Маг-гончая - Элейн Каннингем

— Что это за секрет? — тихо спросил Маттео. Она помолчала немного.

— Теперь, после всего увиденного, как бы ты поступил, зная, что один из твоих учителей-джордайни — твой настоящий отец? Сколько времени тебе понадобилось бы на прочие тайны джордайни, на поиски матери? А как скоро твои братья начали бы задавать похожие вопросы? В ордене наступил бы хаос.

Маттео обдумал ее слова.

— Один из учителей мой отец. А та женщина, что ты мне показала. Она моя мать?

— Да.

Он жестко кивнул.

— Тогда чародею стоило хранить тайну. Я бы убил его за то, что он с ней сделал. Может еще и убью. Ты же знаешь его имя?

Тзигона поколебалась, мотнула головой.

— Я всегда искала мою мать. Когда я заметила твою родословную, автоматически посмотрела и имя твоей. Я прочла все, что о ней написано, а на отца внимания почти не обратила. Он маг из Колледжа джордайни, больше мне ничего не известно.

Андрис с возрастающим изумлением следил за их диалогом.

— Маттео, это чушь! Ты не можешь верить россказням мальчишки! Печальные времена наступили для ордена, если младшие открыто лгут.

— Следи, кого называешь джордайном! — вспыхнула Тзигона, тыкая пальцем ему в грудь. — И лучше не зли меня, если не хочешь и о себе кое-что услышать!

Против воли, Андрис выглядел заинтригованным.

— Происхождение джордайна неважно.

— Ты так в этом уверен. Ну хорошо, достаточно будет и этого: в тебе эльфийская кровь. Несколько поколений назад, но поверь, она есть.

Андрис уставился на нее, словно получив удар мечом. Маттео вздохнул и повернулся к Тзигоне, явно забывшей, что она до сих пор носит «позаимствованные» облачения джордайна.

— Это было необходимо?

— Я была в болоте, — ответила она мрачно. — Недалеко вглубь, но достаточно. Поверь. Никто с даже каплей эльфийской крови не должен там появляться.

— Напротив, — негромко заметил Андрис. — Теперь у меня даже больше причин.

Фыркнув, Тзигона всплеснула руками.

— Вот так — пытаешься предостеречь, а кто слушает?

Андрис обнял друга за плечо.

— Мы здесь готовимся совершить очень важное дело. Надеюсь, ты решишь быть с нами.

Они повернулись, наблюдая за бойцами, возобновившими занятия. Маттео, изучая отряд, нашел в нем знакомых из школы, учеников, в юном возрасте отчисленных, поскольку их признали неподходящими к жизни джордайна. Были там и двое-трое приговоренных гончими как запятнанные магией. Но все сражались с энтузиазмом и страстью, готовясь послужить эльфийке, разрушившей их жизни.

— Мы с тобой джордайни, — тихо промолвил Андрис. — Избранные за наши дары, обученные служить магам Халруаа. Никто из чародеев не может остановить рост болота Ахлаура. Мы можем.

Маттео заинтересовался вопреки себе.

— Тебе известен секрет болота?

— Чародей Ахлаур открыл врата на План Воды. Они остались приоткрыты, и ларакен питается струйкой магии, просачивающейся с элементального плана. Наша работа — пробиться к вратам и расчистить дорогу для Кивы. Пока мы будем отвлекать ларакена, она войдет в болото и закроет портал.

— Но это хуже Парадокса! — запротестовал Маттео. — Закрой врата — и ларакен вырвется из болот. Много чародеев погибнет.

Тзигона фыркнула.

— О, в Киве больше, чем я думала! Мне казалось, только у меня такая мечта.

Это высказывание привлекло интерес Андриса.

— Ты очень не любишь магов. Странный настрой для юного джордайна.

— Я не мальчик, и я не джордайн! — возмутилась она. — Наоборот, я набита магией под завязку. Ларакен магию ест, и, похоже, это единственное, зачем я могла понадобиться Киве — наживка.

— Так ты та девушка, о которой говорила Кива! — оживившись, воскликнул джордайн. — Та, что может позвать ларакена!

Взгляд Тзигоны отяжелел.

— С чего ты взял, что этот ларакен придет на мой зов?

— У тебя дар. Так сказала Кива, — наследие твоей матери, волшебницы Кетуры.

У Тзигоны кровь отлила от лица.

— Кетура, — повторила она неожиданно знакомое имя. — Конечно. Любые существа являлись на зов мамы.

— Ты наделена и магией, и способностью сопротивляться ей. Ларакена привлечет твой голос. Ты отведешь его от врат, и Кива навсегда захлопнет их. Но, если Кива права, дотронуться до твоей магии он не сумеет.

— А если она неправа? — осведомилась Тзигона, пародируя восторженный тон джордайна.

— Не стоит просить такого от нее, — тихо заметил Маттео. — Пусть у нее есть этот талант от матери, но я подозреваю, она еще обладает своего рода прорицательским даром. Только видит не будущее, а прошлое. Я с этим столкнулся. Дар в ней только пробудился, но я не уверен, что ларакен его не почует.

— В таком случае бой будет опасен для нее, да и для нас тоже, — подумав, кивнул Андрис. — Только полностью лишенные магии могут избежать ларакена.

— Слишком большой риск, — отрезал Маттео. — Тзигона, тебе нужно уходить. Быстрее.

Его слова расшевелили память, воспоминания, пробужденные именем ее матери.

— Беги, дитя! — сказала Кетура, страх звенел в прекрасном некогда голосе. — Не останавливайся.

Эхом отражаясь в ее мыслях, как и почти двадцать лет назад эти слова обдали ее холодом. Она реагировала инстинктивно, как в детстве — развернулась и побежала.

Она добралась до ближайшего большого дерева, вскарабкалась и устроилась в успокаивающих лиственных руках. Сжав кулаки, прижала их к глазам, яростно стремясь вновь пробиться в глубину транса воспоминаний.

Вдаль, вглубь скользила она, пока не оказалась снова маленькой девочкой, убегающей вместе с матерью. Они находились во дворце загадок, магическом лабиринте, заполнявшем огромный двор. Шаги гремели по вилле, направляясь к ним.

Тзигона повернулась, собираясь метнуться назад, в безумный лабиринт, потянула мать за юбку. Но женщина мягко отвела крохотные пальцы.

— Иди, — сказала она тихо. — Моя магия почти иссякла. Они скоро найдут меня, останусь я или побегу.

— Я тебя не оставлю, — заупрямилась девочка.

— Ты должна. Они ищут тебя.

Девочка-Тзигона кивнула. Она почему-то всегда это знала. Но знать и действовать не одно и то же, она не могла заставить себя уйти.

В открытой двери появился силуэт, хотя звуки шагов были еще далеко. Девочка со смесью восхищения и страха уставилась на самое прекрасное создание из всех, ею виденных.

В дверном проеме стояла эльфийка редкой, необычной красоты. С кожей медного, словно пустынный закат, цвета, уложенными сложной прической зелеными волосами. Золото, изумруды, малахит искрились на ее горле и ладонях. Над желтым шелковым платьем она носила верхнюю одежду темно-зеленого цвета, прошитую золотой нитью. Раскрашенные губы изогнулись в улыбке, не коснувшейся глаз — золотых и безжалостных как у охотящейся кошки. Она была прекрасна; она ужасала.