Волшебный камень - Николай Асанов

Он рассердился на себя за эти мысли и сердито крикнул Христине, чтобы она поторапливалась, словно хотел сорвать на ней свое недовольство. Но странно, Христина покорно исполняла его приказы, будто и в самом деле нанялась работать в его отряде, а он-то испугался, что она сразу обидится и уйдет.

Однако к вечеру вся власть снова перешла к Христине. Девушка потребовала, чтобы Нестеров прежде всего укрепил свое жилье на случай лавины. Она сама срубила первые деревья, роняя их так, чтобы они прикрыли избушку и легли вершинами на склон. Когда шесть больших елей прикрыли крышу жилья, она воткнула топор в дерево, вытерла раскрасневшееся лицо, взглянула на Сергея и сказала:

— Жизнь начинается с дома.

И снова Сергей увидел долину как место будущего города. Увидел ровную площадку на берегу, чистые, одинаковые, как по шнурку садовода обрезанные деревья, увидел всю красоту многоцветного северного края…

Утром он хотел начинать новый шурф, но Христина потребовала, чтобы прежде всего был закончен дом. Она умело владела топором, и Нестеров должен был сознаться, что под ее руками простая охотничья изба очень скоро приняла вид настоящего жилья. Сам он торопливо выполнял указания Христины, вполне положившись на ее умение. Когда она навесила двери и прибила к ним скобу, он не мог не похвалить ее.

— Вот погодите дня два-три, тогда по-настоящему похвалите! — ответила она.

Он не понял, что Христина хотела этим сказать.

Весь следующий день они провели за промывкой и разборкой породы.

Пенная вода, шипя, шла по вашгерду, колотясь в деревянные стенки ящика и перемешивая, взмучивая и клубя породу, которую швырял Нестеров на качающиеся грохота. Христина, занятая этой шумной работой воды, покачивала отсадочные сита. Размельченная порода скатывалась по вашгерду вниз, где начинала делиться в зависимости от размеров оставшихся зерен. Глинистая муть и песок стекали, не задерживаясь, а галька падала через сита в определенном порядке — сначала самая крупная, в другой ящик — помельче, затем уж совсем мелкая, на которую сама Христина не стала бы обращать внимания. Но ее занимал весь этот сложный, придуманный человеком процесс отбора, в результате которого получается тот продукт для анализа, что Сергей называл концентратом.

Очищенные, отмытые, эти мелкие камешки представляли для нее особый интерес, над которым так посмеивался Нестеров. Ей все казалось, что стоит лишь повнимательнее приглядеться к этим камешкам, как она увидит алмаз. А еще больше ей хотелось постичь сложную науку поиска. Она с детства интересовалась всяким неизвестным ей делом, находя бескорыстное удовольствие не только в самих знаниях, но и в возможности помочь при случае человеку этими своими знаниями. Ей казалось, что так воспитал ее отец, что делает она это по его завету, хотя она и боялась подумать: а стала ли бы она заниматься этим делом, если бы вместо Нестерова тут копался другой человек?

Но вот промывка была окончена.

Нестеров вытащил ящики из-под вашгерда. Они были наполнены ровными разноцветными камешками, сама красота которых, казалось, должна была вознаградить их за упорный труд. Каждый ящик содержал отсеянные одинаковые зерна, и Сергей сказал, что сейчас-то и начинается самый ответственный момент — просмотр породы.

— Если бы у нас был рентген, — сказал он, — мы бы сделали это в полчаса, пропустив весь концентрат на ленте перед лучом, а теперь придется разбирать руками…

Рассказ о рентгене был, конечно, интересен, но сама Христина хотела именно своими руками перебрать камешки и поднять со стола алмаз.

Работу производили тут же, так как в избушке было темно.

Нестеров высыпал концентрат из ящика на покатый стол, пристроенный к стене избушки, и, поминутно дуя на пальцы, чтобы отогреть их, начал перебирать камешки. Он разгребал их по столешнице ровным слоем и постепенно сбрасывал в снег, бормоча про себя, как заклинание:

— Рутил, сфен, циркон, диопсид… Оливин, диопсид, гранат…

А Христина видела перед собой красные, синие, зеленые, коричневые, прозрачные, как вода, обкатанные галечки, такие красивые, что каждую из них можно было носить в кольце. И все эти такие красивые камешки Нестеров безжалостно сбрасывал под ноги, как будто они не имели ни красоты в себе, ни солнечного луча, заключенного в их твердую оболочку, какие видела в них Христина.

Понемногу Христина стала помогать ему и в этом несложном деле. Ее тонкие пальцы, более привычные к обращению с мелкими предметами, работали быстрее. Так они стояли на противоположных сторонах стола, и пальцы их часто касались, дыхание смешивалось, когда они наклонялись над столом, разглядывая какой-нибудь особенно интересный камешек. Он продолжал называть породы, и она постепенно узнавала, что рутил — бледно-желтый камешек, гранат — кроваво-красный, сфен — прозрачный, светлый, диопсид — почти черный. Иногда она, не выдержав, вскрикивала:

— Алмаз!

Но Нестеров только улыбался в ответ и называл поблескивавший под ее пальцами камешек:

— Нет, это горный хрусталь.

— Ну, это-то несомненно алмаз! — уже неуверенно, но все же с надеждой восклицала она, а он мельком взглядывал на ее ладонь, где красовался найденный ею блестящий прозрачный кристаллик, и спокойно говорил:

— Нет, это циркон. Если бы алмаз было так просто найти! Даже опытные приискатели иной раз ошибаются. Лукомцев из-за такой ошибки всю осень на реке бился, а собрал одни кварцы…

Больше всего ее возмущало кажущееся равнодушие, с которым он переживал эти, как ей думалось, страшные неудачи. А он посмеивался над ее горячностью и продолжал сбрасывать в снег горсть за горстью те камни, которые они с таким трудом отмыли из песка. Наконец она не выдержала и возмущенно спросила:

— И долго вот так приходится искать этот алмаз?

Он пожал плечами.

— Я, например, ищу уже четвертый год, а нашел всего лишь несколько кристаллов.

— Нет, я все-таки не понимаю, как можно столько мучиться из-за камня, — задумчиво сказала она. — Я бы не могла…

— А вы попробуйте разглядеть за камнем идею, — спокойно ответил Нестеров и продолжал безразлично отмечать: — Рутил, кварц, эпидот… Каждый что-нибудь да ищет!

Она насмешливо продолжила его мысль:

— Конечно, конечно. Один — счастья, другой — легкой жизни, третий — камешки…

— А вы попробуйте начать от камешка, — укоризненно сказал он. — Я ищу алмазы, другой пытается разложить атом, третий создает новые законы военной стратегии…

— Ну, это разные вещи!

— Нет, похожие. Иногда искателей постигает неудача. Но они шаг за шагом продвигаются вперед. И приходит час, когда завоеванное ими начинает служить человеку. А искателей больше всего в нашей стране. И сами-то вы разве не искатель? У меня — алмазы, у вас — лес.