Нежелательные элементы - Кристиан Барнард

В тот вечер они удачно завершили серию экспериментов, устанавливая, в какой мере низкие температуры предотвращают разрушение мозга из-за кислородного голодания. Деон, опьяневший от успеха и усталости, допивал свой кофе. Робби посмотрел на часы.

— Черт, ну и засиделись мы! Десять минут двенадцатого, а утром нам надо быть в операционной, братец!

— Подумаешь! — почти пропел Деон. — Ты понимаешь, что перед тобой чудо?

Он показал рукой на двух подопытных собак, которых лаборант-африканец готовился вернуть в клетки.

— Посмотри на них. Целый час они были мертвыми. Сердце не билось, дыхание и циркуляция отсутствовали, как и деятельность мозга. Длившаяся час смерть, согласно всем определениям! И вот они. Идут!

Робби смотрел на него ухмыляясь.

— И вот что я тебе скажу, — продолжал Деон. — В один прекрасный день мы используем эту методику для пересадки головного мозга.

— Ну, так пересади мой, и поскорее, — с притворным унынием потребовал Робби. — Ты ведь уже выжал его досуха.

Но Деон не слушал. Он встал с пустой кофейной чашкой в руке и смотрел на двух дворняжек так, словно увидел их впервые. Он прикусил нижнюю губу и прищурился.

Робби, который хорошо изучил эти симптомы, испустил тяжелый вздох.

— А теперь что? — спросил он жалобно.

— Я тебе скажу, как мы можем осуществить пересадку мозга, — торопливо сказал Деон, весь во власти поразившей его мысли. — Слушай, я знаю как. Идея ясна. Остается только уточнить детали.

— Как сказал епископ одной актрисе…

— Заткнись и слушай. Мы пересадим голову одной собаки на туловище другой.

Робби внимательно посмотрел на него.

— Ты серьезно?

— Конечно. И мы это сделаем.

— Ты с ума сошел, — решительно объявил Робби. — Гипотермия, конечно, защищает мозг. Ну, а все нервные стволы, которые надо будет соединить? После рассечения спинного мозга…

— Ты не понимаешь. Я не собираюсь отделять обе головы. Только одну. Затем я пересажу ее на туловище другой, сохраняя общую циркуляцию.

Подумав, Робби сказал:

— Ага! Да, пожалуй, это возможно. Двухголовая собака. Но вряд ли это можно назвать пересадкой головного мозга.

— Пусть так, — согласился Деон. — Вторая голова, конечно, не будет контролировать ни единую часть тела. Но если мы сохраним головной мозг, то черепно-мозговые нервы будут функционировать, то есть, если мозг останется невредим, голова будет жить. А это покажет возможности гипотермии!

Робби раздавил окурок сигареты о блюдечко.

— Пошли домой. Утро вечера мудренее, — сказал он.

Домой они пошли, но уснуть Деон не мог. Почти до зари он лежал рядом со спящей Элизабет, лихорадочно рассматривая и решая одну проблему за другой.

Вообще это не должно быть так уж трудно. Самое главное, конечно, добиться того, чтобы сохранить оба головных мозга, пока будет отключено кровообращение. Он представил себе операционный стол, на нем рядом две собаки — донор справа, реципиент слева. Обеих можно подключить к одному аппарату «сердце-легкие». Он будет откачивать венозную кровь обеих собак в один оксигенатор, а затем с помощью двух артериальных насосов перекачивать обратно. Пока будет идти гипотермия, он сделает надрез на шее донора и обнажит сонную артерию и яремную вену. Робби сделает то же на реципиенте.

Температуру довести до десяти по стоградусной шкале, затем остановить артериальный насос донора, чтобы вся его кровь стекла в аппарат «сердце-легкие». Не забыть сказать операторам о дополнительных емкостях. Затем он разделит четыре кровеносных сосуда между двумя зажимами и, отделив голову донора, перевернет ее так, чтобы обе головы были обращены друг к другу. Анастомоз сосудов концами к боковой стороне сосудов реципиента. Снять зажимы и, пока идет растепление, закрыть конец спинномозгового канала мышечным лоскутом так, чтобы спинномозговая жидкость не вытекала. Мышечной поддержки у головы не будет, следовательно, нужно наложить гипс.

Он придвинулся поближе к Элизабет, она отодвинулась, что-то пробормотав во сне. Наконец он все-таки задремал, а когда проснулся, она уже вставала кормить малыша, и в окно спальни светило солнце.

Через неделю они сделали эту операцию, и удачно. Пересаженная голова открыла глаза, поморгала на яркий свет и вообще показывала нормальные реакции.

