Маг-гончая - Элейн Каннингем

Зарычав, Мбату прыгнул, целясь ему в горло. Он вцепился в монстра когтями и клыками, не рассчитывая нанести смертельный удар, надеясь лишь задержать тварь, позволив Киве бежать.

Но ларакен отодрал вемика от горла, и резко встряхнул нового мучителя. Со звучным треском переломился позвоночник. Отбросив труп, ларакен продолжил движение к эльфийке, с ее насыщающей магией. Раны его начали исцеляться, копья вылетали одно за другим, выталкиваемые срастающимися тканями.

Очередной огненный снаряд Кивы растаял от его близости. Ее руки опустились, медное лицо побледнело под действием высасывающего магию чудовища. В одно мгновение она уже с трудом держалась на ногах, прикованная взглядом к надвигающемуся существу, как мышь может уставиться на пикирующего ястреба.

На глазах Маттео битва становилась безнадежной. Если к ларакену вернутся силы, им его не одолеть. Он вновь вбежал по спине ларакена, и, теперь уже отчаявшись, обхватил его рукой за шею. Вытащив кинжал, потянулся насколько мог, и воткнул клинок в лицо монстра, готовясь ощутить перемалывающие жернова смертельных челюстей.

Его удар оказался точен. Кинжал пронзил глаз ларакена с омерзительным хлюпающим звуком и хлынувшей жидкостью.

Ларакен взревел, забился, в судорогах хватаясь за голову. Когти распороли джордайну руку до кости. Боль обожгла руку, взорвалась где-то внутри головы. Он ослабил хватку и упал в сторону, едва избежав сокрушающего удара ноги обезумевшего ларакена.

Чудовище метнулось к источнику, пролетело мимо Кивы в инстинктивном стремлении к пище и исцелению. Эльфийка отлетела как лист на ветру. Она поднялась на четвереньки, опираясь о землю руками, и начала заклинание.

Вода вскипела огромными — с человека — пузырями. Ларакен нырнул в один такой и пропал.

Бледная как смерть Кива встала, и заплетающимся шагом добралась до источника, держа в руках шелковое полотно. Она накинула его на бурлящую воду. Шелк потемнел, пропитываемый водой, и начал погружаться на дно. Вода и шелк исчезли, оставив сухое дно, и нескольких бившихся на воздухе рыбешек. Гончая опустилась на колени, покачнулась, и упала на лицо.

Тзигона скатилась с дерева, подбежала к пытающемуся сесть Маттео и опустилась рядом с ним. Внимательно осмотрела глубокие порезы, шедшие с запястья до локтя.

— Выглядит мерзко, — заметила она. Маттео устало хмыкнул.

— Найди Андриса. Он умеет чистить и зашивать раны.

Она поднялась, оглядываясь в поисках рослого джордайна. Андрис склонился над одним из раненных, уверенными движениями перевязывая его. Ему тоже досталось. Хотя юноша и сохранил естественные от природы цвета, но стал полупрозрачным. Теперь он выглядел как радуга в человеческом обличье.

Похлопав его по плечу, Тзигона с радостью убедилась в материальности джордайна.

— Маттео нужна твоя помощь.

Быстро закончив работу, Андрис направился к другу. Хмуро изучив рану, достал иглу и нитки из кишок и принялся зашивать. Тзигона расхаживала туда и обратно в ожидании.

— Ну? — осведомилась она.

— Глубокие, но чистые. Мышцы почти не разодраны. К счастью, когти у этой твари были острее ножей.

— Какая удача, — пробормотала она. — С ним все в порядке? Я знаю, что случается с ранами на болоте.

— Все нормально, — успокаивающе заверил ее Андрис. Тзигона остановилась, и легонько ткнула прозрачного джордайна ногой.

— Не ври мне, — предупредила она. — Я тебя насквозь вижу.

— Тзигона, — устало проговорил Маттео. — Проверь Киву.

Прекрасная идея, решила девушка. Она подошла к эльфийке, ухватилась за безвольно обмякшую ладонь и резким движением перевернула на спину. Нагнувшись, пробежалась пальцами по горлу.

— Еще жива, — ровным тоном объявила она, и вытащила из сапога нож. Андрис подскочил к ней и перехватил руку.

— Нет, — мягко попросил он. — Не буду утверждать, что она достойна жить, но подумай об интересах страны.

— Он прав, — согласился Маттео. Поднявшись, хоть это и стоило ему боли, он двинулся сквозь мешанину павших бойцов. — Кива не закрыла врата. Она их просто перенесла. Мы должны узнать, куда. Позволь ей жить, под охраной церкви Азута, пока она не восстановится, чтобы перенести инквизицию. Если ты жаждешь мести, поверь, ее собратья будут к ней куда менее добры, чем была бы ты.

Тзигона бросила на него убийственный взгляд.

— Это правда?

— Клянусь. Гончие редко милосердны, даже к своим.

— М-м-м… — подумав, она кивнула. — Может я и полюблю их после всего.

Все же, заметил Маттео, она продолжала сжимать нож, глядя на Киву с яростью, выходившей за рамки простой ненависти. Мягко взяв ее за запястье, он отобрал нож.

— Наша работа закончена, — тихо сказал Маттео. — Болото усмирено, ларакен исчез. Равновесие достигнуто, на благо Халруаа.

— А мы? — страстно воскликнула Тзигона. — Кто из нас обрел свое благо?

Маттео посмотрел на своих друзей, на людей, которых Кива заставила или наняла служить ей. Даже храбрый вемик, погибший защищая ее, наверняка был украден малышом, и взращен служить Киве. Он подумал, как много у всех у них украдено. И, при всем желании, не мог назвать Киву единственной преступницей.

— Я не говорю, что Кива была права, а ее дела оправданы, — заметил он. — Но кто знает, за какие злодеяния она пыталась отомстить? Если ради появления джордайни приходится идти на такие страшные меры, на что еще способны чародеи Халруаа? Из какого зла порождено то, с чем мы сражались сегодня? Нам необходимо знать.

Андрис поднял Киву прозрачными руками. Маленькая эльфийка, казалось, плывет в воздухе.

— Это не подобает джордайну. Наш долг — служить магам Халруаа.

— Наш долг — поиск истины, — с тихой решительностью возразил Маттео. — С этого дня у меня не будет иного хозяина.

Глава двадцать вторая

Речитатив утренней молитвы пробудил Киву. Она не сразу поняла, что находится в Храме Азута. Хлынули воспоминания, приглушив боль, бившуюся в костях и мышцах. Но хуже была ужасающая пустота разума и души.

Она лишилась магии. Не полностью — эльф не может потерять волшебство и выжить — но ее чародейские способности ушли навсегда. Она не чувствовала бы такой утраты оставшись без слуха или осязания. Эльфийка откинулась на подушки, сражаясь с подступающим отчаянием.

Возможно, она еще сумеет что-то предпринять. Даже больше, потеря магии придавала ее поискам сокровищ Ахлаура дополнительную важность.

Но теперь она осталась почти без защиты — и без союзников. Кто поможет магически мертвой гончей? Мбату мертв — Мбату, который защищал бы ее, стань она хромой, немой и уродливой. По крайней мере его она не предала. Вемик вступил в бой зная, чем рискует — ради любви к ней. Хоть небольшое утешение для Кивы, особенно в свете того, что ей придется теперь сделать.