Жемчужина Лабуана (сборник) - Эмилио Сальгари

– Юноша, ты индиец?

– Бенгалец, сэр, – отвечал страж.

– И давно ты здесь?

– Два года.

– А ты слышал про пирата, которого зовут Тигром Малайзии!

– Да.

Янес с трудом подавил довольную улыбку.

– А правда, что Тигр здесь? – спросил он.

– Не знаю, но говорят, что пираты напали на корабль милях в двадцати от берега, а потом высадились здесь.

– Где?

– Точно неизвестно, в каком месте, но мы это узнаем.

– Каким образом?

– У раджи хорошие разведчики.

– Скажи мне, а правда, что несколько месяцев назад один корабль потерпел крушение у мыса Таньонг-Дату?

– Да, – сказал индиец. – Это был военный корабль, шедший из Калькутты.

– И кто пришел ему на помощь?

– Наш раджа на своей шхуне «Роялист».

– Экипаж спасли?

– Всех, в том числе и индийца, который был осужден на вечную высылку, не помню уж, на какой остров.

– Осужденный на вечную высылку? – воскликнул Янес, притворившись крайне удивленным. – И кто он такой?

– Индиец, я вам сказал.

– Ты знаешь его имя?

Бенгалец подумал несколько мгновений.

– Его звали Тремал Найк.

– А какое преступление он совершил? – спросил Янес, затаив дыхание.

– Мне говорили, что он убил англичан.

– Какой разбойник! И он еще здесь, этот индиец?

– Его заключили в форт.

– В какой?

– Тут всего один в Сараваке – вон там, на холме.

– В форте есть гарнизон?

– Там моряки с погибшего судна.

– Много?

– Шестьдесят самое большее.

Янес недовольно поморщился.

«Целых шестьдесят человек! – прошептал он. – Наверное, есть и пушки!»

Он закурил вторую сигару и принялся размышлять, меряя шагами комнату. Походив несколько минут, он растянулся на койке, попросив часового подкрутить пламя в лампе, и закрыл глаза. Несмотря на свое положение арестованного, несмотря на множество мыслей в голове, он тут же так крепко заснул, словно был на своем Момпрачеме.

Когда он проснулся, сквозь циновки, висевшие вместо жалюзи, проникал яркий луч солнца.

Он посмотрел на дверь, но часового там больше не было. Видя, что арестованный спит и даже храпит при этом, тот ушел, уверенный, что пленник такого ранга не сбежит просто так.

«Прекрасно, – сказал сам себе Янес. – Воспользуемся этим».

Он спрыгнул с койки, приподнял циновку и выглянул в окно, полной грудью вдыхая свежий утренний воздух.

Под яркими лучами солнца Саравак представлял собой чудесное зрелище: зеленые холмы, широкая река, осененная величественными деревьями и усеянная маленькими прао, юркими пирогами, легкими и длинными каноэ. В городе цвели тенистые сады, долину украшали аркоподобные крыши китайских кварталов, ближе к реке виднелись дома на сваях, в которых обитали даяки, улицы и улочки заполняла разноплеменная толпа.

Быстрым взглядом окинув город, Янес остановился на окрестных холмах. На них располагались уютные особняки европейцев. А еще выше виднелась изящная церковка и рядом с ней форт, деревянный, но прочно построенный и хорошо укрепленный.

Португалец осмотрел его с глубоким вниманием.

«Значит, там и находится Тремал Найк, – прошептал он. – Как освободить его?»

В этот миг голос за его спиной произнес:

– Вас ждет раджа.

Янес обернулся и оказался лицом к лицу со вчерашним бенгальцем.

– Ах, это вы, мой друг! – сказал он, улыбаясь. – Как поживает раджа Брук?

– Он ждет вас, сэр.

– Ну что ж, пойдем пожмем ему руку.

Они вышли, поднялись по другой лестнице и вошли в гостиную, стены которой буквально исчезали под огромным количеством самого разнообразного оружия, развешанного на них, Это был настоящий арсенал, которым в считанные минуты можно было вооружить целый взвод.

– Войдите в тот кабинет, – сказал стражник.

Вступая на порог, португалец вдруг испытал замешательство.

«Что я ему скажу? – прошептал он. И тут же подбодрил себя: – Смелее, дружище! И смотри в оба – перед тобой старая лиса».

Он толкнул дверь и решительным шагом вошел в кабинет, посреди которого, за столом, заваленным книгами и географическими картами, восседал раджа Саравака.

Глава III

Раджа Джеймс Брук

Джеймс Брук, который оставил столь яркий след в истории Малайзии и которому Британия столь многим обязана в своей колониальной политике, заслуживает того, чтобы о нем здесь было сказано несколько слов.

Этот отважный человек, который ценой огромных усилий и кровопролитной борьбы заслужил прозвище истребителя пиратов, происходил из семьи баронета Винера, который при Карле II был лорд-мэром Лондона. В юности он завербовался в английские колониальные войска, однако тяжело раненный в схватке с жителями Борнео, вскоре подал в отставку и удалился в Калькутту. Но спокойная жизнь была не для молодого Брука – человека, с одной стороны, хладнокровного и сдержанного, но, с другой, наделенного исключительной энергией и склонностью к авантюрам.

Излечившись от ран, он отправился в Малайзию, исколесив ее из конца в конец, побывав в местах, где не ступала прежде нога европейца. Этому путешествию он и обязан своей известностью, ставшей позднее мировой. Зная, какой размах к тому времени приобрело в южных морях пиратство, а также торговля людьми, он задумал, несмотря на смертельные опасности, которыми это грозило, покончить с пиратством и работорговлей, обеспечив тем самым безопасность мореплавания и свободу Малайзии.

В своих намерениях это был человек очень твердый. Преодолев все препятствия, чинимые ему и собственным правительством, и местными князьками в осуществлении этого дерзкого проекта, он снарядил небольшую шхуну «Роялист» и в 1838 году отплыл на ней в Саравак, крепость на Борнео, которая тогда не насчитывала и полутора тысяч жителей. Он высадился там в тяжелый момент. Население княжества, подстрекаемое отчасти малайскими пиратами, восстало против своего султана Муда-Хассина, и война велась с крайним ожесточением. Брук предложил султану свою помощь, встал во главе его войска и после многочисленных сражений менее чем за два года подавил восстание.

Закончив кампанию, он вышел в море против пиратов и торговцев рабами. Командуя опытным и смелым экипажем, он за два года принял участие во многих кровопролитных морских сражениях. Не счесть пиратов, которых он убил, шлюпок и прао, которые он отправил в глубины моря. Он был жесток, он был безжалостен, он наводил ужас на берегах Малайзии.

Разгромив пиратов, он вернулся в Саравак. Султан Муда-Хассин, признав его великие заслуги, назначил Джеймса Брука раджой крепости и округа. В дальнейшем судьба оказалась немилостива к нему. Он был разбит в нескольких сражениях с местными племенами, изгнан из Саравака и умер в Англии полузабытым и нищим. Но в 1857 году, когда происходили события, о которых здесь рассказывается, Джеймс Брук был на вершине своего могущества и одним своим словом заставлял трепетать даже султана Варауни[2], самого обширного владения на Борнео.