Перед тобой земля - Вера Лукницкая

АА заметила про стиль дневника, что он напоминает Льва Толстого, - "так и вспоминается какое-нибудь место из "Воскресения" - этот барич, например".

Я заговорил о стихах Блока, напечатанных во вчерашней "Красной газете".

"Конечно, Медведев очень плохо сделал, напечатав заведомо плохие стихи Блока. Этого не следовало бы делать. Но, может быть, Любови Дмитриевне нужны были деньги? Тогда я, конечно, не могу ничего возражать..."

В том же номере "Красной газеты" статья М. Горького о Блоке. Мнение АА об этой статье: "Освещение этого факта то или иное в зависимости от обстоятельств".

С Горьким АА виделась лично всего раз в жизни.

Рассказала мне: "Однажды пришла к Горькому и просила его устроить ей какую-нибудь работу. Горький посоветовал ей обратиться в Смольный к Венгеровой, чтобы переводить на итальянский язык прокламации Коминтерна. "Я тогда, не зная достаточно итальянского языка, не могла бы, даже если б захотела, переводить эти прокламации". Дальше заговорила о тогдашних возможностях Горького, о степени его влияния и закончила: "Он был один, а к нему обращались сотни людей. Не мог же он всех устроить! Но, конечно, по отношению ко мне он поступил недостаточно обдуманно, сделав мне такое предложение..."

2.12.1925

По поводу слов Жоры (Г. Иванова) о Блоке. "Можно подумать, что Блок с ним чуть ли не на короткой ноге был. Выходит также, что Блок "любит снимать квартиры в верхнем этаже", и еще много чего выходит по Жоре. Но Жора допускался к Блоку один раз в год. Так уж было заведено: раз в год он звонил Блоку и просил разрешения прийти. Блок разрешение давал, и Жора шел к нему. Надписи на книгах? Это делаем все мы, грешные: нас просят, и мы подписываем книгу. Блок очень долго жил на одной и той же квартире. Какая же тут может быть любовь к верхним этажам? Блок замкнутый, не любивший многолюдства у себя, всегда держал таких людей, как Жора, на большом расстоянии от себя. У него были друзья, которых он выбирал, руководствуясь своими особыми причинами, - Зоргенфрей, Иванов-Разумник... Попробуйте пойти к Сологубу, интимно говорить с ним!.. А с Сологубом это легче, чем с Блоком..."

20.06.1926

О хвастовстве. "Вот чего не было у Блока... Ни в какой степени! С ним можно было год прожить на необитаемом острове и не знать, что это Блок. У него не было ни тени желания как-то проявить себя в разговоре.

Блок был очень избалован похвалами, и они ему смертельно надоели".

22.01.1926

Вечером была у Замятиных, где Эфрос1 рассказывал о третейском суде между имажинистами и Лавреневым за статью последнего о Есенине. (А я присутствовал при разговоре Эфроса, в присутствии Лавренева, об этом же на заседании президиума Союза писателей.) АА, зная, что Лавренев мой приятель, говорит очень сдержанно, что он не настолько знает имажинистов - не был близок с ними, чтоб так безапелляционно заявлять. Говорит, что Есенин не таковский, чтоб его приятели загубили, что он сам плодил нечисть вокруг себя, что, если б он не захотел, такой обстановки не было бы. Клюев же не поддался такой обстановке! Клюев отошел от них. И Клюев, который с большим правом мог бы написать статью, подобную лавреневской, не написал, однако. Видимо, и он того мнения, что сам Есенин виноват в том, что вокруг него была такая атмосфера.

И здесь - АА уже делает сравнение с Гумилевым - "Гумилев тоже плодил вокруг себя нечисть сам: Г. Иванова, Оцупа и др. И конечно, не божья же Есенин коровка, не овечка, чтобы можно было сказать: "Есенина загубили мерзкие приятели"... Есенин сам хотел и искал таких приятелей. Он мог бы искать и других, а он этого не сделал..."

26.01.1926

М. К. Грюнвальд спрашивала о причинах смерти Есенина. АА объяснила ее скопившимися и столпившимися в душе Есенина противоречиями, волей к гибели, вернее - силой к гибели. Там заговорили о "язве", разъедавшей Есенина... И Маргарита Константиновна спросила о Н. Тихонове - что АА думает о нем, намекая на то, что у Тихонова тоже есть такое предрасположение и есть душевная такая язва. АА и Губер (который был у Грюнвальд) не дали распространяться дальше и вступились за Тихонова. АА сказала, что любит Тихонова, что он хороший, бодрый человек и что решительно ничего общего с Есениным она в нем не находит. А тон у грюнвальдовских гостей был такой, как будто они хотели заявить, что пьянство и прочие язвы и мысли о самоубийстве - это вообще "патент, взятый поэтом!..".

