее содержанием. — Завязывается любовная интрига, которая, как я полагаю, составит мое счастье. — Потрясен своей ошибкой, рассеявшей все мысли о браке

Тем временем мое внимание было всецело поглощено поисками другой прелестницы и желанием отомстить Мелинде, причем мне оказал большую помощь Билли Четтер, который был незаменимым человеком для многих леди, ибо приглашал кавалеров на все балы в частных домах. Потому я обратился к нему с просьбой представить меня на ближайшей ассамблее в частном доме какой-нибудь видной особе, ради шалости, смысл которой я объясню ему позднее. Билли, уже слыхавший кое-что о размолвке между Мелиндой и мной, отчасти угадал мой замысел и, думая, что я хочу только пробудить в ней ревность, обещал исполнить мое желание и представить даме с тридцатью тысячами приданого, которую взяли под свое покровительство здешние леди.

После дальнейших расспросов я узнал, что ее зовут миос Бидди Грайпуел; что ее отец, занимавшийся ростовщичеством, умер, не оставив завещания, благодаря чему все его состояние досталось дочери, которая отнюдь не была его любимицей, и если бы старик мог преодолеть свою скаредность и расстаться с деньгами, необходимыми для покрытия расходов по завещанию, она унаследовала бы всего шестую часть его имущества; я узнал также, что при жизни отца она не только не получила образования, хоть в какой-то мере соответствующего ожидавшему ее богатству, но принуждена была жить, как служанка, и исполнять в доме черную работу. Но тотчас же после его похорон она напустила на себя вид светской леди и оказалась окруженной таким количеством людей обоего пола, готовых лебезить перед нею, ласкать ее и ею руководить, что, лишенная благоразумия и опыта, сделалась нестерпимо тщеславной и надменной и притязала выйти замуж за герцога или, по крайней мере, за графа, и хотя она имела несчастье остаться в пренебрежении у английского светского общества, но один бедный шотландский лорд домогался теперь знакомства с нею. Тем временем ее забрала в руки некая знатная леди, которая уже распорядилась ее судьбой, проча ей в мужья своего дальнего родственника, лейтенанта пехоты, о чем мисс покуда еще ничего не знала. И, наконец, Четтер сообщил мне, что если я намерен танцевать с нею, он просит разрешения представить меня как лицо титулованное или хотя бы как иностранного графа. Я был в восторге от полученных сведений и согласился выдавать себя в течение одного вечера за французского маркиза, дабы тем легче мне было утолить жажду мести.

Заключив соглашение с Четтером, я пошел к Бентеру, так как к тому времени исполнился уважения к его проницательности и знанию света; попросив его сохранить дело втайне, я поведал со всеми подробностями об оскорбительном обхождении со мной Мелинды и о своем намерении унизить эту высокомерную кокетку и обратился к нему за советом, как улучшить мой план, и за помощью, как привести его в исполнение. Ничто не могло доставить большего удовольствия человеку с его мизантропическим складом ума, чем рассказ о ее поведении и о моей обиде. Он одобрил мое решение и предложил, чтобы я не только разыскал для себя подходящую даму, но и раздобыл для мисс Мелинды Гузтрэп такого кавалера, который неминуемо сделал бы ее посмешищем в глазах всех ее знакомых. При этом он упомянул о своем цырюльнике, который недавно приехал из Парижа и был наглым франтом, чьи нелепые ужимки и жеманство легко могли показаться ей игривой учтивостью джентльмена, обретенной им благодаря путешествию.