Сказания Меекханского пограничья. Север – Юг - Роберт М. Вегнер

Близнецы опередили ее, атакуя Йатеха с двух сторон одновременно. Их тяжелые двуручные мечи служили преимущественно для битв с конницей, хорошо зарекомендовав себя во время многочисленных стычек с нападающими на земли иссарам кочевниками. И теперь они ударили, словно направлял их единый разум, справа и слева, поверху и низом. Месс закрыл ей на миг обзор, а потому она не рассмотрела, что именно произошло. Верхний удар не попал вообще никуда, Савек сделал шаг вперед, увлекаемый тяжестью клинка, брат же его внезапно покачнулся, выпустил меч, схватился за лицо и рухнул на колени. Между пальцами его потекла кровь.

– Глаза-а-а! – орал он панически. – Мои глаза-а-а!

Йатех был уже подле второго близнеца. Ударил в него, не пытаясь сдержать шаг, выбил из ритма, схватил за плечо, подсек ноги, кинул на землю. В его руке блеснул кинжал.

Она видела испуг на лице лежащего, но острие только уперлось в его щеку, оставив маленькую красную черту. Через миг Савек выпустил рукоять меча и поднял раскрытую ладонь вверх, в знак, что сдается.

Все это произошло, прежде чем она успела пробежать несколько шагов. Йатех до сих пор не вынул мечей, но сражался, как будто пребывал в трансе кхаан’с. Это пробуждало одновременно гордость и страх.

Она подошла к тихо воющему Мессу и силой оторвала его ладони от лица. Вздохнула с облегчением: порез был ровным, чистым и тянулся чуть выше линии бровей. Отпустила его.

– Тебе стоило бы умыться, – сказала она громко, чтобы слышали все. – Гаже ты уже не станешь, а над крохотной ранкой довольно глупо плакать, словно малое дитя. Если попросишь мамочку, может, она тебе даже пирожок даст в утешение.

Толпа зевак засмеялась. Она тоже усмехнулась – уже откровенно, переполненная гордостью и радостью. Четверых. Он победил четверых нападавших почти голыми руками и стоял поодаль, нисколько не задетый. Ее маленький братишка. В племени долго станут рассказывать об этом бое, Йатеху в несколько минут удалось уничтожить все то, над чем Ленгана трудилась последние годы. Он доказал, что сам он – сын гор и что в сражении немногие сумели бы с ним сравниться. Этот день не мог бы закончиться лучше.

Вениэс не стоял уже в небрежной позе. Руки у него были напряженно опущены, ноги слегка присогнуты.

– Говорят, у нее были светлые волосы и голубые глаза, – процедил он с холодным расчетом. – Среди наших девушек это редкость.

Йатех медленно обернулся, будто что-то заставляло его двигаться чуть ли не силой. Не смотрел на Вениэса, только на нее, прямо в глаза.

– Наверное, она была хороша, ловка, как маленький зверек, в должных местах теплая и влажная. Хорошая игрушка для зимних ночей. Исанель – даже имя красивое.

Не переставая говорить, старший сын Ленганы медленно поднимал ладони к рукоятям мечей. Он не должен был знать таких подробностей. Но его приемный отец заседал в совете племени. Как видно, присутствовал, когда Йатех рассказывал о своей жизни в доме купца. Хорошая и умная жена могла вытянуть из него сведения, которых он не должен был бы открывать никому. И именно потому – Деана поняла это, видя, что появилось в глазах ее брата, – кто-то на этой площадке умрет.

– Может, оно и хорошо, что ты ее убил. – Старший сын Ленганы не переставал говорить. Вытащил юфиры и застыл в боевой стойке. – Стань она твоей женой, ваши детишки были бы иссарами лишь на четверть. Это мудрое решение, ты охранил род от дальнейшего разбавления крови.

Установилась абсолютная тишина, даже самые глупые поняли, что сказано нечто, чего не отбросишь пожатием плеч. Но Йатех все смотрел на нее. Только на нее.

«Прощай, Деана, – говорили его глаза, – прощай, сестра».

Он повернулся и двинулся к Вениэсу. Медленно, будто время для него ничего не значило, потянулся к мечам, и внезапно руки его превратились в смазанное, почти не уловимое глазом пятно. Так выглядел транс битвы снаружи. Его противник успел отбить не более двух ударов, потом споткнулся, подался назад, издал странный, хриплый свист, один из его мечей взмыл высоко вверх, отмечая линию полета карминовыми каплями, сочащимися из отрубленной в запястье руки, а сам он провернулся с разрубленным лицом. На губах его уже не было иронической ухмылки, и только в глазах медленно угасало удивление, что все, что уже конец, душа уходит к племени и ничего больше не будет. Он упал на колени, а потом ничком и сделался недвижим.

На тренировочной площадке установилась такая тишина, которая, должно быть, вставала над миром в первый день творения, когда ни одна тварь еще не обладала собственным голосом.

– Не-е-е-ет! – завыл Абвен.

