Ёсико - Иэн Бурума

Там, в сионистском аду, я старался не думать часто о Ханако — слишком много боли эти мысли мне доставляли. Картины из прошлого, как и мысли о будущем, сводили меня с ума. Поэтому каждую очередную минуту приходилось воспринимать только в настоящем времени. Но я конечно же думал о ней. Как я мог не думать? Только почему-то всегда в прошедшем времени. Я не мог позволить себе строить иллюзий о будущем. Ибо в будущем мы расходились в разные стороны, сами того не желая. Она становилась для меня скорее зыбкой тенью из прошлого, нежели живым человеком в настоящем. Позже, снова встретив ее в Бейруте, я ощутил, что между нами будто выросла невидимая стена. Слишком много всего произошло. Я не мог поделиться с ней тем, что пережил. Она бы не поняла. И пожалуй, самым болезненным было то, что она относилась ко мне как к общественному деятелю и герою. Она захотела, чтобы я рассказал, как там было, на линии фронта в Лидде. Я ответил, что не могу точно вспомнить, на что это было похоже. Все произошло слишком быстро. Я попытался передать ей то ощущение силы, которое почувствовал. Это ее смутило. По идее, так быть не должно. Она спросила меня, имею ли я в виду силу палестинского народа. Я сказал, что я вообще-то японец. Да, сказала она, но именно Палестина дала мне эту силу. Я ответил, что все не совсем не так. Я не хотел заканчивать разговор таким образом, но стало ясно: мы не могли продолжить с того места, на котором остановились, когда были любовниками. Да если бы и смогли, у нас ничего бы не вышло. Ведь теперь она была с Джорджем Джабарой. А он своими любовницами не делился ни с кем.

Ямагути-сан я не встретил больше ни разу. Она дважды приезжала в Бейрут, когда я сидел за решеткой. В первый раз это было сразу после сражения в Лидде, когда она брала интервью у Ханако как у старшего командира японской Красной армии в этом районе. Вообще, даже простая встреча с Ханако считалась большой журналистской удачей. Какое-то время Ханако значилась номером один в списке разыскиваемых Интерполом. Коллеги Ямагути-сан страшно ей завидовали. Ее программа завоевала главную японскую теленаграду года. Потом она приезжала еще раз — уже для того, чтобы взять интервью у председателя Арафата. Люди из организации освобождения Палестины, казалось, были этим очень довольны. Этой программы я не видал.

Но зато я получал от нее письма, поскольку она была преданным корреспондентом и одним из немногих друзей, которые рассказывали о том, что происходит в Японии. Не думаю, что наши отношения прервались после сообщений из Бейрута. Люди иногда говорили о нас так, будто мы жили на другой стороне Луны. На самом деле мы жили вполне обычной жизнью. И это абсолютная правда, несмотря даже на то, что новости из Японии редко появлялись на страницах бейрутских газет или в телерепортажах. Происходящее в Японии никак не влияло на нас. Но то, что творилось здесь, влияло на Японию очень сильно. Когда японское правительство вслед за Западом раболепно поддержало Израиль после спровоцированной сионистами войны 1973 года, арабские государства вполне справедливо наказали Японию, наложив на нее нефтяное эмбарго. Слабый должен использовать любое оружие, которое есть в его распоряжении. Через несколько месяцев после введения эмбарго я получил вот такое письмо.

Дорогой Сато-кун!

Зима в Токио была холоднее обычного. В феврале шел сильный снег. Скоро зацветет сакура.

Надеюсь, ты на пути к выздоровлению после всех испытаний, которые перенес. Я часто думаю о тебе, и всегда с признательностью и любовью. Без твоих талантов писателя и политического аналитика я никогда бы не добилась такого успеха. Я чувствую, что все эти премии, которые достались мне при всей моей вопиющей никчемности, на самом деле твоя заслуга. Для меня было большой честью работать с тобой, и еще приятнее было бы поработать снова. Но жизнь продолжается, и мы должны делать все возможное, чтобы достичь наших целей. Моей главной целью в жизни всегда было сохранение мира и взаимопонимания между народами. Ты так много сделал, чтобы помочь мне понять трагедию арабского мира, в особенности палестинского народа. А что касается мира… Я, наверное, никогда не пойму, почему мужчины уходят драться на войну. Наверное, это заложено в их природе. Вот почему я убеждена, что женщины должны активнее участвовать в общественной жизни.