Как только Деон убедился, что операция завершилась успешно, он пошел к профессору Снаймену. То есть только-только не припустился рысью. Секретарша Снаймена, как обычно, пыталась его выпроводить, утверждая, что к профессору должны прийти, что он просматривает переписку по крайне важному вопросу, и вообще, почему доктор ван дер Риет не позвонил предварительно, если это так важно? Наконец Деону удалось проскользнуть мимо нее в кабинет старика.

Снаймен довольно холодно поглядел на него поверх очков.

— В чем дело?

За спиной Деона мисс Аренсен все еще возмущенно хмыкала, но Деон уже забыл о ней.

— Вы не могли бы уделить мне немного времени? Всего десять минут. Я хочу показать вам кое-что в лаборатории, где мы работаем с подопытными животными.

— Что именно?

— Один наш результат. Новая форма проверки. Мне кажется, вам будет интересно взглянуть.

Снаймен поднялся и снял с вешалки у двери белый халат, без которого никогда не выходил из кабинета.

Мисс Аренсен что-то взволнованно закудахтала, но Снаймен остановил ее своим обычным жестом и всунул руки в халат.

На его лице, когда он увидел собаку с двумя обращенными друг к другу головами, все еще привязанную к операционному столу, отразилось благоговение, смешанное с ужасом.

Деон показал, как пересаженная голова реагирует на раздражители, и объяснил, каким образом он соединил кровеносные сосуды. Снаймен слушал молча, не отводя глаз от животного.

— Я вам скажу, что вы сделали, — произнес он, когда Деон кончил объяснение. — Вы создали чудовище!

Повернувшись на каблуках, он вышел из лаборатории. А спустя несколько дней, встретив Деона в коридоре, остановил его и с притворной небрежностью спросил:

— Ну и что же вы, мальчики, предприняли с вашей двухголовой собакой?

— Мы сняли пересаженную голову. Вы были правы. Как-то жутко получилось. И по сути, это ничего не доказывает.

Профессор Снаймен снял очки и тщательно протер их белоснежным носовым платком.

— Ну, не знаю. Вы доказали, что орган, столь сложный, как головной мозг, способен перенести пересадку. Почему бы не повторить опыт? Но поверните головы в одну сторону. Так они будут выглядеть лучше. — И уже на ходу добавил, словно эта мысль только что пришла ему в голову: — Да, и сообщите мне заранее. Я приду вам помочь.

Деон повторил эксперимент спустя три дня, но на этот раз соединил артерии таким образом, что пересаженная голова смотрела прямо. Вначале профессор Снаймен ему ассистировал, но, едва началось подсоединение пересаженной головы, он мало-помалу начал вести операцию сам. Деон с кривой усмешкой покорности судьбе уступил ему свое место. Старик не привык играть вторую скрипку, и нет смысла идти ему наперекор.

Они зафиксировали голову, на этот раз в более естественном положении, и, сгорая от нетерпения, ждали, чтобы теплая кровь, подаваемая насосом, пробудила головной мозг. И снова, едва подача наркоза прекратилась, ожили обе головы.

Снаймен был просто вне себя от возбуждения.

— Это надо снять! — крикнул он. — Нам необходимы фотографии. Позовите фотографа, пусть принесет заодно и кинокамеру. Мы сделаем из этой шутки такой фильм!

Собака быстро оправилась от действия наркоза. Робби сиял ее со стола, и она неуверенно побрела по лаборатория. Кто-то привес из буфета блюдечко с молоком и поставил на пол. Обе головы начали лакать молоко.

— Сфотографируйте это! — приказал Снаймен фотографу. Он похлопал Деона по плечу и радостно засмеялся. — Каково, а? Это уже нечто. У вас есть записи первого эксперимента?

— Да.

— Как-нибудь дайте их мне, я бы хотел с ними ознакомиться.

В конце недели он вызвал Деона к себе в кабинет. Он казался растерянным и все время что-то поправлял у себя на столе: переставлял календарь, чернильницу, диктофон и стаканчик с карандашами, отодвинул бювар сначала в одну сторону, потом в другую.

— Эта двухголовая собака… Она еще жива?

— Да, профессор. Мы провели ряд опытов, и можно с уверенностью сказать, что мозг да и обе головы функционируют нормально.

— Так-так. — Снаймен снова переложил бювар. — К сожалению, газеты каким-то образом пронюхали об этом. Донимали меня все утро. Даже из Нью-Йорка звонили.

— О черт! — Деон быстро прикинул. — Они захотят сфотографировать собаку. Надо запереть ее. Поставить охрану. Я распоряжусь, чтобы лаборанты следили, не появится ли кто-нибудь с камерой и…