Она не сумела его удержать, он мчался в сторону Йатеха с копьем, неизвестно когда подхваченным с земли. Преодолел расстояние, их разделяющее, несколькими длинными прыжками и почти вслепую ударил. Йатех прокрутился на месте, без малейшего усилия избегая удара, и рубанул нападающего через середину спины. Парень свалился на землю, словно был деревянной куколкой, которой кто-то обрезал веревочки. Еще миг руки и ноги его судорожно вздрагивали. «Хребет, – подумала она, – должно быть, он получил в хребет».

Йатех не обратил на лежащего внимания. Осмотрелся, будто чего-то искал, наконец задержал взгляд на последнем из братьев. Небрежным движением стряхнул кровь с клинка и двинулся к Кенсу. Тот все еще лежал без сознания. Собравшаяся толпа грозно заворчала.

Она стояла между сыном Ленганы и собственным братом. Не понимала, каким чудом сабли оказались у нее в руках.

– Нет, – прошептала она. – Спрячь оружие.

– Покончим с этим, Деана. Здесь и сейчас. Если отобрать у этой женщины сыновей, она утратит опору и положение в роду.

– Нет, не таким образом. Он без сознания, не может защищаться. Это не по закону…

– Какому закону? Нашему? Харуды? – Он задрожал, и в глазах его появился блеск. – Чтобы остаться верным закону, на севере я убил женщину, которая подарила мне свое сердце и тело. Потому что верил… не знаю… Там я не был меекханцем, несмотря на кровь матери. Тут говорят, что я не иссарам, несмотря на кровь отца. Тогда кто мы такие, сестра? Скажешь мне?

Она вытянула перед собой скрещенные сабли:

– Я знаю, кем ты не являешься, Йатех. Ты не убийца и не станешь им.

Он склонил голову и усмехнулся. Странно и страшно.

– Слишком поздно.

Он стоял под скалой, на которой были записаны три с половиной тысячи лет истории континента. Каждое из этих имен, обрамленное иной раз несколькими предложениями, говорило о живых людях, но так, словно те были чем-то большим, чем крохотный камень у дороги, которой шел их народ. Несмотря ни на что… здесь оказались записаны истории любви и ненависти, предательства и верности, приязни и лжи. Через тысячу-другую лет, возможно, от меекханцев останутся лишь пустые руины, средь которых будет гулять ветер, а эти надписи пребудут, все так же рассказывая свою историю.

Он легко прикоснулся к месту, на котором некогда находилось имя Йатеха.

– Если бы ты имела брата, куда бы он ушел, сломав собственные мечи?

Женщина склонила голову:

– На юг, в далекую пустыню, где песок белее кости и где нет ничего, кроме мороков – огромных, словно горы. Взял бы он тогда один мех с водой и шел бы вперед, пока оставались силы. Потом бы упал, ящерицы, змеи и скорпионы насытились бы его телом, а кости смолол бы в пыль ветер. Так бы случилось, имей я брата.

Он молчал, пытаясь подобрать нужные слова.

– Я считал его сыном. Любил… Попроси он – я отдал бы Исанель ему в жены. Но никогда его не прощу.

Она кивнула:

– Он не просил бы о прощении.

– Я должен идти.

Он явно колебался.

– Знаю. У нас есть друзья на севере, среди купцов и ремесленников. Рассказывали нам об отце, решившем отомстить за смерть ребенка. Продал большинство имущества… Влез в долги… Собрал наемную банду, пару сотен головорезов, кочевников, отчаянных парней. Стоят они в оазисе, в который ты направлялся. Тебе нужно… иметь это в виду. И не присоединяться к нападению на афраагру. Мы будем ждать и перебьем нападающих.

Он почувствовал облегчение. Они знали.

– Моя жена… ушла… Сын поступил в военную академию и хочет выучиться на солдата, чтобы убивать иссарам. Тот молодой воин был его идолом, а теперь… Неважно. Если я поеду во главе этого отряда, ты будешь ждать меня у входа в афраагру? С оружием в руке? Это было бы хорошее завершение истории, последние члены двух родов, лицом к лицу…

Она исполнила сложный поклон. Он и понятия не имел, что тот должен значить.

– Буду ждать. Ищи женщину с открытым лицом.

– Я еще не принял решения…

– Я знаю.

– Есть вещи…

– Не говори столько, меекханец.

Он усмехнулся и двинулся в сторону выхода.

Она ждала его у входа в афраагру до вечера, целую ночь и весь следующий день. Впустую.

Поцелуй скорпиона

Он шел уже третий день. Собственно, со вчерашнего полудня – полз. Последнюю ночь он провел, зарывшись в песок, ежеминутно выныривая из бредового полусна, распугивая криками ящериц и скорпионов. Пустой мех козьей шкуры служил ему подушкой, но он оставил его, отправляясь в дальнейший путь. В пустыне достаточно существ, которые воспользуются таким неожиданным богатством. Он тоже вскоре принесет им надлежащую жертву, трибу за нарушенный покой.