Как ты, наверное, уже слышал, моя карьера журналиста подошла к концу. И я нисколько об этом не жалею. Быть журналистом всегда было самой большой моей мечтой. Но, как я уже писала, мы должны двигаться дальше, и я знаю, что следующий мой шаг даст мне еще больше шансов для выполнения задач, которые я поставила перед собой на тот короткий отрезок времени, что мне отпущен. Жизнь быстротечна, и мы должны стараться, чтобы ни мгновения не прошло впустую.

Не сомневаюсь, ты очень критически относился к политике нашего правительства во время израильской войны. Я прекрасно понимаю твои чувства. И в основном даже разделяю их. Но мы — маленькое островное государство без природных ресурсов, которое полностью зависит от нефти и без нее не выживет. Мы — слабая азиатская нация, приверженная миру, но живущая в опасном окружении. Это означает, увы, что наша безопасность должна быть гарантирована Соединенными Штатами. И поскольку мнение евреев оказывает на них огромное влияние, нам пришлось поддержать Израиль в этой последней войне, что бы мы ни чувствовали в душе, — и теперь расплачиваемся за это. С этим уже ничего не поделаешь.

Будь я все еще журналистом, не отвечающим за политику своего государства, я бы так же критически относилась к нашему правительству, как и ты. Свободомыслие — прерогатива писателя. В темные дни моей глупой юности я своими глазами видела, что происходит, когда правительство отбирает у народа свободу. Мы должны быть благодарны тому, что сегодня Япония — свободная страна, и наши писатели могут продолжать думать так, как им нравится, даже если их мысли безответственны, что на самом деле случается очень часто. И с этим, к сожалению, тоже ничего не поделать.

Однако сейчас, когда я стала политиком, я должна больше думать о том, какое влияние оказывают на людей мои слова. От них могут зависеть человеческие жизни. Если ты политик, тебе не пристало критиковать со стороны; ты должен иметь дело с реальными проблемами реального мира и предлагать их решение. Я больше не могу действовать по велению сердца. Теперь я должна иметь трезвую голову, оценивать различные интересы и предлагать решения, конструктивные и выгодные для нашей страны. Я верю, что у меня достаточно опыта, чтобы справиться с этой задачей. Поэтому, когда премьер-министр предложил мне выставить свою кандидатуру в нижнюю палату парламента от его партии, как я могла отклонить его предложение? Долг призывает меня, и я должна делать то, что нужно моей стране.

Я знаю, ты считаешь нашу партию реакционной, но если прислушаешься ко мне, надеюсь, не станешь думать о своем старом друге категорично. Первое, что наше правительство должно сделать, — это подружиться с арабскими странами, а также с другими странами третьего мира. Это не только путь к решению практического вопроса — природных ресурсов, которых у нас почти нет, но еще и исправление наших прежних ошибок. Теперь, после сотни лет попыток удовлетворить Запад, копируя его безжалостную систему борьбы за власть, мы должны использовать более мягкий, более духовный, более азиатский подход и выражать солидарность с нашими друзьями из развивающихся стран. Однажды политика с позиции силы почти привела нас к катастрофе. Мы должны быть уверены, что эта ошибка не повторится. И здесь, как мне кажется, мой житейский багаж гораздо солиднее, чем у большинства моих коллег. Моим домом был Китай. Я жила с мужем в Бирме. Я подружилась с Ким Ир Сеном и другими лидерами. Я по собственному опыту знаю, что происходит с палестинским народом.

Поскольку ты выбрал путь вооруженной борьбы, ты можешь назвать меня наивной, но, по-моему, наша военная слабость должна стать нашей величайшей добродетелью. Американцы, чья культура не столь глубокая и древняя, как наша, не умеют действовать по-другому, кроме как путем военной силы или экономической экспансии. Они рационалисты. Возможно, поэтому они действуют эффективнее нас, азиатов, но у них отсутствует духовная составляющая, которую мы должны использовать, чтобы дружить со всем миром. У Азии есть великое прошлое. И теперь Япония должна повести Восток к еще более великому будущему. Сила культуры во много раз превосходит силу оружия.

К сожалению, ты все еще был в тюрьме, когда я посетила Бейрут, чтобы встретиться с председателем Арафатом. Он произвел на меня неизгладимое впечатление. Какой чудный человек! Какая скромность в личной жизни! Всю свою жизнь, всю душу он отдал делу освобождения своего народа. Обаяние его личности, его откровенность, искренность и дружелюбие к японскому народу… мне нравится думать, что в этом есть и моя заслуга. Я на самом деле считаю председателя великим человеком, возможно, одним из величайших в истории человечества. Я уверена, что в этом ты разделяешь мои чувства.