Завещание предков - Владислав Стрелков

Я пожал плечами:

— На меч взял. — А что ещё сказать?

От купца выехали через час.

За воротами Кубин, наконец, вздохнул и рассмеялся. Я тоже ехал, улыбаясь, вспоминая, как продавал купцу золото. Купец так увлёкся, что пропустил мимо ушей мою цену. А я заломил, как сначала думал — много. Золото во все времена ценилось, поэтому прикинув примерную цену за один предмет в одну гривну, увеличив её с оглядкой на эксклюзив на пять, и ещё раз умножив сумму в два раза, я выдал:

— Пятьдесят гривен.

Непомерная цена, но я не знаю, сколько может стоить хоть один перстень с камнем ограненным таким макаром, но поторгуемся, а там посмотрим. Кузьма Ерофеевич, оторвался от созерцания причудливого плетения золотой цепочки и переспросил:

— Что?

— За всё прошу пятьдесят гривен.

— Кхм… пятьдесят, — купец погладил бороду и, оглядывая золото, выдал свою цену: — Тридцать.

Очередной пинок Кубина. Смотрю на него и вижу отрицательное покачивание головой. Не дурак, понял, настаиваем на своей цене. Реакция купца на цену говорит о том, что я предложил меньше чем могут стоить драгоценности. Скорей всего у него нет столько наличности, то есть серебра, но по купцу видно, что драгоценности его очень заинтересовали и упускать их он не собирается. Конечно, сбить цену попробует, но стоять на своём буду крепко, а вместо серебра предложу бартер. В конце концов, у купца найдётся много чего нужного.

— Пятьдесят — это хорошая цена за такие камни и золото.

Кузьма Ерофеевич молча кивнул, неотрывно смотря на золото, поэтому не заметил кивка деда Матвея, потом провёл пальцем по звеньям цепочки и взял перстень.

— Лепота какая.

Так, начинаем обработку:

— Обрати внимание, Кузьма Ерофеевич, огранка камня какая, нигде такой не найдёшь.

Купец кивнул и, вглядевшись во что-то, спросил:

— А энто что тут? — Он показал на внутреннюю часть перстня, где обычно набивают пробу.

— Это, Кузьма Ерофеевич, знак мастера (пинок деда Матвея).

Но купец на это ничего не сказал, он крутил перед глазами камень в перстне.

Я был прав в том, что у него нет столько серебра. Об этом проговорился сам купец, сказав, что у него всего тридцать гривен серебром. Я тут же предложил бартер — отдать весь запас круп и хлеба, плюс теплые вещи для дружины и всякую походную утварь. Но этого было недостаточно. Кубин тут же добавил — нужны сани и лошади. Здравая идея! Тут уже я пихнул деда Матвея, а он мне подмигнул.

Прикинув остаток, а он был ещё огромен, задумались. Всё-таки чем ещё можно погасить пять гривен?

Торг уже затих, площадь почти опустела, но мы ехали медленно, а куда спешить?

Кубин усмехнулся:

— Знаешь, Володя, ты так торговался, что я подумал — ты в прошлой жизни купцом был.

Я покосился на Кубина и хмыкнул:

— Нет, Власыч, ты ошибаешься, для меня это, — я хлопнул по полному кошелю, — тлен, мусор. Я торговался не ради денег. Каждая гривна — это одна хорошая бронь, вроде нашей, две-три сабли или меча из булатной стали, один боевой конь. Да ты сам должен понимать. А умение торговаться… после стольких лет в уголовном розыске, не то что торговаться научишься, обезьяну уболтаешь отдать тебе последний банан.

И добавил, про себя: «А ещё сутками мотаться по городу, искать тварь, которая убила много ни в чем не повинных людей, а потом, наконец поймав, часами колоть его». Но по интонации дед Матвей понял, что неудачно пошутил.

— Ладно, не обижайся. Просто я давно так не веселился.

И чуть нахмурившись, сказал:

— Давай-ка к реке спустимся, посидим у воды, подумаем.

— Да, давай.

Мы завернули коней и, вместе выезжающими из города телегами, проехали к главной башне посадской стены. Охрана на башне скучно скользила взглядом по выходящему потоку телег и людей. Увидев нас, немного подобрались, а один из, видимо, старших кивнул и доложил:

— У нас всё спокойно.

Странно, чего это они? Или им стало известно всё, что произошло в детинце, или дед Матвей уже взялся за воспитание местной стражи? А Кубин на доклад ратника только кивнул. Ну-ну.

После моста и извилистого поворота, мы завернули направо. По дороге, которая через овраг, где протекала маленькая речушка Почайна, мы направились к нижним причалам, что стояли у самого слияния двух рек. Легкой рысью, обошли несколько груженых чем-то телег.

У причалов кипела работа. Купцы торопились отправиться с нужными товарами дальше, чтоб успеть добраться до морозов. Тут же, из больших лодок, выгружалась пойманная рыба. В общем, обычная суета пока небольшого речного порта.

Завернули налево и проехали вверх по течению, минуя причалы. Остановились за последним, у нагроможденных нанесенных половодьем бревен, веток и всякого мусора. Привязали коней и подошли к самой воде. Присели на лежащее бревно. Я покосился на сидящего недалеко мужика. Надо же, рыбу удит. Простой удочкой. Рыбак взмахнул удилищем, забрасывая снасть, и я увидел, что левая рука у него покалечена. М-да, чем ещё заниматься калеке? Настроение упало. Тем более, что сейчас пойдёт серьёзный разговор, который назревал давно.

Немного посидели молча под плеск редких волн. Нутром я чувствовал, что поговорить надо, но с чего начать? По Кубину уже давно было видно — что-то его гнетёт. Открыл рот, но, вдруг спросил совсем не то, что хотел сказать сейчас:

— Власыч, а что на самом деле значит «Помни отцов своих»?

Кубин вздохнул и произнес:

— Напутствие. А ещё, это песня смерти… в исключительных случаях.

Что значит «Песня смерти»?

Дед Матвей, вдруг, взял небольшую сухую ветку и у самой кромки воды написал: «Momento Mori».

Ого! Да что же с ним? Я внимательно посмотрел на Кубина. Усталый и отрешенный вид деда Матвея удручал. Ну, почему у меня так и не дошли руки до полного изучения науки психологии? Вздохнул и прямо спросил:

— Давай, Власыч, выкладывай всё что наболело.

Кубин долго молчал. Я его не торопил, пусть соберётся с мыслями. Наконец он произнес:

— Понимаешь, Володя. Мне опять начало казаться, что все наши попытки что-то изменить ни к чему не приведут.

— Почему опять? И почему ты думаешь, что у нас ничего не получится?

Кубин тяжело вздохнул и подчеркнул надпись.

— Когда мы попали в это время и осознали где мы, у нас сразу появилась цель. Цель, с большой буквы. Ты меня понимаешь? — Я кивнул. — И времени как раз было в достатке, чтоб подготовится, помочь, объединить княжества, сделать русскую землю сильней. Ведь у нас было знание. Нам легко удалось достичь высокого положения и княжеского признания. Мы стали вхожи в княжеский совет, к нам прислушивались, но… — Дед Матвей переломил ветку, что держал в руках.