10.06.1926

Говорила о влиянии Анненского на творчество Пастернака. "То же дыханье. Может быть - тот же темперамент".

5.10.1927

Говорила о раннем влиянии И. Северянина на творчество Пастернака. Приводила примеры.

13.11.1927

В столовой АА читала мне отрывки из "1905" Пастернака (книгу ей принес Маршак на днях). Отмечали влияние Гумилева, Северянина, Блока, пролетарских поэтов...

14.11.1927

Читала мне вслух отрывки из "1905" и "Лейтенанта Шмидта" Пастернака.

Прочла IV главу "Лейтенанта Шмидта", отметила ее как удачную. Сказала, что эта глава напоминает ей хоры античных трагедий в трактовке И. Анненского.

15.11.1927

Говорили о Пастернаке. АА сказала, что у него очень развито чувство погоды и способность находить все оттенки для ее описания.

АА любит лирику Пастернака. Поэма "1905" - в целом неудачна, хоть есть отдельные хорошие места.

Пастернак слишком "через вещи" чувствует, слишком нервен, капризен и эмоционален. Это достоинство в лирике, но это же ослабляет эпические вещи, какими должны быть "1905" и "Лейтенант Шмидт".

16.04.1926

Сказала, что Клюев, Мандельштам, Кузмин - люди, о которых нельзя говорить дурное. Дурное надо забыть.

...Манера насмешничать друг над другом, рассказывать друг про друга анекдоты - это исходило из патетических чувств друг к другу, было только внешней оболочкой глубоко дружественных, очень любовных и близких взаимоотношений, и под этим было и большое уважение, и понимание ценности внутренних сущностей друг в друге. Такая насмешливость, любовь к остроте была только способом развлечения. У каждого были свои недостатки, все их знали, но их прощали всецело, потому что все они искупались другим обликом, более глубоким, второй стороной человека.

27.11.1925

О Г. Иванове говорила - о том, как безобразно он составил средактировал посмертное издание (Гумилева. - В. Л.); настаивала на том, что Г. Иванов уделил этому сборнику минуты, и уже ни в коем случае не часы.

2.12.1925

АА говорила о "Письмах о русской поэзии"1, о том, как они безобразно редактированы Г. Ивановым, показывала мне часть (всех - великое множество) искажений, неверностей, изуродованных цитат, неправильностей в списке фамилий и т. д. и т. п.

3.03.1925

Я спросил, как относится к стихотворению Мандельштама "Мороженно!". Ответила: "Терпеть не могу! У Осипа есть несколько таких невозможных стихотворений".

Не любит еще стихотворение о галльском петухе и гербах всех стран (Из Tristia2).

""Золотистого меду струя" - прекрасное стихотворение".

20.03.1925

АА. "Осип очень нежно к Вам относится. Очень. Он заговорил со мной о Вас - хотел нащупать почву, как я к Вам отношусь. Я расхваливала Вашу работу... о Вас говорила, восхищаясь, говорила, что работа ведется исключительно...

Мандельштам хочет, что Вы стали нашим общим биографом... Конечно, иногда Вам придется говорить и не только о Николае Степановиче - просто для освещения эпохи... Но не будьте нашим общим биографом!.. Конечно, попутно у Вас могут быть всякие статьи... Но это другое дело..."

8.07.1926

Говорила о статье Мандельштама "Жак родился и умер": "Прекрасная статья, дышит благородством". АА говорила, что не может понять в Осипе одной характерной черты: статья по благородности превосходна, но в ней Мандельштам восстает прежде всего на самого же себя, на то, что он сам делал, и больше всех. То же с ним было, когда он восстал на себя же, защищая чистоту русского языка от всяких вторжений других слов, восстал на свою же теорию, идею об итальянских звуках и словах в русском языке (его стихотворение "Итальянские арфы"). "Трудно будет его биографу разобраться во всем этом, если он не будет знать этого его свойства - с чистейшим благородством восстать на то, чем он сам занимался, или что было его идеей".

6.11.1927

После ухода Мандельштамов АА говорила со мной и сделала характеристику их отношений. Мандельштам не любит АА. Не любит ее стихов. Об этом он говорит всегда и всюду, и об этом он написал в статье в журнале "Искусство" (кажется, так, тот журнал, который он взял у Пунина). Но Мандельштам превосходно знает, что АА считает его прекрасным, одним из лучших, если не лучшим современным поэтом, и знает, что она всегда и везде, всем говорит об этом.

...Чтобы переписать эту статью из журнала для включения в сборник своих статей, который Мандельштам собирался издавать, было, конечно, не очень тактично брать ее именно у Пунина.

10.12.1927

В "Tristia" Мандельштама АА посвящено:

1. В стихотворении "Твое чудесное произношение" (2-я строфа, последняя строка "Я тоже на земле живу"). Фраза эта была сказана АА в разговоре с Мандельштамом, и он ее вставил в стихотворение.